Выстрел (сборник)
Шрифт:
— Надо закончить вальс, — сказала девушка с доброй улыбкой. — Я не устала, а вы?
Музыканты заиграли вальс, и танцоры вышли на середину. Сюзанна своей маленькой ручкой руководила толстяком, а тот бормотал с нерешительностью в голосе:
— Мадемуазель Горме, вы безмерно добры. Я ваш должник. Теперь вся моя преданность отдана вам. Может быть, мои слова покажутся вам смешными. Если так, простите меня и примите во внимание только мое намерение…
В эту минуту генерал Горме, стоявший у окна, вздохнул с облегчением:
— Наконец-то, вот и мой сын!
Высокий молодой человек лет тридцати, с широкими плечами, с полным лицом и большими рыжеватыми усами вошел и, увидев отца, направился к нему
— Я беспокоился, — сказал старик. — Уже одиннадцать часов, и я боялся, не случилось ли чего…
Он замолк, пораженный необыкновенной бледностью молодого человека. Франсуа Горме обладал крепкой статью, что свойственно людям, проживающим в гористой местности. Его суровость и мужественность составляли резкий контраст с кротким и очаровательным лицом его сестры. Он явно прикладывал все усилия, чтобы справиться с волнением, но, несмотря на это, продолжал с ужасом смотреть на отца.
Генерал спросил:
— Что такое? Что случилось?
Франсуа опустился на стул. Услышав вопрос отца, он вновь поднялся и произнес:
— Гонсолена убили. Лесничий Гиде, которого я встретил по дороге, идет в суд, чтобы известить об этом.
В первую минуту генерал не мог найти слов. Франсуа, по-видимому, был не в состоянии пересказывать подробности. Он то делал несколько шагов, то останавливался, на лице его читалось неподдельное страдание.
— Убит! — воскликнул Горме. — Кем? При каких обстоятельствах? Почему? Говори же, что ты знаешь?
Франсуа пожал плечами:
— Я ничего не знаю. Я возвращался из Мусьера и встретил лесничего Гиде. По его испуганному виду я догадался, что случилось нечто чрезвычайное, и расспросил его. «Господин Гонсолен убит выстрелом из пистолета в голову! Госпожа Гонсолен без чувств, — сказал он мне, — за мной прибежали. Я пошел». Больше ничего не знаю.
— Твое присутствие наверняка могло быть полезно в Бушу. Почему ты не отправился туда?
— Я не занимаюсь лечением этой семьи. Мой коллега, Маньяба, как вам известно, не выносит меня, он видит во мне соперника и наверняка рассердится, если я вмешаюсь не в свое дело. Притом значительно важнее было сообщить властям о случившейся трагедии.
— Судебный следователь здесь, а вот лесничего я не видел.
— Гиде, вероятно, отправился в дом к Дампьеру, потом пошел в здание суда. Не застав его там, он, наверно, придет сюда. Я советовал ему предупредить Маньяба. Может быть, доктора тоже нет дома. Поэтому все и происходит медленнее, чем следовало бы.
Франсуа простился с отцом.
— Я оставляю вас, — сказал он. — Мне нужно отдохнуть. Завтра рано утром я должен быть опять в Мусьере.
Он вышел из залы, отыскал в других комнатах своих друзей, вкратце сообщил им о случившемся, а затем вышел из дома на улицу Пре. Луна все еще освещала кровли домов. Снег, выпавший вечером, придавал печальное однообразие всему городку, глубоко спавшему в этот час. Франсуа подошел к площади, украшенной фонтаном из сидящих на тритонах амуров, который перестал работать еще в начале осени. Он остановился возле одного из домов и прислонился к стене, почувствовав слабость. Правой рукой он оперся о стену, а вот левая рука висела бессильно: у Франсуа Горме было вывихнуто плечо. Вероятно, очень важная причина заставила его скрыть это обстоятельство, потому что в доме отца он не произнес ни малейшей жалобы. Лицо его было бледно, но отец и все, с кем общался Франсуа, объяснили это недомогание убийством Гонсолена, старого друга их семьи.
Франсуа неподвижно стоял на месте, ожидая, когда пройдет головокружение. Холодный ветер с гор пронизывал его насквозь, вызывая дрожь. Лишь стук колес экипажа по снежной мостовой заставил его опомниться. Он испугался, что его увидят, и бросился в узкий переулок. Кабриолет с зажженными фонарями проехал
— Это доктор Маньяба, видимо, спешит в Бушу.
Франсуа быстрым шагом вышел из переулка, дошел до улицы Пойя и два раза стукнул молотком в ворота одного из тех домов, которые чудом избежали пожара в 1799 году. Здесь жили генерал Горме с дочерью и сыном.
Франсуа поднялся на первый этаж, в свою комнату, поспешно запер дверь и тяжело опустился в кресло. Потом с большим трудом снял пальто, сюртук, разделся и, не дав себе времени отдохнуть, принялся за странное занятие. Один за другим он отпирал все ящики своего письменного стола, вынимал оттуда безделушки и письма и бросал на стол. Потом придвинул стул, сел и принялся их рассматривать.
Франсуа действовал лихорадочно, спеша закончить. Тут были такие письма, которые он, похоже, перечитывал очень часто, и многие из них еще хранили легкое и тонкое благоухание. Он подносил их к губам, страстно целовал, прежде чем бросить в огонь, затем вынул фотографию женщины, очень высокой, с черными огненными глазами, потом прядь волос, потом перчатку, кусочек кружева, ленту, увядшие цветы, множество безделушек, из которых каждая дарила воспоминание о минутах наслаждения и нежности. Все это: цветы, ленты, кружева, перчатки, пряди волос и письма — летело в камин, чтобы сгореть.
Франсуа отворил окно и выглянул на улицу. Внизу текла река Такон, чуть дальше сливаясь с Вьенной. Луна освещала висячий мост, соединяющий площадь Сен-Пьер с Этапской горой. Вокруг не было ни души. Франсуа вынул из кармана револьвер, посмотрел на него с отвращением, смешанным с испугом, поколебался секунду, потом, снова наклонившись, осмотрелся, определяя, могут ли увидеть его с моста. Протянув руку, он с силой бросил револьвер в быстрые воды реки Такон. Только тогда Франсуа свободно перевел дух.
— Теперь мне нечего опасаться, — прошептал он и затворил окно.
В эту минуту раздался звук молотка в парадную дверь. Она отворилась. На лестнице послышались шаги. Это генерал и Сюзанна вернулись с бала. Девушка постучалась в комнату брата и спросила:
— Ты спишь, Франсуа?
— Нет.
— Спокойной ночи, и спи хорошенько.
— Спокойной ночи, сестра, — ответил молодой человек изменившимся голосом, — благодарю тебя.
Когда легкие шаги сестры стихли, Франсуа, не раздеваясь, бросился на постель и разразился продолжительными рыданиями.
II
Из Сен-Клода в Бушу дорога идет сначала по правому берегу Такона, потом, оставив слева Сетмонсель, пересекает реку по мосту. Долина Такона невероятно живописна. Потоки воды бегут с гор и, сливаясь с ручьем, шумно текут по каменистому ложу.
Гонсолен, один из самых богатых торговцев лесом в департаменте Юра, жил в Бушу, на том месте, где находился древний приорат [2] , от которого теперь остались лишь едва заметные развалины. Дельцу принадлежал большой лесопильный завод к юго-востоку от Бушу. Гонсолен, потеряв свою первую жену, которая умерла еще молодой и не подарила ему детей, оставался вдовцом до сорокалетнего возраста. Он не предполагал жениться во второй раз, но случай свел его с бедной девушкой, Мадлен Рейно, красота которой произвела на Гонсолена неизгладимое впечатление. Любовь, дремавшая в нем с тех пор, как он лишился жены, пробудилась с новой силой. Он тотчас решил жениться на Мадлен. Опасения, внушаемые ему голосом рассудка, не могли заставить его передумать. Он сделал девушке предложение.
2
Приорат — орган государственного управления некоторых средневековых коммун Средней Италии.