Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
По понятным причинам, в своем предисловии Качаки сознательно замолчал те неблаговидные факты из биографии Штрандмана, которые в период оккупации Белграда были предметом расследования Гестапо. Весьма расплывчата ремарка Качаки о том, что хирург Петр Колесников коснулся в своем донесении «якобы имевшего место самоволия Штрандмана и злоупотреблений в службе охраны здоровья и Красном Кресте». На самом деле, как мы видим, Штрандман просто погряз в хищениях материального достояния русских беженцев. Неслучайно Качаки счел необходимым процитировать только заключительную— и, кто спорит, неблаговидную — верноподданническую тираду из донесения Колесникова.
Лукав был Василий Николаевич, ох лукав!.. В начале Первой мировой
Принял меня секретарь посольства ШТРАНДМАН, к которому, показав мой заграничный паспорт, где значилась моя должность делопроизводителя 2 первого разряда Госбанка, я обратился с просьбой занять мне некоторую сумму денег, так как я поистратился в дороге, пока придет мое жалование из Петрограда.
ШТРАНДМАН очень любезно мне отказал, сославшись, что у него нет в настоящее время денег.
Вообще, только в случае крайней нужды русский заграницей обращался в русское консульство или посольство, где встречал сухой педантизм и чванливое равнодушие.
Хотя, например, интервьюеру газеты «Новое время» МАНАСЕВИЧУ-МАНУЙЛОВУ [498] из русского посольства в Нише каждый день по утрам на другой конец города возилось горячее кофе.
«У меня нет сейчас динаров даже на отправку телеграммы в Петербург», — сказал я ШТРАНДМАНУ. «Ну, такую маленькую сумму я вам ссужу», — сказал он и, вынув из бокового кармана пиджака туго набитый бумажник, вручил мне десять динаров [499] .
498
Манасевич-Мануйлов Иван Федорович (1869 или 1871–1918) — знаменитый еврейский авантюрист, агент охранного отделения, чиновник особых поручений Департамента полиции. В годы мировой войны входил в ближайшее окружение Г. Распутина.
499
Центральный архив ФСБ РФ, Н -15197. Т. 1, Л. 48–49.
А вот еще один характерный пример. Эмигрантский журнал «Часовой» сообщал в конце 1940 года:
Тяжелый кризис переживает союз русских писателей и журналистов, просуществовавший 15 лет и в свое время организовавший единственный общезарубежный съезд писателей. Большим ударом для союза является отъезд на постоянное жительство в Германию его председателя д-ра Ф. С. Пельтцера, пользующегося огромными симпатиями и последние два года поддерживавшего союз своей заботой. Пошатнувшееся материальное положение союза выдвинуло вопрос о ликвидации части имущества. Но благодаря легкомыслию (иначе трудно назвать) исполнителей была продана ценнейшая библиотека союза по полдинара за том. Главным фондом этой библиотеки явилась историческая библиотека в Карлсруэ, основанная И. С. Тургеневым. Столь небрежное и расточительное отношение вызвало большое возмущение в русских кругах [500] .
500
Часовой, 25.12.1940, № 254. С. 18–19.
Как видим, союз русских писателей поддерживал некий доброхот-немец, а когда он уехал, все рухнуло. Но где же был Штрандман, неужели не мог ничего предпринять?.. Один из авторов описывает такой случай. Будучи в Югославии, президент Чехословацкой республики Э. Бенеш пытался уговорить короля Александра признать Советскую Россию. Предварительно он обратился к Штрандману с вопросом: «Согласится ли на это король?» — «Нет!» — услышал в ответ президент. «Почему же?» — опешил он.
«Потому что я этого не хочу!»— отрезал Штрандман. И действительно, усилия Бенеша ни к чему не привели.
Вот так Штрандман разговаривал с президентами (кстати, и Бенеш был масоном)! Но заступиться за союз русских писателей и сохранить бесценную библиотеку поленился…
По воспоминаниям известного церковного деятеля Георгия Граббе, жившего в то время в Белграде, освобождение Василия Николаевича произошло волею церковного начальства:
В Белграде был делегат, ведавший интересами русской эмиграции, бывший русский посланник В. Н. Штрандтман. У нас была очень благоустроенная русская колония во главе с Е. Е. Ковалевским…
Евграф Евграфович Ковалевский был убит во время бомбардировки. Колония, таким образом, оказалась обезглавленной. Василий Николаевич Штрандтман очень скоро был посажен немцами под арест. Вот тут и произошло первое сношение с германскими властями.
Владыка Митрополит Анастасий вызвал меня и говорит: «Пойдите, пожалуйста, к немецкому главнокомандующему и попросите его, чтобы Штрандтмана освободили».
Я стал раздумывать, как я попаду к главнокомандующему — это не так-то просто. Но оказалось, что просто. Штаб главнокомандующего помещался недалеко от вокзала, в одном из министерских зданий. Когда я пришел к нему, то я, к моему большому удивлению, сразу же, через пять минут, был принят главнокомандующим. Я ему объяснил, кто такой Штрандтман, и он отнесся к этому очень сочувственно.
И действительно, через два дня Штрандтман был освобожден. Но он уже не мог принимать никакого участия в руководстве русской эмиграцией. Сам он был довольно сильно подавлен этим арестом, и, даже если его кто-либо просил сделать представление немецким властям, он от этого всегда отказывался [501] .
Ремарка Ю. Сербского: — Качаки на мой запрос ответил, что не исключает масонство Штрандмана, но в молодости. Он даже очень осторожно предполагает, что, может быть, и офицер СС, который выпустил его на свободу, сам был тайным масоном. Штрандману поверили на слово — и это в Гестапо!.. Был ли Штрандман английским агентом? Вероятнее всего, был. Поэтому масоны и не торопятся публиковать его архив. «Вдова Штрандмана, поверив американским масонам, отдала им материалы мужа с надеждой, что они будут опубликованы и она получит некий доход. Ее просто надули!» — пишет Качаки.
501
См.: Танин С. Ю. Русский Белград. М., 2009.