Выстрел

Бондаренко Андрей Евгеньевич

– Они…. Эти козлы ничего не позволяли себе?

– Нет, милый, ничего такого. Наоборот, были предельно вежливы, корректны и предусмотрительны. У меня даже была своя комната с отдельным туалетом. Биотуалетом. Кормили хорошо, разговаривали только на «вы»…. А ещё в комнате находился старенький телевизор с тремя работающими программами. Из него я и узнала, что была осуществлена попытка ограбления банка Ануфриева, что ты ранен, но, слава Богу, не сильно…. А Веруня-то, Веруня! Никогда бы не подумала, что она способна на такое…. Как я оказалась на Крышах? По телевизору сказали, что, мол, в стране объявлен дефолт…. Ещё через несколько суток появился Заур и доходчиво объяснил, что существуют только два варианта дальнейшего развития событий. Либо меня долго и старательно насилуют, а потом убивают. Либо я покорно глотаю таблетку…

– Какую ещё таблетку?

– Маленькую такую, беленькую, – беззаботно и легкомысленно улыбнулась Марьяна. – Она мгновенно вызывает инфаркт. Или – инсульт? Не помню уже. Главное, что вскрытие констатирует естественную смерть…. Ты не забыл, что застраховал – в одной крупной и известной страховой американской компании – не только свою жизнь, но и мою? Так что, долго раздумывать я не стала, минуты три-четыре повздыхала-попечалилась и предложенную таблетку покорно скушала. Проглотила, запила любезно предложенным берёзовым соком (романтика сплошная!) и…. И в тот же момент оказалась на Заброшенных Крышах! Вот оно как. А я-то, дура дремучая, в Бога не верила…

Рядом раздалось вежливое и многозначительное покашливание. Ник обернулся и удивлённо хмыкнул. В шести-семи метрах от них – среди горшков и вазонов с шикарными жёлтыми розами – обнаружился богато накрытый стол. Серебряные блюда и тарелки, щедро заполненные самыми разнообразными горячими и холодными закусками. Разнокалиберные бутылки разноцветного стекла. Посередине стола красовалось длинное фарфоровое блюдо с молочным поросёнком, покрытым аппетитной, тёмно-золотистой корочкой. В глазницы запечённого на углях животного были вставлены крупные, бордово-фиолетовые виноградины. На отдельном сервировочном столике располагалось серебряное ведёрко, из которого высовывались горлышки трёх бутылок с «Шампанским». Два стула-кресла – с резными спинками, позолочёнными ножками и подлокотниками – были свободны. Ещё два занимали король Лир и Кот. Тёмно-серая хламида куда-то бесследно испарилась, и сейчас Лир был облачён в шикарный старомодный камзол, щедро отороченный – во всех местах – светло-лиловыми и тёмно-розовыми кружевами. Кот же, чьё кресло явно было изготовлено на заказ (под габариты сидящего) хвастливо выставлял на всеобщее обозрение ядовито-жёлтые ботфорты «а-ля Карл Двенадцатый» и короткую шпагу в позолоченный ножнах на бархатной, ярко-алой перевязи.

– Ох, как кстати! Ура! Ура! – радостно захлопала в ладоши впечатлительная и по-детски непосредственная Матильда. – Очень хочется кушать! Только вот – этот поросёнок…. Он так похож на маленького и беззащитного ребёночка. Жалко! Любезный, э-э-э, Кот, не найдётся ли на вашем достархане жареной куропатки? Желательно, не очень жирной? Вы же понимаете, что молодой и уважающей себя женщине необходимо следить за своей фигурой? В смысле, за её стройностью?

– Конечно же, понимаю, моя алмазная донна! – заверил Кот и вопросительно уставился на короля Лира. – Ну, и чего сидим, изображая из себя туповатого каменного истукана? Разодетого сверх всякой меры вкуса? Ждём отдельной команды, блин недопечённый, небесный? Кстати, меня вы, очаровательная Мария Владимировна, можете именовать просто и непритязательно, то бишь, Маркизом…

Лир, равнодушно морщась, небрежно щёлкнул пальцами правой руки, раздался тоненький хрустальный звон и над столом – метрах в двух от скатерти – возникло золотое блюдо с жареными куропатками, которое, плавно описав широкий полукруг, опустилось вниз, «приземлившись» напротив одного из пустующих стульев.

– Эй, дорогой Николай Сергеевич! – Кот изобразил на усатой мордочке безмерное удивление. – Ты что там, уснул? Сопроводи-ка даму своего глупого сердца за стол и открой, наконец-таки, «Шампанское»…

Ник, усадив – по всем правам этикета – Марию за стол, достал из серебряного ведёрка тяжёлую тёмно-зелёную бутылку и, аккуратно освобождая её горлышко от серебряной фольги, спросил – непонятно у кого:

– Интересно, а как на Заброшенных Крышах обстоит дело с функцией деторождения?

– Да, как обстоит? – заинтересованно поддержала Мария, – Просветите, любезный Маркиз! На правах здешнего старожила, так сказать…

– С самой функцией дело обстоит – как нельзя лучше, – с видимым удовольствием известил Кот.– По крайней мере, ничуть не хуже, чем в Земном мире. Иногда мне даже кажется, что здесь понатыкано так много труб именно для того, чтобы влюблённым было, где уединиться от нескромных глаз. А вот, непосредственно, собственно – с самим деторождением…. Не знаю, право! Не знаю…. При мне, то бишь, никто ещё не рожал. Да и не слышал я о таком, если честно. Не слышал, да и не читал в летописях…

– Таких прецедентов зафиксировано не было, – бесконечно важно, наставительно тыкая указательным пальцем правой руки вверх, дополнил король Лир. – Да и быть не могло! По определению…. Рожать детей на Заброшенных Крышах? Полная и откровенная чушь! Это, мои господа и дамы, совершенно невозможно!

– Невозможно? – переспросила Мария, глядя на Ника с бесконечной нежностью. – А мы, тем не менее, попробуем! Правда, дорогой?

– Попробуем! – веско пообещал Ник. – Старательно, многократно и разнообразно…

– Ничего у вас не получится! – практически хором, дружно заверили Кот и король Лир. – Это не предусмотрено правилами…

– Не предусмотрено правилами? – пророкотал откуда-то Сверху «шаляпинский» бас. – Строгие и нерушимые правила для того, собственно, и устанавливаются, чтобы их нарушать. Причём, нарушать – с искренним и несказанным удовольствием…. Для вас, Ник и Маша, делается исключение…. Почему бы и нет? Всем же хорошо известно, что настоящие, то есть, подлинные браки «заключаются на Небесах». Почему бы на Небесах и не родиться паре-тройке славных мальчуганов и девчонок? Анхелина Томпсон!

– Я здесь, мой Господин! – тут же откликнулся звонкий и одновременно – на удивление – нежный женский голосок. – Жду Ваших приказаний!

– Займись этим делом. Пусть всё пройдёт под твоим личным патронажем. Что делать дальше? В смысле, когда народятся означенные дети? Я распоряжусь отдельно. Потом…. Может быть…

Поздняя ночь. В смысле, матёрая и закостенелая в своей первобытной дикости ночь, наполненная – до самого края – незваной и предательской бессонницей. То ли неверный сон, то ли крепкая дрёма…. То ли болезненный бред, то ли самая натуральная и настоящая явь…

Телефонный звонок:

– Это я. Текст завершил, вычитал – в первом приближении – и отправил по электронке. Вам должно понравиться…

– Должно?

– Не обязательно. Но – понравится.

Рассвет. Первые лучи робкого, белёсо-жёлтого солнца.

Ответный телефонный звонок:

– Это я. Текст прочёл…. Поздравляю!

Вот так оно всё и было, если совсем коротко.

А потом прогремел – выстрел…

Отправив – для пущей сохранности – текст на адрес собственной электронной почты, я выключил ноутбук.