Выстрел в зеркало
Шрифт:
Женщина чуть изменила позу, поправила платок на голове. Она смотрела на обшарпанную стену дома. Никакого майора Казакова не существовало в природе. Для нее. Владимир тяжело вздохнул. Медленно побрел дальше.
Он прошел мимо Первой Красноармейской улицы, выходившей к Технологическому институту. Постоял у стены, в нише, пропуская трамвай. Двухвагонная машина сильно разогналась, и Владимир решил не рисковать. Не хотел распасться на части в двух шагах от дома. Свернул направо, на Восьмую Красноармейскую. Впереди замаячила еще
Было слишком поздно для уроков, а потому дети и подростки, даже из старших классов, уже разбежались. Кто по домам, кто по друзьям и подругам. Владимир без приключений миновал школу и невольно убыстрил шаги. Вот он! Дом. Целехонек! Ничуть не изменился, все такой же. И никаких тебе крубаров! Ни дыма пожаров на горизонте, ни паники среди людей…
Казаков не смог открыть дверь, а потому проскользнул внутрь сквозь неплотно прикрытые створки. Скорее! Второй этаж, третий! Домой! Он забылся, волнение было слишком велико. Владимир толкнул входную дверь рукой так, словно его конечность не состояла из призрачного газообразного тумана.
Но дверь открылась. Удивительно! Мила перестала закрывать ее на ключ?! Майор тихонько вошел в прихожую. Потоптался на месте, словно бы снимал ботинки, скользнул в спальню. Супруга сидела на стуле, у окна. Спиной к двери.
– Людмила! – тихо позвал майор и вдруг испугался, что жена не услышит его. Точно так же, как старушка возле церкви.
Но Мила услышала! Она вздрогнула, уронила платок, резко повернулась в сторону Владимира.
– Володенька! – всхлипнула женщина.
– Здравствуй! – Казаков смутился.
Он еще никогда не возвращался домой – после задания – в таком виде.
– Я… ненадолго, – пробормотал Владимир, присаживаясь на краешек кровати. – Что-то вроде короткого увольнения.
– Понимаю, – на удивление спокойно отозвалась Людмила.
Майор поразился выдержке жены. Если б к нему домой зашел бесплотный образ супруги, образ, состоявший из газообразного тумана, он бы, вероятно, сошел с ума. Попросил врачей спецмедцентра провести углубленное сканирование организма. Написал бы рапорт об увольнении из отряда…
А жена сидела на стуле, напротив него, бестелесного призрака. Не впадала в панику, не орала от страха, ужаса, не звала на помощь соседей и милицию.
– Я знаю, – заторопился Владимир, – мое появление выглядит чертовски странным. Да и сам я, мягко говоря, немного не такой. Ты не… не обращай внимания, Мила. Это я. Я! Твой Володя. Как девчонки? Как Настя? Как Ника?
– Ника все время спрашивает, когда вернется папа, – начала было Людмила, но спохватилась. Даже по призрачному лицу Владимира стало понятно, как трудно ему слышать это. – Все хорошо! Настасья учится на одни пятерки. Определилась с выбором, хочет поступать в медицинский. Уже готовит документы для спецкласса. Сама.
– Взрослая, – вздохнул Казаков.
Старшая дочь настояла на своем. Она давно мечтала
– А младшая? – спросил Владимир.
– Да ничего, – улыбнулась жена. – Ждет не дождется, когда наступит ее черед идти в школу. Говорит, садик – не для нее. Она чересчур старая.
– Старая?! – тихонько рассмеялся Владимир.
Его полупрозрачное тело заколыхалось, потеряло форму. Потребовалось усилие, чтобы «собраться» в нечто компактное, целое.
– Ты не волнуйся, Володя, – сказала Людмила. – У нас все хорошо. Правда! Нам родственники помогают. Всегда, когда надо. Все хорошо.
– Молодцы, – кивнул Владимир.
И вдруг не удержался. Встал, приблизился к супруге. Воздух уплотнился, показался Людмиле материальным. Она закрыла глаза, когда рука мужа скользнула по ее волосам, по щеке, поправила упавшую вбок прядку. И снова – легкое дуновение ветра. Владимир отошел.
– Мне так легче, Мила, – признался он. – Мне проще… когда знаю, что у вас все хорошо. Иначе… иначе было бы гораздо труднее… выдержать.
– Выдержать? – переспросила Людмила Казакова.
За долгие годы она привыкла к тому, что нельзя задавать вопросы по поводу работы мужа. Но теперь женщина была уверена: все по-другому.
– Да! – кивнул призрачный Владимир. – Мне легче, когда у вас, дома, порядок. Но ты не волнуйся. Со мной не происходит ничего страшного. Жив, здоров, ем и пью. Тренируюсь. Просто… просто все так странно получилось. Мне даже не объяснить.
– Где ты? – неожиданно спросила Людмила и посмотрела в глаза мужа. – Я говорила с Сашей Омельченко, с Игорем Князевым. Они сами приходили. Сначала клялись, что дали подписку, им запрещено упоминать про вашу последнюю операцию. А потом, на кухне – тихо, шепотом – пытались объяснить, как вышло.
– Милка, ты только не думай, что они сошли с ума, – горько вздохнул майор. – Увы, все, что они говорили, – правда. Тяжелая правда. Я понимаю, трудно осмыслить это. Пережить. Сам не знаю, как все будет. Тут… нам… никто ничего не говорит. Мы не можем знать, как пойдет дальше.
– Тут? – задумчиво произнесла Людмила. – Нет, вы не «тут».
– Точно! – улыбнулся майор и резко взмахнул рукой, отчего его призрачное тело стало нечетким, свернулось в небольшую воронку. – Мы не тут. Мы сейчас на…
…Майор Казаков проснулся. За окном казармы, располагавшейся в пустыне на неведомой, загадочной планете, еще царил полумрак. Если бы это происходило на Земле, Владимир сказал бы: пять утра по Москве.
Казаков был зол на себя. Но рад за жену и дочерей. Ему удалось «посмотреть» еще один реальный сон. На счастье, в этот раз никаких крубаров. Только родной город, знакомые улицы. Дом и Людмила, ждавшая у окна.