Высшие кадры Красной Армии 1917-1921
Шрифт:
В.И. Ленин, будучи прагматиком, по всей видимости, изначально не поверил в возможности Комитета революционной обороны Петрограда как органа, составленного из 14 (затем — 29) политических деятелей-непрофессионалов [269] , и подготовил свой вариант руководящего строительством армии органа. На следующий же день после создания комитета председатель СНК экстренно вызвал из Могилёва 12 бывших генералов и офицеров Ставки во главе с М.Д. Бонч-Бруевичем и поручил прибывшим военным специалистам спешно выработать план обороны Петрограда и заняться формированием отрядов для посылки на фронт [270] . Этот шаг означал недоверие В.И. Ленина к комитету. Дальнейшие действия председателя СНК были направлены на создание нового военного центра.
269
Кроме того, создание Комитета революционной обороны отнюдь не означало ликвидации коллегии Наркомвоена. Более того, фактическое руководство коллегии было включено в состав комитета. Таким образом, смены военного руководства не произошло, более того — в комитет должен был быть привнесён опыт коллегии Наркомвоена. Это также не могло не вызвать скептического отношения со стороны В.И. Ленина.
270
Кавтарадзе А.Г. Указ. соч. С. 68. 22 февраля 1918 г. в статье «В Ставке» газеты «Правда» было опубликованное полученное по телеграфу объявление Центрального комитета действующих армии и флота: 20 февраля 1918
Были ли сомнения Ленина в «дееспособности» Комитета революционной обороны Петрограда оправданы? Позднее, характеризуя деятельность комитета, М.Д. Бонч-Бруевич в своих мемуарах приписал комитету склонность к «говорильне» и игнорирование первостепенных вопросов военного строительства [271] . Исследователь А.Л. Фрайман в 1964 году счёл выдвинутый генералом тезис ошибочным и обстоятельно показал в своей монографии вклад комитета в организацию вооружённого отпора германской армии [272] . Член бюро комитета Н.В. Крыленко дал 4 марта 1918 года оперативную (а потому представляющую особую ценность) оценку Комитета революционной обороны Петрограда, совпадающую в целом с поздней оценкой, данной комитету М.Д. Бонч-Бруевичем. Приведём её полностью: «На собрании представителей районных штабов признана ненужность чрезвычайного штаба в той форме, в какой он существует сейчас, когда одному человеку (Лашевичу) поручено всё дело формирования всех видов оружия и [тем самым] была сбита и спутана работа уже поставленных организаций. То же самое было признано, а это ещё знаменательней — самим комитетом обороны, познавшем на опыте бестолковость учреждения, где работают пять-шесть человек, толкутся сотни и дежурным членам бюро приходится заниматься всем, вплоть до подписывания ордеров на выдачу продовольствия для служащих Смольного, кроме того дела, которое им поручено. Отдел формирования в комнате № 85 уже упразднён комитетом… заседания бюро сводятся в общей части к очередному оперативному докладу Бонча (генерал-майора старой армии М.Д. Бонч-Бруевича. — C.В.), причём не в местном, а во Всероссийском масштабе при прогрессивно убывающей посещаемости заседаний даже членами бюро, а не только комитета» [273] . Постановка Михаила Лашевича во главе вооружения армии (фактически в параллель существовавшей в то время Всероссийской коллегии по организации и формированию РККА) объясняется тем, что близостью Лашевича к Григорию Зиновьеву: в июле 1926 года Лев Каменев в заметках о «деле Лашевича» заявит — «Вопрос о так называемом «деле» т. Лашевича, поставленный, согласно решения Политбюро… в порядок дня нынешнего Пленума [ЦК] неожиданно, в самый последний момент, постановлением Президиума ЦКК от 20 июля, превращён в «дело» т. Зиновьева. Мы считаем необходимым, прежде всего, констатировать, что в проекте резолюции Президиума ЦКК нет ни одного факта, ни одного сообщения, ни одного подозрения, которые не были бы известны…, когда ЦКК вынесла постановление по «делу» т. Лашевича и др. Между тем, в последнем проекте резолюции уже заявляется со всей категоричностью, что «все нити» ведут к т. Зиновьеву, как к председателю Коминтерна, который будто бы использовал во фракционных целях аппарат Коминтерна. Не какие-либо новые фактические обстоятельства побудили ЦКК произвести полный переворот в первоначальной постановке этого дела, а соображения политического характера. Вопрос этот, как совершенно ясно для всех, решался не в Президиуме ЦКК, а в той фракционной группе, руководителем которой является т. Сталин» [274] . По сути, политическая баталия Сталина с Зиновьевым начнётся с подкопа под Лашевича (а также Беленького и других петроцекистов 1918 года [275] ) — по образному выражению Каменева, ««дело» Лашевича было превращено в «дело Зиновьева»» [276] . В 1918 году, проведя кандидатуру Лашевича в бюро КРОПг, Зиновьев делал серьёзный задел в руководстве военного ведомства.
271
Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам! М., 1958. С. 253–254.
272
Исследователь показал, что в компетенцию комитета входили: формирование отрядов; социальное страхование красноармейцев; налаживание военной промышленности; руководство боевыми операциями. Вместе с тем анализ приведённых А.Л. Фрайманом сведений позволяет сделать вывод о том, что весь масштаб работы комитета был продиктован чрезвычайным положением (См.: Фрайман А.Л. Указ. соч. С. 121, 150, 170, 211, 224 и др.).
273
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2424. Л. 24.
274
РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 2. Д. 74. Л. 34.
275
Там же. Л. 36.
276
Там же. Л. 37.
2 марта для координации деятельности высших военных органов на всех фронтах Ставка Верховного главнокомандующего фактически прекратила свою деятельность и высшим органом командования, по инициативе В.И. Ленина, был объявлен Комитет революционной обороны Петрограда [277] . Таким образом, комитет формально перестал быть военно-политическим центром, его роль была сведена к оперативно-стратегическому руководству [278] .
Крайне важные для нас последующие события 2–4 марта освещаются наиболее полно в черновиках докладных записок Главковерха Н.В. Крыленко Совнаркому, отложившихся в фонде Управления делами Наркомвоена (РГВА), а также в докладной записке от 4 марта 1918 года, отложившейся в фонде секретариата В.И. Ленина (РГАСПИ). Источниками информации для Крыленко были: первый — телефонный разговор с Лениным в ночь со 2 на 3 марта, второй — сведения, полученные членами коллегии Наркомвоена З марта (очевидно, утром или днём) и третий — сведения, полученные теми же лицами на заседании бюро Комитета революционной обороны 3 марта вечером.
277
Фрайман А.Л. Указ. соч. С. 202.
278
Это положение требует терминологического пояснения. Под военно-политическим понимается орган, мобилизующий общественные силы для ведения войны; оперативно-стратегическим — орган, осуществляющий непосредственно планирование операций и руководство войсками.
Из разговора Н.В. Крыленко с В.И. Лениным следовало, что Ленин намечал создание двух высших военных коллегиальных органов. Над коллегией Наркомвоена председатель СНК планировал поставить два совета: первый — совет из пяти лиц, который предполагалось выделить «из состава Чрезвычайного штаба при Петроградском совете»; второй — Высший военный совет. Обоим органам В.И. Ленин хотел придать статус чрезвычайных, что в условиях революции давало им большие полномочия. «Указанные два учреждения, по выражению тов. Ленина, должны приказывать, все же остальные учреждения и работники военного ведомства исполнять» (докладывал Н.В. Крыленко Совнаркому) [279] .
279
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 75.
Напомним, что ЧШ ПгВО 22 февраля стал составной частью Комитета революционной обороны. Формулировка Крыленко (или Ленина?) «из состава Чрезвычайного штаба при Петроградском совете» крайне неопределённа. Мы склонны считать, что В.И. Ленин планировал выделить ЧШ ПгВО из Комитета революционной обороны. Последнее подтверждается более точными сведениями о «совете пяти», полученными членами коллегии Наркомвоена 3 марта (об этом сообщил всё тот же Крыленко) [280] .
280
Дополнительные сведения о планируемом органе — «совете пяти» — присутствуют также в документах Н.В. Крыленко. В черновике докладной записки в СНК Н.В. Крыленко уточнил, что в планы Ленина входило создание ещё одного контролирующего Наркомвоен органа — особого бюро в составе М.М. Лашевича, К.С. Еремеева и ещё троих членов Комитета революционной обороны Петрограда (Там же. Л. 77). Можно предположить, что этими тремя должны были стать члены ЧШ ПгВО (см. с. настоящей статьи).
В этом случае, казалось бы, «совет пяти» должен был стать наиболее преданным Ленину контрольным органом: все его члены были большевиками, и притом (в большинстве своём) большевиками-«ленинцами» [281] . Ленин взял на вооружение идею Свердлова о коллегиальном контролирующем органе, но хотел придать ей несколько иное содержание, включив в «совет» таких проверенных большевиков, как М. Лашевич, К. Еремеев, В. Бонч-Бруевич.
О втором органе — Высшем военном совете — у нас больше информации, так как он, в отличие от первого органа, был создан 3 марта и его деятельность изучалась исследователями. Высший военный совет был авторитетным с точки зрения военного опыта и знаний органом. Основу его составили офицеры Ставки Верховного главнокомандующего, прибывшие, как известно, из Могилёва и работавшие ещё с 23 февраля под «неослабным» контролем В.И. Ленина [282] . Для создания полноценного контрольного центра недоставало одного: включить в состав Высшего военного совета партийных работников — военных комиссаров, которые могли бы контролировать военных специалистов.
281
И.И. Юренев до вступления в РСДРП(б) был межрайонцем — он был в числе организаторов петербургской межрайонной комиссии, переименованной затем в Петербургский межрайонный комитет.
282
Кораблёв Ю.М. В.И. Ленин и защита завоеваний Великого Октября. С. 217–218.
Первоначально В.И. Ленин в качестве таковых работников предполагал поставить левого эсера П.П. Прошьяна и «левого коммуниста» М.С. Урицкого [283] . Тем самым, Ленин планировал привлечь к делу обороны страны силы двух политических группировок (ПЛСР и «левых коммунистов»), выступавших против подписания мира с Германией [284] . Однако 3 марта был подписан мирный договор с Германией и вторым комиссаром Высшего военного совета стал большевик К.И. Шутко [285] .
283
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 77. Это информация, полученная коллегией Наркомвоена утром или днём 3 марта.
284
Исследователь А. Рабинович выяснил, что Урицкий и Прошьян проводили весной 1918 г. сходную политику (См.: Рабинович А. Указ. соч. С. 7–8). Автор статьи приходит к выводам, что линию Урицкого как председателя Петроградского ЧК весной — летом 1918 г. поддерживали Крестинский, Прошьян, в отдельных случаях Зиновьев. Однако не исключено, что тандем Прошьяна и Урицкого сложился раньше. Урицкому и Прошьяну довелось работать вместе ещё на 2-м съезде Советов — над организацией Национального отдела ВЦИК (Сб. ПЛСР. С. 728).
285
Можно предположить, что подписание мирного договора с Германией 3 марта в 5 часов советской делегацией сделало бессмысленным вхождение «левого коммуниста» и противника позорного мира М.С. Урицкого в Высший военный совет. Видимо, планы В.И. Ленина основывались не только на позиции двух правящих партий, но и на удельном весе самих кандидатов.
Из передаваемых Н.В. Крыленко в черновиках докладной записки замыслов В.И. Ленина можно выдвинуть предположение, что председатель СНК предполагал «распределить» контроль над военными специалистами (именно профессионалам В.И. Ленин желает поручить отныне дело воссоздания вооружённых сил) между комиссарами двух правящих партийке одной стороны, и компактным (всего из пяти членов) партийным органом из преданных людей — с другой.
Интересный нюанс находим в итоговом варианте докладной записки — «по плану» Временного ИК СНК — уточнил Н.В. Крыленко, — проектировалось создание «пятёрки из членов Чрезвычайного штаба, в лице Еремеева, Лашевича и других» «при Верховной тройке» (т.е. при Высшем военном совете) [286] . Таким образом, выходит, что В.И. Ленин планировал создание следующей системы высших органов военного руководства: Высший военный совет — состоящий при нём большевистский контрольный орган — коллегия Наркомвоена как непосредственный орган руководства наркоматом.
286
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2424. Л. 25. Н.В. Крыленко уточнил, что «пятёрка», по выражению В.И. Ленина, должна была ««подстёгивать» комиссариат».
В планах В.И. Ленина, как видим, не было отведено достойного места коллегии Наркомвоена — последней была отведена почётная третья ступень в иерархии органов высшего военного руководства.
Н.В. Крыленко принял разговор с В.И. Лениным к сведению и буквально на следующий день (3 марта) поднял на заседании комитета «вопрос о реформе [комитета] и выделении из себя (т.е. из комитета. — С.В.) оперативной части во всероссийском масштабе с отделением от себя всех остальных функций». Собравшиеся разделили мнение Главковерха и поручили Крыленко поднять этот вопрос в СНК. Крыленко, выполнив поручение комитета, узнал в СНК, что Временный ИК Совнаркома создал новый высший военный коллегиальный орган — с реформой комитета Главковерх опоздал [287] .
287
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2424. Л. 24.
К тому же 3 марта был подписан мир с Германией, уничтоживший «чрезвычайную» основу Комитета революционной обороны. С заключением Брестского мира и переездом СНК, а следом и госаппарата в Москву деятельность комитета потеряла свою актуальность и 12 марта датируется последнее его постановление [288] .
Ленинский план организации обороны начал претворяться в жизнь немедленно: 3 марта для организации обороны государства и руководства созданием постоянной армии постановлением Временного ИК СНК был образован Высший военный совет. Постановление было оглашено в этот же день на вечернем очередном заседании бюро Комитета революционной обороны Петрограда [289] . Первоначально в состав Высшего военного совета вошли: военный руководитель М.Д. Бонч-Бруевич, политические комиссары П.П. Прошьян (левый эсер) и К.И. Шутко (большевик).
288
Исторический архив. 1960. № 6. С. 66.
289
Молодцыгин М.А. Красная Армия. С. 80, 84.