Высшие кадры Красной Армии 1917-1921
Шрифт:
6 июля был убит Мирбах. Как известно, целью убийства был срыв Брестского мира, ненавистного как противникам большевиков, так и представителям революционного лагеря — левым эсерам, левым коммунистам, интернационалистам и др. [373]
Убийство повлекло за собой осложнение и без того непростых советско-германских отношений: 14 июля советскому правительству был предъявлен германский ультиматум, содержавший требование о введении в Москву воинского батальона для охраны посольства [374] . 15 июля 1918 года Совнарком сообщил Высшему военному совету о возможности перехода германских войск в наступление. Высший военный совет постановил принять в Завесе все необходимые меры к оказанию наибольшего сопротивления (перегруппировка войск, применение техники к разрушению сооружений, создание препятствий и пр.); подготовить возможность партизанской борьбы; при отступлении оставлять в оккупированных местностях хорошо организованные боевые и разведывательные группы; принять срочные подготовительные меры к эвакуации всего ценного военного имущества и (это через СНК предполагалось поручить Наркомату путей сообщения) своевременно увести подвижной состав. Кроме того, предполагались: милитаризация личного состава железнодорожных линий «и вообще средств сообщения, являющихся путями и средствами передвижения войск, боевых запасов и эвакуации»; издание правительственного декрета о мобилизации достаточного количества возрастов с перечнем тех дивизий, для укомплектования которых эти возрасты принимаются, в соответствии с расписанием Главного штаба, на составление которого давалось 24 часа [375] .
373
Хавкин Б.Л. Убийство графа Мирбаха… С. 37.
374
Там же. С. 40.
375
ДГККА.
Но, как известно, 15 июля началось крупное сражение между немецкими и англо-французскими войсками (Второе Марнское) — последнее генеральное наступление немецких войск за всю войну, проигранное немцами в августе. Уже в конце июля 1918 года стало ясно: 1) «Германии через несколько времени предстоит быть разгромленной», а Бонч-Бруевич «никаких революционных фронтов не признавал», за что подвергся обоснованной критике [376] ; 2) судьба революции решается на Восточном (противочехословацком) фронте. Смену приоритетов зафиксировало постановление Высшего военного совета от 23 июля. В Совет поступили важнейшие сведения из СНК: «нельзя ожидать в ближайшее время наступления со стороны Германии…» [377] . В этом контексте дополнительное соглашение с Германией от 6 августа 1918 года, по которому Советская Россия обязалась уплатить Германии 6 млрд марок, выглядит довольно странно.
376
РГВА. Ф. 612. Оп. 1. Д. 84. Л. 5 об.
377
Наркомвоен и Наркоммор должны были принять все меры к тому, чтобы в самый короткий срок перебросить на Восточный фронт все наиболее сформированные и обученные части (Там же. Ф. 3. Оп. 1. Д. 90. Л. 265–266).
В архивах хранятся документы, которые позволяют по-новому взглянуть на уже известные исторические сюжеты. По мнению исследователя А.Л. Фраймана, Брестский мир дал «возможность приступить к осуществлению ряда мероприятий по организации более интенсивной обороны подступов к Петрограду» [378] . Так, в Российском государственном военном архиве отложились сведения о кредитах, отпущенных на оборону Петрограда и Москвы после подписания Брестского мира. Эти, на первый взгляд, ничем не примечательные документы малоиспользуемого фонда Военно-законодательного совета представляют собой документальную загадку. 5 марта (ещё до переезда госаппарата в Москву) на оборону Петрограда в распоряжение Наркомвоена отпустили 28 млн руб., а на оборону Москвы — 50 млн руб. Такая разница в кредитах в принципе объяснима. Вероятно, вопрос о переезде Совнаркома в Москву был решён ещё раньше. Интересно другое. Технический комитет при Военно-хозяйственном совете, рассмотрев 17 апреля 1918 года ходатайство военного руководителя Северного участка и Петроградского района отрядов Завесы генерал-лейтенанта А.В. Шварца о дополнительном ассигновании 12 млн. руб. на оборонительные работы в Петроградском районе, счёл возможным выделить деньги, если они «пойдут на производство подробных съёмок местностей Петроградского района, проведение новых дорог, несомненно нужных или для местного населения, или для сообщения этого населения с Петроградом, ремонт существующих дорог, проведение телеграфных или телефонных линий между населёнными пунктами, ремонт или приспособление для нужд штабов, существующих в общественных пунктах общественных сооружений вроде школ и больниц, а в крайнем случае, даже и на постройку в населённых пунктах новых зданий для нужд обороны, при непременном условии предназначения их впоследствии для культурных нужд населения; наконец, нет возражений против расходов на организацию, попутно с работами на оборону — будущих общественных работ, самое название которых связано с производительностью и продуктивностью…». Решение более чем пацифистское: фактически речь шла о продолжении реализации курса Николая Подвойского — на конверсию военного аппарата. Проведение в жизнь такой политики, по замечанию исследователя М.А. Молодцыгина, должно свидетельствовать о полнейшей убеждённости военного руководства «в безграничной вере, что войне не бывать, армия будет не нужна» [379] . О закономерности решения Технического комитета ВХС свидетельствует и реакция М.Д. Бонч-Бруевича: военный руководитель Высшего военного совета, посовещавшись с новым военруком Северного участка отрядов Завесы Д.П. Парским (Шварц отказался продолжать сотрудничество с Советской властью), вообще распорядился сократить оборонительные работы в Петрограде и дал указание Парскому представить новый проект работ с расчётом необходимых кредитов на их производство [380] . В марте-апреле 1918 года Военно-хозяйственный совет работал под бдительным оком «правой руки» Троцкого — члена Высшего военного совета и коллегии Наркомвоена Э.М. Склянского. Что следует в таком случае из решения ВХС и указания М.Д. Бонч-Бруевича? — в военном ведомстве старались не допустить дальнейших территориальных потерь, но при этом к ближайшему возобновлению войны с Германией не готовились. В чём-то решение ВХС и указание Бонч-Бруевича Д.П. Парскому дополняют опубликованные австрийской исследовательницей Э. Хереш документы о финансировании немцами большевиков [381] .
378
Фрайман А.Л. Указ. соч. С. 275.
379
Молодцыгин М.А. Красная Армия. М., 1997. С. 93.
380
РГВА. Ф. 44. Оп. 7. Д. 457. Л. 1–1 об, 2, 9.
381
Хереш Э. Купленная революция. М., 2004. С. 341.
Переписка о «финансировании» обороны Петрограда и Москвы наводит на мысль об уверенности советского военного руководства в сохранении мира с Германией; появление Завесы имело целью лишь недопущение дальнейших территориальных захватов со стороны Германии — по образному заявлению лидера левых эсеров М.А. Спиридоновой от 19 апреля 1918 года, большевики, противостоя германскому империализму, «держатся за маленькую прифронтовую полосу и отстаивают какую-то демаркационную линию, которая на бумаге написана и подписана той и другой стороной» [382] . Материалы высшей военной коллегии и центральных военных управлений Советской России подтверждают разделяемый позднейшими исследователями вывод А.О. Чубарьяна: большевики, тяготясь «кабальным» миром с германскими империалистами, были вынуждены соблюдать его, так как судьба русской революции теперь зависела от германского кайзера, его военных и дипломатов [383] .
382
Сб. ПЛСР. Т. 1. С. 338.
383
См.: Хавкин Б.Л. Убийство графа Мирбаха… С. 37. Б.Л. Хавкин ссылается на работы: Чубарьян А.О. Брестский мир. М., 1964. С. 189–190; Rauch G. History of Soviet Russia. N. York, 1976. P. 76.
Раздел III
Подавление левоэсеровской альтернативы
Глава 1
Ликвидировать левоэсеровскую «опасность»: как большевики отстранили временных попутчиков во власти от руководства Красной Армией?
В 1990-х годах началось активное изучение небольшевистских партий времён Гражданской войны, в частности, временных попутчиков большевиков во власти — Партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР).
Опубликованные в 1990-х — начале 2000-х годов документальные сборники о левых эсерах [384] , а также документы Российского государственного военного архива (РГВА) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) позволяют восполнить этот серьёзный пробел.
384
Левые эсеры и ВЧК. Казань, 1996; Сб. ПЛСР. Т. 1.
М.А. Спиридонова в «Отчёте по крестьянской секции» подчеркнула, что на заседании III Всероссийского съезда Советов (февраль 1918 г.) все представители армии разделяли программу ПЛСР по социализации земли [385] .
Большевики и левые эсеры, придя к власти, почти сразу начали готовиться к расторжению своего временного союза. Ещё до марта 1918 года у левых эсеров на словах было модно, по выражению члена их ЦК С.Д. Мстиславского, «большевикоедство» [386] . Комитет по делам военным и морским, избранный II Всероссийским съездом Советов, состоял из трёх большевиков. В результате его организационной эволюции в коллегию Наркомвоена не мог не встать вопрос о включении в эту коллегию, по крайней мере, одного левого эсера: нужна была хотя бы видимость совместного с ПЛСР контроля над военным ведомством. Бюро фракции левых эсеров ВЦИК решило ввести в состав СНК в качестве наркома по военным делам левого эсера С.Д. Мстиславского, но 17 или 18 ноября 1917 года это решение было опротестовано Я.М. Свердловым и В.И. Лениным [387] . В итоге в состав коллегии Наркомвоена ввели левого эсера П.Е. Лазимира. Выбор Лазимира большевиками понятен: с одной стороны, он уже доказал свою солидарность с ними, будучи председателем бюро Военно-революционного комитета, с другой — не имел реального веса и авторитета в ПЛСР, что сделало возможным его мгновенное отстранение от руководящей работы в Наркомвоене [388] . Согласие левых эсеров на включение в советское военное руководство Лазимира свидетельствует о том, что на данном этапе руководство этой партии не придавало особого значения собственному контролю над вооружёнными силами — в отличие от большевиков. Ещё до кооптации П.Е. Лазимира в высшее военное руководство один из членов Комитета по делам военным и морским Н.В. Крыленко передал по прямому проводу Е.Ф. Розмировичу при обсуждении вопроса о конструкции руководства военного ведомства и введению в коллегию Лазимира: «Я не вижу необходимости ограничения представительства (левых эсеров в коллегии Наркомвоена. — С.В.), и единственным мотивом, говорящим против, признаю только эсеровскую опасность» [389] .
385
Сб. ПЛСР Т. 1. С. 236.
386
Левые эсеры и ВЧК. С. 166.
387
Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 67.
388
Крушельницкий А.В. Указ. дис. С. 63.
389
РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 70. Л. 20–21.
События показали, что «опасность» осознал не один Крыленко. Назначения в военном ведомстве из рук Льва Троцкого получали заведомые противники левых эсеров. Партия левых социалистов-революционеров, в свою очередь, пыталась поставить политику большевиков в Наркомвоене под свой контроль. Об этом, в частности, свидетельствует выявленное в фонде Н.И. Подвойского (РГАСПИ) письмо М.А. Спиридоновой, в котором лидер ПЛСР просила Подвойского «в короткое время разобрать доклад Мисуно [390] , он член кр[естьянской] секции и наш верный человек. Доклад идёт о Журбе, комиссаре летучего отряда г. Котельничи Вятской губернии, которому Вы и Троцкий опять (!. — С.В.) дали мандаты, и он ими оперирует вовсю. Журба — крупнейший авантюрист, вор, разбойник и грабитель [неразборчиво] из большевиков. Назвался анархистом. Терроризировал крестьян Вятской губ[ернии] и города [Котельничи]. Крестьяне, услышав, что в деревню пришёл «большевик», в панике бегут, куда попало. Ведь это беда. Телеграфируйте быстро о недействительности Ваших мандатов. Материалы о нём у Мисуно громадные и от комитетов большев[иков] и лев[ых] с.-р., которые Вятской губ[ернии] г. Котельничи. Не давайте так легко Ваших мандатов» [391] . В письме-приложении М.А. Спиридонова предлагала справляться в левоэсеровской фракции ВЦИК «и в кр[естьянской] секции об отдельных лицах, т.к. в ЦИК и у нас есть представители всех губерний» [392] . Безрезультатно!
390
РГАСПИ. Ф. 146. Оп. 1. Д. 21. Л. 46. М.А. Спиридонова заверила, что «Мисуно можно, безусловно, верить во всём».
391
РГАСПИ. Ф. 146. Оп. 1. Д. 21. Л. 45–45 об.
392
Там же. Л. 46.
3 марта 1918 года член ЦК ПЛСР П.П. Прошьян стал одним из двух комиссаров высшего военного коллегиального органа — Высшего военного совета, и поначалу члены левоэсеровского ЦК принимали участие в работе Совета, но уже 18 марта решением ЦК РКП(б) (!) Прошьяна вывели из состава Высшего военного совета: большевики воспользовались демонстративным выходом левых эсеров из СНК — устранения контроля последних над Вооружёнными силами Советской России. Решение левоэсеровского руководства о включении в состав Высшего военного совета именно П.П. Прошьяна вообще достаточно показательно. Парадоксально, но Прошьян был убеждённым противником создания массовой регулярной армии, высказываясь в том духе, что «боевые дружины как постоянные учреждения в партии существовать не должны»; левые эсеры, которые «должны защищать партию вооружённою силою, могут и должны обучаться военному делу, не отрываясь от своей обычной жизни», от своей профессии [393] . Пожалуй, единственным свидетельством осознания Прошьяном необходимости создания вооружённой силы левых эсеров представляется его признание, что чистоте партийных лозунгов не грозит привлечением в дружины непартийных работников — т.е. признание целесообразности расширять ряды дружинников за счёт «сочувствующих» [394] (пользуясь большевистской терминологией).
393
Сб. ПЛСР. Т. 1. С. 669–670.
394
Там же. С. 671.
Это свидетельствует о том, что, даже пытаясь курировать Красную Армию, левоэсеровский ЦК не отказывался от линии, навязанной большевикам на IV Всероссийском съезде Советов (14–16 марта 1918 г.) и декларировавшей создание и повышение обороноспособности страны «на началах социалистической милиции» и всеобщего военного обучения. Работе в Высшем военном совете левоэсеровское руководство уделяло огромное значение — на это указывает фрагмент выступления Прошьяна с «Политическим отчётом ЦК» на Втором съезде ПЛСР (вечернее заседание 17 апреля) об участии ПЛСР «во всех крупных учреждениях и комиссиях», среди которых первым назван Временный исполнительный комитет СНК, выделенный 20 февраля для обеспечения непрерывности работ СНК во время наступления германских частей [395] , а вторым — Высший военный совет, куда были направлены представили ПСЛР [396] . М.А. Спиридонова осознала, что выходом из СНК левые эсеры «значительно подкосили себя» [397] .
395
Молодцыгин М.Л. Красная Армия. М., 1997. С. 79.
396
Сб. ПЛСР. Т. 1. С. 225.
397
Там же. С. 442.
В начале апреля 1918 года левые эсеры пошли на уступки большевикам, и 10 апреля Прошьяна вернули в состав Высшего военного совета, членом которого он и оставался вплоть до «левоэсеровского мятежа» [398] … формально: 4 мая ЦК ПЛСР принял весьма легкомысленное решение, предоставив П.П. Прошьяну отпуск, но не введя в Высший военный совет на время отпуска заместителя Прошьяна (на временное введение другого левого эсера в совет не соглашался его председатель Л.Д. Троцкий) [399] . Не понятно, как левые эсеры рискнули лишиться — пусть, даже ненадолго — своего единственного представителя в высшем военном органе Советской России на фоне всё нарастающего противостояния с большевиками (кстати, членами высших военных коллегий левые эсеры более не будут). Это особенно удивительно, принимая во внимание заявление М.А. Спиридоновой от 19 апреля 1918 года о необходимости «тесного сотрудничества» с большевиками для предотвращения измены Советской власти социальной революции [400] . «Огромный вред задачам нашего крестьянства» и ослабление ПЛСР вследствие выхода левых эсеров из Совнаркома [401] , Спиридонова осознавала [402] , а вот то обстоятельство, что неучастие в Высшем военном совете может обернуться потерей контроля над армией, ни Спиридонова, ни Прошьян в мае 1918 года почему-то не просчитали. И это несмотря на апрельское пророчество А.Л. Колегаева: если съезд примет резолюцию о выходе левых эсеров из центральных государственных органов, то ему придётся отказаться «от военной власти, и не только от власти в Совете народных комиссаров» [403] .
398
Молодцыгин М.А. 120 дней Наркомвоена // ВИЖ. 1989. № 8. С. 52.
399
РГАСПИ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 10. Л. 7 об.
400
С6. ПЛСР. Т. 1. С. 339.
401
Там же. С. 339, 340.
402
Правда, с ней был не согласен И.З. Штейнберг, указывавший на отсутствие реальной власти левых эсеров в CHK. По мнению составителей сборника «Левые эсеры и ВЧК», выход левых эсеров из CHK был «политически беспроигрышным шагом», т.к. ПЛСР «осталась во ВЦИК, коллегиях наркоматов и ВЧК, в местных советах» (Левые эсеры и ВЧК. С. 16).
403
Сб. ПЛСР. Т. 1. С. 350.