Выстрелы с той стороны
Шрифт:
Конечно, поцелуем двух юношей нельзя удивить никого. Но почему-то, как всегда в присутствии Игоря, возникло ощущение, что они позволили себе слишком много. Потому, наверное, что электричество этого рода не выключишь поворотом рубильника.
***
На подходе к Мальмё Антона вдруг укачало. Вообще, "травить" Енот перестал еще у Стаха — оказалось, что он годится в моряки. Потом один раз было нехорошо, когда угодили в мертвую зыбь на стыке двух течений, но тогда тошнило всех, даже Игоря. А тут… Антон даже подумал было, что дело в экране, но когда закрыл компьютер, лучше не стало. И он пополз наверх, надеясь, что свежий воздух поможет.
Костя стоял на штурвале с видом заправского морского волка: борода, тельняшка, только сигарета портит картину: трубку бы ему.
— Бледненький ты, — сказал он, увидев Антона. — Поплохело?
— Ну… вроде того, — Антон улыбнулся. — Странно. Вроде бы уже привык.
— Имбиря в холодильнике возьми, помогает.
— А что, есть?
— Угу. Кэп в Копенгагене купил, вместе с васабой.
Антон хрюкнул. Костина привычка склонять несклоняемые японские слова его неизменно веселила.
Он последовал мудрому совету: спустился в кухню, взял в холодильнике корешок имбиря, отрезал тоненький ломтик и положил на язык. Рот тут же наполнился едкой прохладой, а тошнота и вправду отступила. Енот вернулся на палубу и перебрался на нос, где, сложив по-турецки ноги, сидел Десперадо и слушал турецкую же музыку. Заметил Антона, похлопал рукой рядом: садись.
Антон сел. Здесь качало сильней, чем в каюте, "Стрела" шла против ветра, брызги обдавали обоих, и Десперадо был уже весь мокрый спереди, но счастливо улыбался. Антон улыбнулся тоже. Теперь его качало, но не укачивало, и дело было не столько в имбирной чешуйке за щекой, сколько в открытом пространстве впереди и по сторонам. Там, в каюте, болтанка, здесь — полет.
Они уже полмесяца кувыркались в этих водах. Эней сказал, что после Гамбурга судну нужно алиби — во время убийств в Гесере и Копенгагене морская система слежения должна регистрировать яхту где угодно, кроме Гесера и Копенгагена. Поэтому, высадив Энея, Десперадо и Цумэ в Норбю, они под командой Мэй прошли Лим-фьордом и подобрали ассасинов уже неподалеку от Хуннестеда, на диком берегу. После этого "Стрела" на день зависла в Хельсингёре, где вся компания старательно лазала по "замку Гамлета", попадаясь на глаза как можно большему количеству народа, а потом перебралась в Хельсингборг.
И в принципе Антону это нравилось. Семья его была не из бедных, отец тоже жил в Швейцарии, можно сказать, рядом, старался на каникулах компенсировать сыну многомесячную разлуку и отправлялся с ним в совместное путешествие-приключение… пока не нашел себе эту… Но ни одно из тех путешествий не сравнилось бы с плаванием на "Стреле", если бы только не…
Если бы только не приходилось убивать…
До Гамбурга он боялся, что может стать таким, как Хеллбой. Ему не приходило в голову, что есть варианты хуже. Потому что такие, как этот Билл, тоже откуда-то берутся.
И горше всего было думать, что берутся они, может быть, из таких как Десперадо. Или Мэй. Или даже Эней. Но… почему-то не Костя и не Цумэ.
…А Цумэ резался в "однорукого бандита" и пил шестую порцию "бостонского чая" в баре (одном из тридцати) морского пассажирского терминала. Во-первых, он любил "бостонский чай", а во-вторых, г-н Орвилл Робертсон, посадив семью на убывающую к норвежским фьордам "Принцессу Маргарет", из терминала не ушел, а пристроился с планшеткой в кафе.
Игорь спустился туда же и сел за игральный автомат. Каблуки слегка мешали. Мокасины были в сумке.
Со своего места Игорь мог видеть Билла в зеркале над баром, тот разбирался с какими-то, видимо, служебными схемами и чертежами… Некоторое время спустя на объект налетел, споткнувшись, невысокий мосластый мужик с "хвостиком" на затылке и начинающим лысеть надлобьем. Эта прическа в сочетании со скуластым лицом делала его похожим на самурая.
Неизменное "унскууль" — и "самурай", чтобы загладить вину, ставит Биллу пиво.
Та-ак… Игорь положил сумочку на стул, чтобы автомат не занимали, и нырнул в "дамскую комнату".
"Нашел мистера Стэнли", — набрал он на комме и заслал Антону. Потом вернулся в зал.
…Чертежи свернуты. Планшетка закрыта. Пиво выпито. Автомат после долгих стараний изрыгнул двадцать две монетки из проглоченных двадцати пяти. Антон молчал.
Игорь вздохнул, еще раз зашел в фойе туалетной, поправил прическу и набрал уже Энея.
Эней молчал.
— Нет, ну я сам люблю плодиться и размножаться. Но не до такой же степени… — проворчал Цумэ. Нда. Кажется, придется проявлять инициативу…
"Проявляю инициативу", — набрал он и заслал Энею.
Стандартная задачка — две равных копны сена и один тонкорунный баран. На каблуках. Но Билл — копна известная. Есть, конечно, шанс, что, проводив семью, он ляжет на дно… Но зато неуклюжий незнакомец дважды за время беседы с Биллом "сбросил" эмоциональный фон. Привычно сбросил.
Так. Поднимается. Расплачивается. Решено.
Автомат внезапно просыпался водопадом монеток. Чёрт. Плохая примета, думал Игорь, не забывая восторженно кудахтать по-немецки, собирая монетки горстями в сумочку, ибо оставить этакую кучу денег на полу было все равно что вывесить красный флаг. Повезло в игре — не повезет в любви…
Собрав все монетки до одной, он высыпал пред барменом горсть, не считая, и удалился нетерпеливой походкой женщины, у которой аж язык горит похвастаться своей удачей. Одна радость — можно было достать из кармана комм и на глазах у всех набрать номер. Антония, dahlin', я только что немножко разбогатела!
Надо же. Молчит.
Игорь шел за собеседником Билла, время от времени отставая и вываливаясь из поля зрения. В принципе, он мог бы совсем не рисковать и вести с расстояния в несколько кварталов — уж очень аура характерная, — но "самурай" слишком грамотно сливался с толпой.