Выжить. Блокадный дневник
Шрифт:
С фронта плохие вести: в вечернем сообщении от 15 октября говорится: « В течение ночи на 15 и 16 октября положение на Западном направлении фронта ухудшились. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону. Наши войска оказывают врагу героическое сопротивление, нанося ему тяжелые потери, но вынуждены были на этом участке отступить». Крупная статья в « Ленинградской правде» начинается словами: « Москва в опасности…»
Из статей: « Отдельным немецким частям удалось вклиниться в нашу оборону на Калининском направлении. Бои идут на подступах к Калинину». « В районе Мариуполя наши войска отошли на новый рубеж». « В отдельных районах Брянского направления немцы продолжают наступать». «Эзель и Ханко держаться». ( « Ленинградская правда» – 16 октября.)
17октября
День был облачный. Днем тревог не было. Я весь день замазывал стекла в столовой и перерабатывал мыльный спирт. Мы узнали, что вчера
С фронта: «Бои на всем фронте. Особенно ожесточенные на Западном направлении. Обе стороны несут тяжелые потери. Немецкие войска продолжают вводить в бой новые части».
(Сообщение информбюро.)
В передовой статье «Ленинградской правды» перепечатанной из «Московской правды» говорится: «Враг за последние дни потеснил наши войска и приблизился к подступам Москвы. Немецкие войска на одном участке прорвали нашу оборону. Таким образом, создалась непосредственная и серьезная угроза для Москвы».
18 октября
День был облачный, тревог не было. Уже несколько дней температура на один-два градуса ниже нуля. Крыши побелели, на булыжной мостовой в углублении между камнями белеет снег, но каменные плиты тротуаров еще мокрые. Небо целые дни покрыто беловато-серыми облаками. Временами по холодному ветру сеется снежная крупа. В квартире очень холодно, около 10-ти градусов. Мы весь день мерзнем, и я не согреваюсь даже в постели. С едой тоже плохо. Мне еще каждое утро и вечер дают теплую кашу и какао на воде, а маме и папе есть почти нечего. Сегодня с 11-ти ч. стали слышаться отдаленные выстрелы. Они становились постепенно громче и чаще. Отдаленная стрельба продолжалась почти весь день с небольшими перерывами. У папы в институте стрельба была гораздо громче, у них даже стекла звенели. С 5-ти ч. я дежурил вместо мамы. Потом пришла она, а в 6-30 ч. опять ее сменил я. Было уже темно. Небо было серое, беспросветное. Холодный, пронизывающий ветер мел по улице снежную крупу. Темные дома выделялись на сером, нависшем небе. Нигде ни огонька. То тут, то там бесшумно скользят тени людей. Становится все безлюднее, сумрак сгущается. Мутно белеют крыши и усыпанная снегом мостовая. В ямках ветер намел маленькие сугробы. После семи я вернулся домой. Тревоги не было. Мы посидели, почитали и легли. Сквозь сон я слышал жаркую стрельбу. Выстрелы сливались в сплошной гул и рокот. Я заснул.
С фронта: « В течение 17 октября бои на всем фронте. Особенно упорные на Западном направлении, на котором части Красной Армии отбили несколько ожесточенных атак вражеских войск. Организованная командованием Красной Армии в течении последних 8-ми дней эвакуация советских войск из Одессы закончилась в срок и в полном порядке. Войска, выполнив свою задачу в районе Одессы, были переброшены нашим морским флотом на другие участки флота».
19 октября
Воскресенье. Ночь прошла спокойно. Крыши и улица были усыпаны мягким ковром свежего снега. Небо было покрыто серыми облаками. Тревог весь день не было. Мы с мамой утром ходили по магазинам. Случайно вышли на угол Садовой и Ракова. Тут в большом каменном доме не осталось ни одного стекла. Рамы сохранились и черной пустотой глядят на улицу. Бомба попала где-то внутри, тут находились воинские части. На Невском мы встретили Гранатиху. Вечер прошел спокойно. Тревог не было. Около 10-ти ч. легли. Ночь прошла совершенно спокойно.
С фронта: «В течение 18 октября продолжались упорные бои с противником на всем фронте. Особенно ожесточенные бои шли на Западном направлении, где наши части отбили несколько атак немецко-фашистских».
Из статей: «На всех фронтах, в особенности на Западном и Южном направлениях фронта, идут кровопролитные бои. На полях сражений решается сейчас судьба нашей родины…» (передовая)
«Враг несет под Ленинградом огромные потери, но не может переступить занимаемых наших рубежей. Видя безуспешность своего наступления, фашисты прекратили атаки, стали окапываться. Инициатива перешла в наши руки. Не давая врагу покоя ни днем ни ночью, наши войска теснят его, расстраивая его планы обороны, выводя из стоя огневые средства».
Вяземское направление: «Сегодняшний день прошел в ожесточенных боях. Обе стороны понесли тяжелые потери. Наши части продолжают удерживать в своих руках основные укрепленные рубежи». «Однако на участке, где противнику удалось прорвать линию обороны, положение продолжает оставаться серьезным». «Части Красной Армии, отрезанные от своих главных сил еще в первые дни наступления немцев, ведут непрерывные бои».
20 октября
У мамы сегодня не было уроков, и мы с утра поехали к Антоновой, захватив с собой папиросы, ромовую (эссенцию) и несколько детских вещей. Когда мы приехали к Антоновой у ней сидели еще две преподавательницы. Одна из них сообщила, что есть приказ немедленно начать занятия в младших классах с 1-го по 4-ый, причем заниматься с преподавателями маленькими группами и по частным домам. Антонова проводила нас до пруда, и мы отправились дальше сами. Сначала мы зашли в общежитие совхоза. Работницы недавно получили овощи за работу, мы всех их застали за едой горячего вареного картофеля, но никто из них менять картофель не собирался. Антонова нам рассказывала, что крестьяне так обнаглели что меняют картошку на сахар не иначе как 2 кило картофеля на 1 кг. сахара. Две или три работницы спрашивали боты. Антонова нам говорила, что недавно там променяли зимнее дамское пальто на 15 кг. картошки. Оттуда мы пошли по домам. Были там, где променяли прошлый раз. В первом доме нам сказали, что мы обманули, однако обошлись с нами хорошо и нечего недолжны. Во втором сказали то же самое, а на вопрос, на что меняют картошку и молоко, ответили, картошку на продукты, а молоко на керосин. Эта поезда произвела на нас угнетающее впечатление. Об обмене с нами никто даже не заговаривал, день был серый, сырой и промозглый. Походив с час мы устали, прозябли и отправились назад к Антоновой. Та нам дала кипятку, и мы все вместе поехали в город, предварительно уговорившись завтра в 10 ч. встретиться в Жуковке, для того чтобы отправиться в Парголово попытаться выменять картошку и зайти в столовую, где, нам говорили можно было пообедать без карточек. Только мы успели доехать до дому, как минут через 15 (около 5 ч.) завыла сирена. Папа успел добежать до тревоги. Котя ушел, а мы продолжали обедать. Все время слышались выстрелы, которые то приближались, то затихали. Два раза дом содрогался от сотрясений. Тревога длилась долго(около часа). В 6 ч. был отбой. Я сидел у папы и занимался. Вечер прошел спокойно. Тревог не было. Около 10-30 ч. мы легли. Слышались отдаленные выстрелы. Я заснул.
С фронта: «В течение 19 октября на всех направлениях фронта продолжались бои. Особенно упорные бои шли на Можайском и Малоярославецком направлениях. Отбито несколько ожесточенных атак противника».
19 октября опубликовано постановление государственного комитета обороны о поручении обороны столицы на рубежах, отстоящих на 100 -120 км. Западнее Москвы Командующему Западным фронтом генералу армии Жукову, а обороны Москвы на ее подступах Начальнику гарнизона города Москвы. Сим постановлением с 20 октября в Москве вводится осадное положение.
Несколько дней назад в «Московской правде» была статья о том, что ростовчане готовятся к отпору врага. Из статьи видно, что над Ростовом летают вражеские бомбардировщики, под Ростовом происходит строительство оборонительных укреплений. Командующий Ростовским военным округом обратился к населению с призывом к отпору врага.
21 октября
Сегодня меня в 8 часов разбудила мама с тем, чтобы ехать в Парголово. Позавтракав, мы в 10-ом ч. выехали из дому. В Шувалово мы приехали около 10-30 ч. Там нас уже ждала Антонова. К нам присоединились еще две знакомые Антоновой, и мы все вместе отправились по шоссе в Парголово. Погода стояла серая, сырая и холодная. Руки зябли, холодный ветер прохватывал лицо. Поля и низины вокруг были покрыты пятнами посеревшего снега. Озеро покрылось коркой льда, запорошенного снегом. Ручьи замерзли и сквозь слой льда пробивались поблекшие травинки. Асфальтовое шоссе было мокрое. По нему бесконечным потоком, который можно было проследить до самого горизонта, брели люди с мешками, узлами, корзинками. Навстречу почти никто не попадался. Все шли вперед, молча и безостановочно шлепая ногами по мокрому блестящему асфальту. Местами люди отделялись от шоссе по запорошенным снегом дорогам, которые удалялись в стороны по низинам. Пройдя около часу, мы завидели Парголово, которое расстилалось по линии холмами. Мы поднялись наверх и побрели по главной улице. Тут было заметно некоторое оживление. Перед закрытыми и открытыми дверями лавок, магазинов и столовых стояли очереди, взад и вперед сновали люди. Но чем дальше вглубь мы уходили, тем безлюднее становилось кругом. Наконец мы вышли на опустевший перекресток, где не у кого было даже спросить дорогу. Мы увидели надпись «Кобаловская улица» и свернули направо. Тут было совсем безлюдно. Маленькие домишки с большей частью забитыми окнами выстроились вдоль широкой пустынной дороги. Нигде не было заметно признаков жизни. Все было безлюдно, неподвижно. Ни одна дверь не была открыта. Лишь временами показались шляющееся без дела кучки мальчишек. Наши спутники повернули назад. Мы с Антоновой прошли еще немного по вымершим улицам, и зашли в один домишко. Дверь была закрыта. Мы постучали, и нам отворила какая-то женщина. На вопрос, не обменяет ли на картошку, она ответила, что картошки у нее для самой не хватает, что тут все уже все выменяли, что промтоваров тут никому не надо, т.к. в Парголовском магазине продают промтовары без карточек. Мы опять вышли на дорогу, Антонова повернула назад. Мы походили еще немного и тоже повернули, пришли на вокзал и там нашли наших спутников. Перед закрытыми дверями буфета выстроилась большая и шумная очередь. Была одна овсяная похлебка. Мы не стали стоять, а посидели немного и отправились домой. Обратный путь был еще хуже. Холодный ветер прохватывал насквозь и слепил мелким, частым и холодным дождем. Ноги скользили, и так было трудно и холодно. Прошлепав по грязи и под дождем еще часа полтора, мы иззябшие и промокшие вышли к трамвайной остановке. Тут стояла толпа народа, трамвая долго не было. Минут через 15 (дело было около 2-х) пришел трамвай. Началась драка. С трудом нам удалось протиснуться в вагон. В темноте мы доехали до Ролевой, слезли и побрели пешком домой. Вечер прошел спокойно, тревог не было. Я занимался, а около 10-ти ч. лег. Ночью сквозь сон я слышал сильные выстрелы. Выстрелы продолжались всю ночь. Но я не слышал – заснул.