Выстрелы с той стороны
Шрифт:
На счастье Габриэляна перегородка между салоном и водительским сиденьем была звуконепроницаемой — а к возне за спиной шоферюга, наверное, привык. На несчастье Габриэляна господин Смирнов медлил…
Интересно, подумал Габриэлян, это он сам развлекается, или у него всё-таки приказ? Тесно здесь… Он резко дёрнул правую руку вниз, наручники мешали, но это мы тоже проходили. Первую пулю Фальковский получил в горло. Вторую — куда-то в область грудной клетки. Калибр мелкий, пукалка, но на такой дистанции… этого шофер уже
Фальковский перехватил наручники за цепь, резко дёрнул на себя, и Габриэлян мог только упираться коленями ему в живот и мотать головой, чтобы уберечь шею. "Уж он мял его и ломал его…" Почему он не использует волну? Почему он меня не давит — ведь самое время? И тут все щелчком встало на свои места — история Анжелы и вообще все фальковские выверты, шокер, водитель-сообщник, и то, что Фальковский не пытался сделать карьеру, то, что жертвы выбирались по признаку, который мог заметить только варк… Он не умеет проецировать эмоции. Он… импотент. Он подражает настоящим, правильным вампирам. И ланцет… ох, какой интересный случай. Если он меня не загрызёт, это просто можно будет публиковать…
Да где же к Сурту этот Смирнов?
Фальковский дёрнул вверх — Габриэлян стукнулся головой о крышу и обмяк. Джемпер весь был изодран и пропитан кровью. Всё, Фальковскому уже не до церемоний — нужно восстанавливаться и бежать…
Габриэлян почувствовал холодные, сухие губы между шеей и левым плечом, где уже зияла рана…
Машину ударило, развернуло, шофёр вылетел через лобовое стекло, Бродского швырнуло на дерущихся — точнее, на одного сосущего кровь и второго вяло отбивающегося.
Если это Король, а не Смирнов, подумал Габриэлян, нам потом будет о чём поговорить.
Дверь со стороны Фальковского отлетела в сторону. Король в "роли Волкова". Или Суслик. У Смирнова в группе старших нет.
— Лежать! Лежать, швыцер! — посеребренный кастет проломил Фальковскому висок, и ещё раз, и ещё — а Габриэлян держал, держал из последних сил, пока ещё помнил себя…
Первое, что он спросил, придя в чувство и щурясь от белизны больничного потолка:
— Бродский жив?
— Да, — сказал Кессель. — Михаил сообразил. Жив, в себе и дает показания.
— Юрий Андреевич?
— Жив, не в себе, молчит.
— Миша?
— В соседней палате. Контузия, порванные связки, порванные мышцы, гипогликемия.
— Потому что стрелять надо было, а не старшего отыгрывать.
Кессель вздохнул.
— Смирнов мёртв.
Габриэлян поморщился.
— Значит, всё-таки был приказ.
— Кажется, был, — грустно сказал Суслик.
— Кажется?
— Я не мог спросить. Он, когда увидел, что Михаил вас остановил, приказал снайперу стрелять в окно машины бронебойным. Тот удивился — там три живых человека внутри…
— И Смирнов сказал, что
— Да. Я был на мотоцикле, а дорога мокрая. Я неудачно приземлился. Слишком быстро и неудачно.
— Сам-то как?
— Ключица. Ерунда. Завтра она срастётся совсем. Ты же знаешь, у меня всегда всё срастается.
У аккуратного крашеного забора остановилась машина. Человек, сидевший рядом с водителем, с видимым трудом встал и сделал несколько шагов к калитке. Залилась истошным лаем собака.
В этот раз Кислов на неё цыкать не стал. Посмотрел только — и лай как-то сразу прекратился. Бывший вице-мэр некоторое время разглядывал новое пальто гостя, обматывающий горло шарф…
— Вам следовало, — тихо сказал москвич, — обратиться по команде. Вы совершили серьёзную ошибку. У вас будут неприятности.
Кислов кивнул. Неприятности в его ситуации были большой переменой к лучшему.
— Вы очень привязаны к этим местам? — спросил Габриэлян.
— Да. Но, в случае чего, я переживу.
— Яблони много где растут. И, надеюсь, ещё много где будут расти. — Габриэлян достал карточку. — Окажетесь в Москве, звоните.
— Скажите, — спросил Кислов, — как вы его заставили сыграть Мозеса?
— А он и был Мозесом. На самом деле. Просто здесь его так ненавидели, что совершенно не знали.
________________________
[1] Выгоничи — райцентр в Брянской области.
[2] На месте преступления
[3] Элиот Несс — агент ФБР, сумевший арестовать и добиться осуждения Альфонсо Капоне за неуплату налогов.
[4] Рокуро-куби, иппон-аси — персонажи японской мифологии, голова и нога, отделённые от тела и ведущие при этом довольно активный и агрессивный образ жизни.
[5] Ямамба, ямаотоко — «горная ведьма» и «горный мужичище», ещё две разновидности японской нежити.
[6] — И, зная то, что ты знаешь, ты уселась (на священную ступу) без единого слова молитвы?…
(…)
— Она ведь стоит на земле, так что же я сделала худо? (англ.) ("Ступа Комати", пьеса Каннами Киёцугу для театра Но.)
[7] Герой романа Г. К. Честертона "Перелетный кабак".
[8] "По белизне, по режущей кромке залива,
устало и осторожно прошел через битый лед
пустой буксир под названием "Счастливый" —
зачем счастливым разрешен проход?" (англ.)
[9] Лиззи Борден — гражданка США, ставшая известной благодаря знаменитому делу об убийстве её отца и мачехи, в котором её обвиняли. Общественность потряс жестокий и кровавый способ убийства: обеих жертв зарубили топором. Лиззи была милой, доброй и обаятельной девушкой. Несмотря на большое количество доказательств её вины, она была оправдана — присяжные не поверили, что она на такое способна. Но в фольклор она вошла именно как убийца.