Выстрел в переулке
Шрифт:
— Приехал в гараж, ставлю машину, мне кто-то кричит: «Эй, кузов ободрал!» Гляжу, точно. Где царапнул, ума не приложу. И как это проехал по городу и меня никто не остановил? Надо думать, дождь помог.
— Что же вы сразу обо всем не рассказали?
— Да мне говорят: «Убийца! Грабитель!» А я никого не грабил, не убивал и от машины не отходил. Ну, а потом побоялся уже насчет этой «левой» поездки рассказывать, решил за Клин держаться… Каюсь теперь…
— Да, вы много здесь напутали. И следствию мешали. А ведь убийца, пока вы тут тянули, не зевал. Вы можете описать наружность ваших пассажиров?
— А чего же…
— Как он был одет?
— В серый пиджачок. В общем прилично одет. Л женщина? Да вы ее. наверное, знаете. Точно обрисовали: рыжая, в завитушках, так она и выглядит. Яркая такая, лицо круглое, нос — во! — Он пальцем приподнял кончик носа. — Глаза не помню какие, кажется карие. Сначала она много смеялась, а потом чего-то скисла, стала молчаливой. А во что была одета, хоть убейте, не помню, обыкновенно, как все женщины летом одеваются.
— Яснее ясного. Как они друг друга называли?
— Чего не помню, того не помню, ни к чему мне. — Савушкин вздохнул. — Виноват я, «налево» сработал. Только слово даю, никакого преступления не совершал, да и револьвера у меня отродясь не было.
— Мы готовы поверить вам. Савушкин, — сказала Коваленко, — что вы действительно никого не убивали и не грабили, но вам придется объяснить суду, как вы стали пособником грабителей и убийц. Ложь, запирательство — все объяснить придется.
— Да я же…
— Ну, это дело суда.
Гончаров быстро поднялся, подошел к Коваленко и о чем-то очень долго советовался с ней.
— А сейчас, — вновь обратилась она к Савушкину, — поедете с сотрудниками милиции, покажете место, где вчера пировали. Вернетесь обратно, отберем подписку о невыезде и отпустим домой.
— Домой? Вы меня освобождаете? — дрогнувшим от волнения голосом спросил Савушкин.
— А вы не хотите? — улыбнулся Дроздов. — Не беспокойтесь, когда будете нужны, вызовем.
Гончаров попросил Дроздова не забыть пригласить с собой понятых. Растерянно суетившегося Савушкина увели. Он шел к выходу нетвердой походкой, задевая по дороге стулья.
В кабинете опять наступила тишина.
Я вынул блокнот и сделал кое-какие записи. Закончив, оглянулся. Кроме меня и Гончарова, никого не было. Майор сидел у стола и сосредоточенно набирал номер по телефону.
— Федор Георгиевич, — обратился я к нему, — у меня к вам есть несколько вопросов, не помешаю?
— Нет, нет, — Гончаров опустил трубку телефона.
— Первым вопрос: какое значение представляет для дела, снимался с машины номер или нет? Нельзя же ездить по городу без номера!
— Охотно объясню. Для нас это имеет очень важное, можно сказать, первостепенное значение. Как вы знаете, номер прикрепляется винтами и закрепляется гайками. Допустим, имеются свежие следы отвертывания гаек, например, свежая смазка маслом. В этом случае надо предположить, что на машину ставился чужой или фальшивый номер, если, конечно, он не был снят по каким-либо легальным причинам. Для чего ставят фальшивый номер? Чтобы навести на ложный след. В данном случае этого не было, номер не снимался, а ведь преступление совершено не по мгновенному побуждению, оно подготовлено заранее, заранее обдумано. Помните,
— Однако никто номера не запомнил.
— Чистая случайность! Рассчитывать на нее нельзя, и никто никогда не рассчитывает. Важно другое: преступник не заботился, запомнят номер машины или нет. Ему это было безразлично, он старался лишь сбить следствие с толку, запутать и замести следы. Правильно сказала Коваленко, нельзя улики рассматривать в отрыве от реальной действительности. Кому же понадобилось их нагромождение, кому был выгоден весь этот спектакль? Конечно, человеку, нанявшему машину. Задача преступника ясна — добиться, чтобы подозрение пало на другого, пи в чем не повинного человека. Понятно?
— Вполне! Теперь второй вопрос: вы действительно считаете, что Савушкин не принимал никакого участия в преступлении?
— Пока его показания не противоречат обстоятельствам дела. Давайте посмотрим, что у нас получится, если мы поверим Савушкину.
— Давайте.
— Некто и сером костюме, будем его так называть, тщательно заранее обдумал преступление. Пока нам неизвестно, кто и когда навел его на столовую н на Орлова. Доберемся и до этого. Вчера преступники наняли машину, поехали за город. Некто в сером, угощая водкой, дал шоферу снотворное, дождался, пока тот уснет, надел его куртку, кепку, взял машину и отправился к месту, где встретил Орлова. Совершив преступление и увидев, что за машиной гонится милиционер, убийца выбросил из окна кепку Савушкина. Благополучно вернувшись, он поставил машину на прежнее место и положил на сиденье тридцать рублей, даже превысил договоренную сумму. Это, возможно, тоже сделано с умыслом, чтобы еще сильнее скомпрометировать водителя. Вот версия, которая вытекает из показаний Савушкина. Так, по-моему, и обстоит дело.
— Тогда разрешите третий вопрос. Почему преступник не подбросил шоферские права? Эго же было бы еще убедительнее.
— Ну что вы! — Гончаров улыбнулся. — В интересах преступника, чтобы водителя искали подольше. И потом, если еще можно с натяжкой предположить, что кепка неведомыми путями слетела с головы, то удостоверение? Что же оно, выпрыгнуло из кармана? Нет, убийца не так глуп.
Мы еще продолжали обсуждать историю преступления, когда за дверью послышались громкие голоса. Вошли Коваленко и Дроздов с сотрудниками отделения, несшими какие-то свертки. Последним, стараясь не попадаться Гончарову на глаза, вошел Савушкин и сел на стул у стола Дроздова.
«— Вот полный джентльменский набор\», — сказал Дроздов, осторожно выставляя на стол бутылки в специальных упаковках, предназначенных для вещественных доказательств» — Здесь — остатки вина, окурки со следами номады. Боюсь только, как бы дождь не испортил на бутылках следы пальцев.
Он вызвал Зайцеву и распорядился оформить отсылку вещественных доказательств па экспертизу в научно-технический отдел.
— Выпито немало. Тут не то что на троих, на десяток хватит, — заметил кто-то из присутствующих.