Выстрел в спину
Шрифт:
Олег небрежно взял бутылку, прикинул ее вес, хотел запустить в хозяина, Ванин понял и мгновенно грохнулся на колени.
– Стой! Не буду! – он молитвенно, по-мусульмански сложил ладони. – Порушишь все…
Зазвонил телефон, Ванин на четвереньках бросился к тумбочке, снял трубку.
– Товарищ Ванин? – спросил женский голос и, получив подтверждение, продолжал: – Вашего начальника, Семена Семеновича, повезли на операцию. Надеемся, все пройдет благополучно, – девушка вздохнула и перешла на доверительный тон: – Какой же человек он у вас замечательный. Говорить не может, в поту весь от напряжения, а все о работе шепчет, о работе. Приказывает вам, товарищ Ванин, – она вновь заговорила официально, – на время его болезни держать план ровно сто два процента.
– Я понял, – откашлявшись, ответил Ванин. – Передайте, сто два процента гарантируем. Вы, главное, вылечите его, мы для вас ничего не пожалеем…
– Товарищ Ванин! – Девушка помолчала. – Я вас понимаю, чего сгоряча да от расстройства не скажешь. Замечательный у вас начальник, – и повесила трубку.
Глава 12
Из дежурной части принесли только что принятую из Рязани телефонограмму:
«Москва. Уголовный розыск. Турилину.
Объявленные вами в розыск денежные купюры сторублевого достоинства обнаружены в сберегательной кассе (следовал номер и отделение Госбанка). Приняты меры к установлению вкладчика».
Турилин повертел листок с телефонограммой и бросил на стол небрежно, словно информация не представляла оперативного интереса. Полковник не садился, Гуров тоже стоял и, в отличие от него, смотрел на телефонограмму затаив дыхание.
– Ну-с? – Турилин неторопливо обошел стол, опустился в кресло, привычно вытянул ноги. – Что присоветуете?
Гурову нравилась манера полковника не давать указаний, а задавать вопросы. С одной стороны, приятно, когда тебе не приказывают, что и как делать, а спрашивают твое мнение, вроде советуются, даже помощи просят. С другой стороны, ты каждый раз оказываешься в роли экзаменуемого. И сколько жизнь задает вопросов, столько от тебя требуется ответов. И будь ты хоть семи пядей во лбу, ошибок не избежать. Леву интересовало, думает в такие минуты Константин Константинович, считает варианты или просто ждет ответа, прикинув его на глазок, покрутив своими длинными пальцами, – признать заслуживающим внимания или выбросить в корзину для бумаг и потребовать другой ответ.
Гуров твердо усвоил: главное в таких случаях – не торопиться, медлительность прощалась, глупость нет. Получив несуразный, безграмотный совет, Турилин переставал на время задавать вопросы, и сотрудник чувствовал себя в подвешенном состоянии. Он знал, что стоит ему ошибиться разок-другой, и Турилин может сказать: «Если человек глуп, то это надолго».
Полковник поигрывал толстым цветным карандашом и ждал терпеливо, поглядывая на Гурова доброжелательно.
– Думаю, Константин Константинович, – начал осторожно Лева, – преступник выехал из Москвы в Рязань и положил деньги на сберкнижку. На предъявителя, – он перевел дух и взглянул на начальника, но, как и ожидал, на тонком бесстрастном лице полковника ни одобрения, ни осуждения не заметил. – Крупную сумму в новеньких сторублевках кассирша могла запомнить, и сберкнижка для преступника явилась бы визитной карточкой. Думаю, что в тот же день он со сберкнижки всю сумму снял. Необходимо установить, какого числа были внесены деньги, попытаться выяснить внешность вкладчика, хотя в последнее я не верю, – Гуров повеселел, говорил увереннее и тут же стал фантазировать: – Либо кассирша вообще не запомнила вкладчика, либо внешность была изменена. – Турилин не сдержал улыбки, и Лева мгновенно обиделся. – Что вы улыбаетесь? Если мы найдем кассиршу и она вспомнит хоть что-нибудь, то она скажет, – он начал загибать пальцы, – борода, темные очки, надвинутая на лоб шляпа. За одно из трех я отвечаю.
– Ну-ну, – Турилин улыбнулся. – Продолжайте.
– Дальше? – Лева кипятился. – Выяснив число, надо попытаться установить, где в этот день находились Перов и Шутин. Если кто-то из них тогда в Москве отсутствовал, то доказательств мы не получим, однако уверенность обретем.
Турилин написал что-то на листке бумаги, сложил и, поманив Леву к себе, положил записку ему в нагрудный карман.
– Когда наши коллеги из Рязани сообщат о результатах работы, разверните, – он поднялся, бросил карандаш, хрустнул пальцами. – Перова можно не проверять, он человек обеспеченный и подобных трюков проделывать не будет, спрячет деньги, и вся недолга. Остается ваш Шутин. – Полковник прошелся по кабинету, остановился у окна, барабаня пальцами по стеклу. – Шутин, Шутин. На коробке, которую вы представили на экспертизу, обнаружено ружейное масло и пальцевый отпечаток Евгения Шутина.
– Молодец Гуров, – тихо сказал Лева.
– Был бы молодец, найди он коробку, в которой хранился пистолет, без помощи Перовой, – возразил Турилин. – О вашей находке Шутин уже знает и не станет отрицать, что держал ее в руках. И что? Присоветуйте.
– Да он все время врет! – вспылил Лева. – Почему он столько времени молчал о пистолете?
– Но сказал! – перебил, вопреки своим привычкам, Турилин. – Сказал! Вы излишне эмоциональны. Вы мне лучше ответьте: почему Ветров написал завещание в пользу Ирины Перовой? Мы неоднократно задавали себе этот вопрос, затем отбрасывали. Перова нуждается? Нет! Раскройте секрет завещания, возможно, найдете преступника, – тон и выражение лица Турилина неуловимо изменились.
Гурову показалось, что кабинет превращается в длиннющий коридор, в самом конце этого коридора сидит за столом незнакомый человек, и от него тянет холодом.
– Вы свободны. Эта задачка не из серии «Вопросы – ответы». Здесь не философствовать, работать необходимо, – и полковник выдержал паузу настолько, чтобы понятия «работать» и «необходимо» застряли в сознании Гурова прочно. – У нас не хватает информации. Отправляйтесь за ней. А об обнаруженных в Рязани ассигнациях забудьте. Данную версию проверят без вас.
«Поди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что, – рассуждал Лева, направляясь в свой кабинет. – Хорошо начальникам, они только анализом да отчетами занимаются». Гуров был не прав. Турилину, мягко выражаясь, было нехорошо, а точнее – скверно.
Рано утром Константина Константиновича пригласил к себе генерал. Он только что вернулся из высших инстанций, где интересовались результатами расследования. Каждый решает свои вопросы, вы отвечаете за раскрытие преступлений, сказали генералу, и возразить было нечего.
Генерал вызвал Турилина и напомнил ему, что за раскрытие убийства Ветрова отвечает полковник Турилин…
И сейчас, в разговоре с Гуровым, Турилин старался скрыть свое настроение, в конце сорвался и был собой недоволен. Работа по раскрытию убийства Ветрова с мертвой точки не двигалась, то, каким образом рукопись покойного оказалась в редакции, не проясняло, а лишь еще больше запутывало дело. Сторублевки Ветрова через сберкассу поступили в банк, и эта ниточка оборвалась. Турилин не верил, что кассирша вспомнит вкладчика, а если и вспомнит, то, уж конечно, не убийца явился в сберкассу.
Полковник вновь и вновь анализировал результаты работы последних дней. Орлов ведет свою версию последовательно и практически без ошибок. Возможно, клубок, который он разматывает, не приведет к раскрытию убийства. Так не вина полковника Орлова, что ему приказали идти не по той дороге. Он пройдет по ней до конца и раскроет другое преступление, не связанное с убийством Ветрова. Делает Орлов свою работу неторопливо, но с неумолимой последовательностью. А Гуров? Наверное, не прав он, полковник Турилин, поручив такое ответственное задание человеку молодому, недостаточно опытному и уравновешенному. Гуров умница, в интуиции ему не откажешь, в людях разбирается, но уж больно он эмоционален, порой наивен, в результате многие люди не принимают Гурова всерьез, ведут себя с ним необязательно, снисходительно. Взять хотя бы Шутина. Человек он сложный, запутавшийся, с ярко выраженным комплексом неполноценности. Вполне возможно, что, работай с ним Орлов, придавил бы характером, и Шутин, не выдержав, раскололся бы до конца. И стало бы ясно: да или нет. Хотя следователь прокуратуры от Шутина ничего не добился, а Лева у него пистолет «вытащил»…