Выжить. Блокадный дневник

Фуражов Сергей

Елена Владимировна и Леонид Иванович познакомились в 1918 году в 4-й советской трудовой школе Петрограда. Она была молода, хороша собою. За ней сразу стали ухаживать 3 молодых преподавателя, среди них и Леонид Морев, который был старше ее почти на 10 лет. Из всех ухажеров Леонид был самый солидный. По прошествии некоторого времени, один из ухажеров покинул Россию, другой решил женится на другой , так и не получив от Елены должного внимания и взаимности на свои ухаживания. Достойных мужчин ее круга рядом не было и Леонид оказался неплохой партией для замужества. Они повенчались 10 октября 1920 года в домовой церкви училища слепых, хор которых и пел им на церемонии. После венчания молодой муж привел жену в свое простое жилище. Елена, как потомственная дворянка, была немного избалована и испытывала по началу некоторые трудности с житейским бытом . После рождения сына Владимира, семья решила перебраться в квартиру Елены в Виленский переулок (улица Красной Связи). Проблемы сразу как-то решились, Леонид стал жить в бывшем

кабинете жены, рядом дедушка и бабушка, которые души не чаяли в своем "Вадике" как они называли Вову . Летом все ездили отдыхать на Украину, в села Прибытково, Натальино, Лимузи. В общем то счастливая по всем критериям, интеллигентная, советская семья в предвоенное время. Так бы продолжалось и дальше, но все пошло не так. Наступил 1941 год который изменил всю их жизнь.

Квартира в Ленинграде на улице Красной Связи дом 8.

Основные действующие лица дневника:

Леонид Иванович Морев (папа) Елена Владимировна Будде (мама) Эмилия Карловна Будде (бабушка) Константин Владимирович Будде -"Котя" (дядя) Володя Будде (Вадик) 15 лет.

Часть первая: " Блокада. Ленинград."

8сентября1941 года.

Мы с мамой ездили к Антоновой в Удельную. Часов около 6-ти завыла сирена, и почти сразу начались выстрелы зениток. Было видно, как в юго-западном направлении высоко в воздухе рвались мелкими огоньками снаряды. Сперва выстрелы были отдаленными, глухие, но чем дальше, тем резче они становились, и затем вдруг затрещали над самой нашей головой. Мы забрались в щель и сидели там до тех пор, пока не притихли выстрелы и послышались в небе низкое гудение наших самолетов. На обратном пути мы видели из трамвая огромное зарево в южной части неба. Говорили, что горят Бадаевские склады. Вскоре после 10 часов вдруг снова завыла сирена, и послышались частые и сильные выстрелы и взрывы бомб. Мы спустились вниз к Пивоваровым и сидели у них до 12 часов. В эту ночь были сброшены фугасные бомбы. Были разрушены дома на Друскеникском переулке, на Литейном, на Чайковской, на Фонтанке, Тенишевское училище и т.д.

9 сентября

Днем было 9 тревог, изредка высоко жужжал самолет, и слышалась выстрелы. Ночью опять была тревога, но она прошла спокойнее. Мы не выходили из передней.

10 сентября

Тревоги начались с самого утра, следовали все время одна за другой с очень короткими перерывами. В 10-30 ч. опять была тревога, и раздавались очень сильные и близкие выстрелы. Мы сошли в 1 этаж и стояли на лестнице в темноте. Выстрелы раздавались с ужасной силой. Было слышно, как над домом все время жужжал самолет, и как свистели и разрывались фугасные бомбы. Был момент, когда мы слышали завывание бомбы над самой головой. Вся лестница осветилась. Мы в ужасе прижались друг к другу. Где – то совсем недалеко (как после оказалось на ул. Жуковской и Надежденской ) послышался страшный взрыв, а затем глухой, медленный грохот обваливающегося дома. Я весь дрожал от страха. К 12 часам стало стихать. Мы поднялись наверх, но еще долго не было отбоя. После отбоя мы только успели раздеться, как опять завыла сирена. Мы оделись и вышли в переднюю, но к счастью никаких других звуков, кроме отдаленной стрельбы, не было слышно.

11 сентября

На следующее утро мать с бабушкой разбудил папа, потому что была тревога и слышались выстрелы. Мы оделись, но выстрелы не приближались и тревога вскоре кончилась. Однако все утро изредка громыхали выстрелы. (Мама узнала, что в предыдущую ночь были разрушены дома Гр-ва, и еще одного преподавателя). В течение всего дня было очень много тревог. Вечером мы оделись, так чтобы можно было сразу выбежать, и легли в кровать. Больше часа прошло в ужасно – томительном и напряженном ожидании тревоги. Наконец в 11 часов завыла сирена и сразу началась пальба. Я, мама и бабушка сошли опять вниз на лестницу, захватив с собой табуретки. Ночь была спокойней чем накануне, но все же то усиливающаяся, то утихающее жужжание самолета и пальба продолжались очень долго. Два раза мы слышали очень близко свист рассекаемого бомбой воздуха, но взрыва не последовало, из чего мы заключили, что это были зажигательные бомбы. Перед тем, как ложиться, я с папой вышли на балкон. Стояла очень светлая, лунная ночь, весь город был залит лунным светом. Было совсем тихо и только на юго-западе широкой бледно-алой полосой разливалось по темному небосклону огромное зарево далекого пожара. Горело где-то за Мариинским театром, по направлению к портовым складам. Небо было все усыпано звездами. Яркая полная луна невозмутимо спокойно сияла в темной вышине. Тишина царила над городом. В 1 час ночи тревога кончилась, но еще долго, после того как мы легли спать слышалась глухая пальба.

12 сентября

На

следующее утро меня опять разбудили в 9 часов, потому что была стрельба. Я оделся, но стрельба стихла. В течение дня не было ни одной тревоги, но почти весь день время от времени доносилась назойливое жужжание одинокого самолета и глухая, но тяжелая орудийная стрельба. Мама узнала, что в предыдущую ночь был разрушен дом еще у одной преподавательницы. До сих пор все эти люди оставались целы (один был ранен в голову), потому что сидели кто в прачечной, кто в лестничной клетке. В предыдущую ночь большие разрушения были на улице Жуковского. Почти по всей улице были выбиты стекла. В этот день я вынимал вторые рамы. Вечером опять оделись, но едва успели это сделать, как вдруг в десятом часу началась тревога. Мы схватили табуретки, и сошли вниз. Ночь была очень темная, хоть глаз выколи. Все небо было обложено тучами, и накрапывал частый дождь. Мы просидели внизу до 10 часов, в томительном ожидании налета. Выстрелов не было. В 10 часов вдруг заиграла труба отбоя. Мы взошли наверх, но легли на постели не раздеваясь, потому что были уверены, что будет новая тревога. Около 11 часов (все было тихо) я задремал. Очнулся я, когда было уже 2 часа ночи. Все было по-прежнему тихо. Мы разделись и легли спать.

13 сентября

Днем было спокойно. Погода стояла пасмурная, облачная, серая. Тревог не было. Изредка доносились редкие отдельные, отдаленные выстрелы. Утром я ходил за мылом, а потом пошел посмотреть на разрушения (от бомб упавших в ночь на 11–е сентября). На Литейном, против дома Красной Армии рабочие засыпали обломками кирпича и асфальта уже неглубокую яму. На Литейном, против улицы Жуковского трамваи не ходили, и шла оживленная работа. Рабочие укладывали рельсы, забивали костыли, засыпали мостовую щебнем (подвозимом на грузовом трамвае) выравнивали и покрывали свежим, дымящимся асфальтом, который тот час же утрамбовывался паровой трамбовкой. На углу Жуковского и Надеждинской, (ближайшем к нам) большие разрушения. От небольшого углового дома остался лишь 1–й этаж. У соседнего большого каменного дома начисто срезан пласт сверху донизу. У небольшого каменного дома, стоявшего в глубине, верхние этажи лежат в обломках. Кучка рабочих снует взад и вперед, разгребая обломки и сваливая их вдоль по улице. У всех угловых домов, выходящих на этот перекресток, вырваны и разворочены рамы и в зияющие черные окна глядят перевернутые и обвалившиеся предметы. Место поражения обнесено забором и милиционерша (женщина) никого туда не пропускает. В 7 часов вечера была тревога, но продолжалась недолго. До 10 часов было все спокойно. Мы оделись и легли. Изредка слышались глухие, тяжелые выстрелы. Я задремал. В 3 часа ночи меня разбудила тревога. Мы сошли вниз, но тревога через 10 минут кончалась. Мы поднялись и легли, но глухие отдельные выстрелы продолжались.

14 сентября

Днем было 3 тревоги. Первые две прошли сравнительно тихо, хотя жужжали самолеты и слышались выстрелы. Третья тревога была очень длинной (1,5 часа) и беспокойная. Не переставая казалось, над самым домом, кружились самолеты. Временами казалось, что они прямо падают на голову, до того усиливался их страшный рокот и гул. Сильная и частая стрельба не прекращалась. Те, кто стояли на улице видели бой самолетов. Мы эту тревогу стояли на лестнице. К вечеру пришел Котя и испугал нас, что предстоящая ночь будет очень плохая. Мы с мамой думали пойти к ней в техникум в бомбоубежище, но не решились, а тут около 7 часов началась тревога, она прошла тихо и к 8-ми часам кончалась. Мы поужинали, мама и бабушка легли, а я переписывал Коте расписание дежурств. В 10 часов раздалась сирена. Мы сошли вниз. Ночь была очень звездная, но темная, безлунная. Тревога вскоре (через 20 – 25 минут) кончалась. Мы поднялись и легли, не раздеваясь. Задремали. В 3 часа ночи пришла дворничиха и сказала, что пришла телефонограмма, чтобы вся группа самозащиты заняли свои посты. Котя ушел. Тревог не было. Около 4-х часов он вернулся. Его отпустили, так как он до 2 часов дежурил на чердаке. Остальные остались на своих местах. Я задремал. Сквозь дремоту я слышал глухие, тяжелые звуки. Около 7-ми часов я очнулся, разделся и снова заснул.

15 сентября

С самого утра начались тревоги. Первая была около 8 –30 ч. Всего в течение дня было около 5-ти тревог. Все утро с промежутками в полчаса слышались тяжелые сильные звуки взрывов (вероятно, от стрельбы дальнобойных орудий) и стекла вздрагивали и дребезжали. К обеду они затихли, но после 7–ми часов возобновились с новой силой и еще чаще (через каждые 5 – 10 минут). Во время тревог жужжали самолеты, и слышались глухие, тяжелые, отдаленные звуки. Говорили, что в этот день бомбардировали Международный проспект. Стекла дребезжали было очень неуютно. Мы узнали, что в предыдущую ночь снаряды попали в дома на улицах Ивановской и Верейской (в районе Витебского вокзала). К ночи мы оделись и легли. Ночь была облачная. Было спокойно. Тревог не было. В 3 часа я разделся и лег спать.

16 сентября

Днем было 4 тревоги. В первую тревогу сильно жужжали самолеты и слышались тяжелые сильные звуки взрывов. Она началась около 12 часов и длилась довольно долго. Днем временами принимались стрелять дальнобойки. Был у Шуры и мать его сказала, что бомбежки больше не будет. Вечером оделся и лег. Тревог не было. Около 3–х ч. я разделся. Ночью сильно бухали дальнобойки.

17 сентября