Высший Дерини
Шрифт:
— Спокойной ночи.
Когда дверь за Кардиелем закрылась, Арлиан, расправив сутану, оглянулся. Со вздохом он медленно подошел к шкафу, достал свой шелковый плащ, накинул его и затянул фиолетовые ленты у горла, а затем надел на голову камилавку.
Еще раз осмотревшись, как бы запоминая каждую деталь убранства часовни, он, наконец, почтительно кивнул в направлении главного алтаря и направился через трансепт налево, к маленькому боковому алтарю. Мраморная фигура ничем не была украшена. Возле нее горела всего лишь одна лампада.
Но Арлиана интересовал
Легкое покалывание в пальцах показало ему, что место найдено правильно.
Бросив взгляд на закрытую дверь часовни, он подобрал полы плаща и закрыл глаза. Затем мысленно проговорил ритуальные слова, представив себе то место, куда хотел попасть, и исчез из часовни в Джассе.
Несколькими минутами позже дверь часовни отворилась, и туда просунулась голова Кардиеля.
Он, ожидая увидеть коленопреклоненную фигуру Арлиана, открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не закрыл его, поняв, что в часовне нет никого. На какое-то мгновение он застыл в оцепенении: как же так, ведь он не успел далеко уйти, прежде чем решил вернуться и рассказать последние слухи, которые дошли до него, а Арлиана уже нет, хотя и сказал, что собирается помолиться.
Ну, ладно. Может быть, Арлиан имел в виду, что будет молиться в своей комнате? Тогда Кардиелю не следует беспокоить его.
«Да, конечно, — сказал себе Кардиель, — Арлиан стоит сейчас на коленях у себя в комнате. Пусть, сообщение может подождать и до завтра».
Но епископа Арлиана не было и в его комнате. И даже в самой Джассе…
Глава 6
Торн Хаген, Дерини, перевернулся в постели и открыл один глаз. И был очень разочарован, обнаружив, что в комнате темно.
Посмотрев поверх гладкого белого плеча девушки, разметавшейся на постели рядом с ним, он увидел утопаюшее в густом тумане солнце, света которого едва хватало, чтобы окрасить все в розовый тусклый цвет.
Он зевнул, помассировал пальцы ног и перевел взгляд на обнаженное плечо спящей девушки, затем протянул руку, чтобы погладить каштановую головку. Когда его пальцы скользнули по ее шее и опустились ниже, девушка вздрогнула, повернулась, и на него обратился обожающий взгляд:
— Вы хорошо отдохнули, милорд?
Девушку звали Майра, ей было пятнадцать лет. Он увидел ее в одно вьюжное февральское утро, когда приехал рынок в Хартхате в своем утепленном меховом паланкине.
Она была голодная, замерзшая, в темных глазах стоял ужас.
Что-то тогда сразу возникло между ними, и Торн, откинув бархатные занавески, высунулся из носилок, махнул ей рукой, смущенно улыбнулся и позвал глазами. И она пошла.
Он не мог бы объяснить причину своего поступка. Возможно, она напомнила ему дочь, которую он потерял: черноволосую Кару, растаявшую в утреннем тумане.
Но он позвал, и она пришла. Каре сейчас было бы столько же лет, сколько Майре.
Нетерпеливо тряхнув головой, Торн шутливо шлепнул девушку по заду и постарался выкинуть из головы нахлынувшие воспоминания. Он сел в постели, потянулся. Девушка со смехом пробежала пальцами по его руке. С сожалением Торн отвел ее руку и покачал головой.
— Прости, малышка, но тебе пора идти. Совет не будет ждать даже высших лордов Дерини, — он наклонился и отечески поцеловал ее в лоб. — Я не задержусь. Приходи к полуночи.
— Хорошо, милорд.
Она поднялась и, натянув на себя тончайшее прозрачное желтое одеяние, пошла к двери, но ее темные глаза ласкали Хагена, когда она оборачивалась.
— Возможно, я преподнесу тебе сюрприз.
Когда за ней закрылась дверь, Торн с сожалением вздохнул и покачал головой. С его лица не исчезла глупая улыбка. С удовлетворением осмотрев сумрачную комнату, он встал и пошел к гардеробу. На ходу он что-то тихо пробормотал и сделал правой рукой замысловатый жест.
Мгновенно в комнате вспыхнули свечи, и Торн, остановившись перед зеркалом, провел рукой по волосам.
Да, выглядел он хорошо. Его тело и теперь, в пятьдесят лет, оставалось таким же крепким, как и четверть века назад. Конечно, он потерял некоторое количество волос и прибавил несколько фунтов в весе, но это, на его взгляд, лишь прибавило ему солидности и мужественности.
Бесстыдно розовые щечки и голубые глаза, в которых застыло вечное удивление, были проклятием его молодости. Только когда ему стукнуло тридцать лет, люди перестали считать его подростком, не достигшим совершеннолетия. И вот теперь, наконец, его цветущий молодой вид стал предметом зависти ровесников, которые все уже выглядели пожилыми людьми, в то время как Торн, в тщательно подобранной одежде, всегда чисто выбритый, легко мог сойти за тридцатилетнего.
А выглядеть молодым, тут Торн вспомнил только что ушедшую от него девушку, — это большое преимущество.
Торн хотел позвать слуг, чтобы те помогли ему принять ванну и одеться для предстоящей сессии Совета, но передумал. Времени было мало.
Если он будет аккуратен и осторожен, можно использовать заклинание для воды, которому в прошлом месяце обучил его Лоран. Правда, оно все время получалось плохо. Видимо, он делает что-то не так. Но попытаться можно.
Встав в центре комнаты, Торн широко расставил ноги и вытянул руки вверх, соединив ладони. В свете свечей его силуэт был похож на топор.
Когда он начал петь заклинание, все его тело окуталось водяным паром. Вокруг него бушевала микрогроза с молниями и громовыми раскатами. Он стоял, закрыв глаза и слегка поеживаясь, когда молнии попадали в него, а затем, полностью овладев контролем, перешел к самой трудной части заклинания.
Он собрал всю воду и молнии в небольшую сферу, которая зависла у него перед грудью. Теперь гроза бушевала внутри сферы, которая трещала и вздрагивала в колеблющемся свете свечей.
Торн открыл глаза и стал мысленно направлять сферу к открытому окну. Вдруг сзади — там, где находился Путь Перехода, раздался гром и возникла яркая вспышка.