Выстрел на Рождество
Шрифт:
— Конечно, лучше. Но она его мне не отдает. Я даже хотел подать в суд. Она все время держит мальчика рядом с собой. Даже летает вместе с ним в Великобританию. Я только иногда встречаюсь с Алексеем, по большим праздникам. Валентина очень неохотно отпускает его к нам после того, как у меня родился второй сын. От второго брака.
— И ваша супруга стопроцентная славянка? — спросил Дронго, с трудом скрывая иронию.
Лапесский взглянул на него и покачал головой.
— Вы меня неверно поняли. Я не националист. Я обычный человек. Мне просто не хочется, чтобы мать моего сына, какая бы она ни была, встречалась с кем-то из этих «нацменов». Просто не хочется. А моя жена наполовину
— Вы позволяете себе то, чего не позволяете своей бывшей супруге.
— Да. И правильно делаю. Она уже и так… В общем, прекратим наш разговор. Мне не хочется ни говорить об этом, ни вспоминать. Мы развелись с Валей десять лет назад, и с тех пор мы чужие люди. Она может встречаться с кем угодно. Хоть выходить замуж за этого Нурали, это ее право. А мое право — не принимать этого выбора и не лобызаться с ее новыми партнерами. Ничего, через полгода Алексей станет совершеннолетним, получит паспорт, и тогда посмотрим… Может, он сам выберет, с кем ему жить…
— Вы не считаете, что можете таким образом нанести душевную травму своему сыну? Он уже подросток, и подобный разлад даже между бывшими родителями может вызвать у него потрясение.
— Потрясение у него может вызвать рожа Нурали Халдарова, — решительно заявил Лапесский, — извините, но ваше время закончилось. Я больше не хочу говорить на эту тему.
— Ясно, — Дронго поднялся, — спасибо вам за то, что уделили мне несколько минут вашего времени.
— Не за что. Если будете в Гоффорде, особенно не напрягайтесь. Это мой вам совет. Стрелял, конечно, Виктор, даже если он все отрицает. Он иногда бывал слишком неуравновешенным и совершал похожие поступки. Помните об этом. До свидания…
— До свидания. — Дронго вышел из кабинета, взглянув на часы. На Рублевке обычно не бывает пробок. Значит, до встречи с Мариной Шмерлинг у него есть еще немного времени.
Глава 6
По указанному адресу был дачный поселок, в котором проживали некоторые члены правительства. Дежурный сотрудник охраны проверил документы Дронго, сверил номер его автомобиля и разрешил им проехать. У дома они притормозили. Дронго вышел из салона автомобиля, подошел к двухэтажному строению. Раньше здесь встречались даже деревянные домики, но с тех пор многие дома были перестроены и превратились в строгие двухэтажные каменные особняки. В таких дачных поселках предпочитали не слишком увлекаться архитектурными изысками. Желающие могли купить себе участок земли в другом месте и выстроить даже многоэтажный замок или дом самой немыслимой конструкции.
Дронго вошел в дом. Пожилая женщина лет шестидесяти встретила его на пороге.
— Здравствуйте, — он узнал ее голос, — вы господин Дронго?
— Да.
— Марина Владимировна ждет вас, — показала домработница в сторону гостиной.
Он прошел дальше. Высокая женщина в строгом черном платье сидела на диване. У нее были коротко остриженные светлые волосы, хорошо подобранный макияж. Зеленые глаза холодно встретили гостя.
— Вы хотели со мной встретиться и поговорить? — спросила хозяйка дома. — Садитесь, — она показала на стулья, стоявшие у стола. Он уселся на один из стульев, она села напротив.
— Я вас слушаю, — сказала Марина.
— Я частный эксперт по вопросам преступности, — начал Дронго.
— Мне известно, кто вы такой, — кивнула она, — я попросила навести о вас справки. Согласитесь, что было бы неправильно встречаться с человеком, о котором ничего не известно. Признаюсь, что у вас очень солидная репутация. Вас считают одним из лучших экспертов в своей области.
— Спасибо.
— И вы наверняка хотели встретиться со мной, чтобы поговорить о трагическом случае в замке Гоффорда. Верно?
— Приятно разговаривать с проницательным собеседником, — ответил Дронго.
— Не нужно так грубо льстить, — попросила она, — можно было легко догадаться, что рано или поздно кто-то из следователей захочет со мной побеседовать. Я удивлена, что до сих пор сотрудники английской полиции не захотели со мной встретиться. А вот вы захотели. Очевидно, вам тоже поручили расследование этого преступления.
— Вы правы.
— Что вам интересно узнать? Учтите, что мы развелись очень давно. Еще когда были студентами…
— Понимаю. Но говорят, что первая любовь…
— Верно, — сразу перебила она его, — первая любовь остается навсегда. И я этого никогда не скрывала. Мы встретились еще во время приемных экзаменов и сразу влюбились друг в друга. Даже странно, что иногда подобное случается. Он не был красивым. Среднего роста — когда я была на каблуках, он бывал ниже меня и сильно комплексовал из-за этого. Внешне даже какой-то неказистый. Но я влюбилась в него сразу. Мы стояли в очереди, и какой-то парень толкнул девушку, проходя мимо нас. Виктор остановил его и заставил извиниться. Я была просто в восторге. Встретить такого парня даже в то время, когда еще у людей оставались какие-то понятия чести и совести. Это сейчас подобные слова вызывают только усмешку. И боюсь, что даже Виктор с тех пор серьезно изменился. Возможно, и я сыграла здесь достаточно неприглядную роль.
— Простите? — удивленно переспросил Дронго. Его поразила открытость этой женщины.
— Я многое о вас узнала, господин Дронго, — улыбнулась Марина, — мне говорили, что вам можно доверять. Обычно подобные эксперты как исповедники. Поэтому я решила ничего не скрывать. Мы поженились, фактически будучи детьми, в восемнадцать. Нет, нам уже было почти девятнадцать. Полтора года мы встречались. Родители советовали мне не торопиться, но мы были влюблены друг в друга. И он был моим первым мужчиной. Тогда я была убеждена, что единственным.
Я готовилась родить уже в девятнадцать, но мать решила, что я должна закончить учебу. Теперь понимаю, какая это была глупость. Тогда я согласилась на аборт, хотя все это было достаточно опасно. И глупо. Но я послушалась свою мать. С этого и начались наши разлады с Виктором. Он так хотел ребенка. Нашего совместного ребенка. А я пошла и сделала аборт. Потом начались обычные семейные проблемы. У нас не было своей квартиры, и Виктору приходилось ночевать в комнате, которую нам отвели мои родители. Они его не очень любили, считали, что для их красавицы дочери нужен совсем другой муж. Частые размолвки заканчивались тем, что Виктор просто уходил из дома. Ночевал у друзей, у знакомых. Домой ему возвращаться было стыдно. Как раз в это время умер его отец, остались мать с Игорем и Валентиной. Игорь кормил семью, пытался помогать матери и сестре. Должна сказать, что и Ольга Игоревна, их мама, меня почему-то невзлюбила. Может, подсознательно чувствовала, что мы не пара друг другу. Может, считала меня слишком независимой и гордой. Не знаю. Мы были из разных социальных кругов, это тоже сказывалось. Моя мать была профессором, доктором медицинских наук, преподавала в вузе, отец был военкомом, полковником. А Дегтяревы были совсем из другого класса людей, жили скромно. Не скажу, что бедно, но достаточно скромно, не позволяли себе лишнего. Возможно, поэтому она меня не очень любила. Не знаю, но я всегда чувствовала это отчуждение. Она смотрела на меня так, словно спрашивала, когда наконец я брошу сына.