Высшая ступень адаптации

Вейнбаум Стенли

Скотт усмехался все реже, когда в течение недель и месяцев видел, что нападки на Киру становились все более неопределенными: как будто пресса начала становиться осторожнее. Это был верный знак все возраставшей власти Киры Зелас. Нигде нет людей, которые реагируют на такое развитие обстоятельств, как вашингтонские корреспонденты. Имя Киры Зелас стали наконец мирно упоминать лишь в связи с чисто общественными событиями, обычно рядом с Джоном Кэлланом, сорокапятилетним холостяком и министром финансов. В течение полугода Кира Зелас превратилась в Вашингтоне в фигуру, которую никто

уже не решался больше затрагивать.

Скотт не мог вытеснить ее образ из своей головы, работал он или отдыхал, спал или бодрствовал. В ней было нечто мистическое, что постоянно занимало его мысли: была она сумасшедшей или гением, аномалией, монстром или первым в мире сверхчеловеком? Во всяком случае, Скотт совсем забыл тощую девочку с резкими чертами лица и сальными черными волосами, которая лежала в изоляторе и кашляла кровью.

Ни для Скотта, ни для доктора Баха не было большой неожиданностью, когда однажды вечером, зайдя домой к Баху для разговора, они нашли там Киру Зелас, удобно устроившуюся на диване в гостиной, словно она никуда отсюда и не уходила. Внешне она почти не изменилась. Снова Скотт зачарованно смотрел в ее огромные невинные глаза и на ее невероятные волосы. Кира курила сигарету и, смеясь, сдувала голубой дым в его сторону.

Доктор Скотт решил быть жестким.

– Мило с вашей стороны, что вы нас почтили визитом, сказал он холодно.
– Чему обязаны вашим посещением? У вас кончились деньги?

– Деньги? Конечно, нет! Как это у меня могут кончиться деньги?
– Она открыла свою сумочку, чтобы мужчины увидели толстую пачку зеленых бумаг.
– Я вам верну свой долг, милый Дэн! Сколько там их было?

– К черту деньги!
– рассердился Скотт.
– Меня ранило хладнокровие, с которым вы мне солгали. Вы смотрели мне в глаза, невинная, как ребенок, и лгали мне от начала и до конца!

– Правда?
– спросила она.
– Я больше не солгу, Дэн. Я обещаю вам это!

– Я вам не верю, - сказал Скотт с горечью.
– Скажите, что вам здесь нужно?

– Я хотела увидеть вас. Я не забыла того, что я вам тогда сказала, Дэн!

– А вы, - спросил неожиданно Бах, - отказались уже от ваших идей о власти?

– Зачем мне желать власти?
– ответила невинно Кира вопросом на вопрос.

– Но вы говорили, - начал нетерпеливо Скотт, - что вы...

– Правда?
– Ее прекрасные губы улыбались.
– Я не буду вам лгать, Дэн, - продолжала она смеясь.
– Если мне нужна будет власть, мне достаточно ее лишь взять...

– Через Джона Кэллана?
– хрипло перебил он.

– Джон представляет собой самую простую возможность, ответила Кира.
– Допустим, к примеру, через несколько дней он выдаст коммюнике, в высшей степени оскорбительное коммюнике, о все еще невыплаченных военных кредитах наших бывших союзников. Президент не мог бы позволить себе открыто упрекнуть его за это, ведь большинство избирателей чувствуют, что об этих долгах пора заговорить открыто. И если коммюнике будет достаточно оскорбительным, а я обещаю вам, что оно именно таким и будет, - тогда вы увидите, как на нас обрушится гнев европейцев!

Допустим, что коммюнике

будет составлено так, что ни одно из упомянутых в нем правительств не сможет его проигнорировать, не потеряв достоинства в глазах своего народа. Тогда это спровоцирует ответные оскорбления. А вы сознаете политические последствия?
– Кира выжидающе посмотрела в растерянные лица обоих мужчин, морща лобик.

– Насколько оба недогадливы!
– пробормотала она, потянулась и зевнула.
– Я спрашиваю себя, какая бы из меня могла выйти повелительница? Несомненно, очень хорошая.

Скотт был в ужасе:

– Когда вы действительно собираетесь толкнуть Кэллана на такую колоссальную авантюру?

– Толкнуть?
– повторила она презрительно.
– Я его к этому вынужу.
– Девушка снова зевнула и щелчком забросила свою сигарету в зев камина.
– Я погощу у вас день-два, - добавила она дружелюбно и поднялась.
– Спокойной ночи.

И скрылась в спальне старого доктора. Скотт посмотрел ей вслед, затем на Баха.

– Проклятая баба!
– проворчал он.
– Если бы я поверил, что это она серьезно...

– Можете спокойно поверить, - сказал доктор Бах.

– Повелительница. Повелительница чего?

– Планеты, наверное. Сумасшествию и гению нельзя поставить границ.

– Мы должны помешать ей заварить всю эту кашу!

– Как? Мы не можем запереть ее здесь. Стоит ей лишь закричать в окно о помощи...

– Мы могли бы добиться, чтобы ее признали недееспособной!
– взволнованно сказал Скотт.
– Мы могли бы отправить ее в сумасшедший дом!

– Да, теоретически можем. Но сначала нам придется представить ее медицинской комиссии и начать судебное, дело о взятии Киры под опеку. Как вы думаете, каковы будут наши шансы на успех этого предприятия?

Скотт сделал жест отчаяния.

– Я понимаю это! Значит, нам нужно найти ее слабое место. Ее способности к приспособлению не могут быть безграничны. У нее иммунитет против транквилизаторов и наркотиков, но она не может стоять выше фундаментальных законов биологии. Нам необходимо отыскать закон, который применим к ней!

– Попробуйте, - мрачно пробормотал Скотт, - найдите... Что-то нам нужно предпринять. По крайней мере, мы можем хотя бы предостеречь людей...
– Поняв абсурдность своей мысли, он замолк.

– Предупредить людей?
– усмехнулся Бах.
– О чем? Тогда мы сами предстанем перед медицинской комиссией! Кэллан нас просто проигнорирует, а остальные не поймут.

Скотт беспомощно пожал плечами.

– На ночь я останусь здесь, - сказал он.
– Утром мы еще раз сможем поговорить с Кирой.

– Если она к тому времени все еще будет на месте, - заметил Бах.

Она была на месте. Она появилась, когда Скотт сидел один в библиотеке и читал утреннюю газету, и уселась напротив него. На ней была черная шелковая пижама, выгодно контрастирующая с ее алебастровой кожей. Скотт заметил, как ее волосы засветились легким золотистым светом, когда из-за облаков вынырнуло утреннее солнце и заглянуло в комнату. Доктор был даже раздосадован тем, что Кира была так красива.