Выжить. Блокадный дневник
Шрифт:
27 сентября
В 7 часов утра была тревога. Она была тихая и недлинная. Я ее не слышал, спал. Котя рассказал, что когда он был на первой тревоге, там был военный, который говорил, что точно стреляли наши из Таврического сада и с судов. Первый звук был звук выстрела, второй – эхо. В 9-20 ч. опять была тревога и началась стрельба зениток. Я вскочил с постели, но мы не сходили. Тревога кончалась около 9-45 ч. В 10 часов опять была тревога. Я ушел в подворотню. Туда пришел военный. Он говорил, что ночью немцы обстреливали город, но что разведка, наверно уже обнаружила огневую точку противника и она будет уничтожена. Он говорил, что так бывало уже не раз, что немцы захватывали наше же орудия и направляли на город, а потом, когда разведывали, где их огневая точка, ее уничтожали. Тут подошел другой военный и сказал, что он был в эту ночь у Кировского завода, и что там эта была первая ночь, которая прошла спокойно. А в предыдущую ночь он был за Волковой деревней, у заставы и все ночь видел в направлении линии Пулково орудийные вспышки. Первый военный говорил, что особенно ожесточенные бои были под Пулково 15 – 17 сентября, но что с тех пор немцев отогнали на километров на 45 от Пулково. Он подтвердил, что с юга немцев теснит Кулик, который уже успел подойти. Он уверен, что немцы не выйдут из окружения. В 12-40 была опять тревога. Мамы не было дома. Бабушка осталась на верху, а я сошел под ворота. Через несколько минут послышался в небе тяжелый гул многих самолетов (бомбовозов). Гул этот все приближался, нарастал, послышались отдельные, разрозненные, редкие выстрелы зениток и потом вдруг, казалось , со всех сторон на неумолкаемом фоне тяжелого гула стали раздаваться глухие, тяжелые взрывы, один за другим, как звуки спелых яблок, падающие с сотрясаемого дерева. И потом вдруг, в самый разгар тяжелого гула бомбовозов и взрывов со всех сторон, над нашей головой послышался завывающий свист бомбы. Взрыва мы не слышали. Он, верно, был далеко. Мало – помалу гул самолетов стих и воцарилась тишина. Потом, через некоторое время, залетали наши самолеты. Тревога была длинная (1 – 1,5часа). С крыши видели, что когда пролетали бомбовозы, сразу за Невой появилось 4 дыма. От папы мы узнали, что одна бомба попала в Военно –Медицинскую академию (в кочегарку). Бомбу на территории Мединститута все еще не могут вытащить. Она, говорят, теперь ушла на глубину 12-ти метров. В 5-30 опять была тревога. Вначале было тихо, но потом поднялся очень сильный гул от наших самолетов. Мы выглянули. Несколько самолетов не переставая в течение получаса летали по кругу в южной части неба, то вылетая из-за домов, то снова скрывались за ними, и производя при этом сильный то усиливающий, то утихающий гул. Тревога была длинная, Наступил вечер. Я оделся и лег. Но ночь была совершенно спокойной, не было ни тревог, ни выстрелов. Ночью я разделся.
28 сентября
Воскресенье. Погода стояла ясная, солнечная. Утро прошло спокойно. Я занимался. Во время обеда в 3-10 ч. завыла сирена. Котя ушел на чердак. Я остался обедать. Тревога была тихая и кончилась в 3-45 ч. Вечером мама с папой пробовали затопить ванну, она страшно дымила. Пришлось ее погасить. Тогда согрели воду на плите, и мама стала меня мыть. В 6-40 ч. в самый разгар мытья завыла сирена. Мы продолжали мыться. Тревога была тихая, и мы даже не слышали отбоя. В 7-50 ч., когда я садился ужинать после мытья, завыла сирена. Мы оделись, и я продолжал ужинать. Папа мылся в ванне. Через несколько минут после сирены раздался звонок, и пришла Мария Андреевна, минут 20 прошло совсем спокойно. Папа кончил мыться и, так как осталось много воды, мама решила еще вымыть голову. Около 8-30 ч. вдруг нас оторвал от ужина громкий и близкий выстрел зениток. Мы вскочили и надели пальто. Я побежал к маме на кухню, что бы поторопить ее с окончанием мытья. Пальба из зениток, несколько глухая и редкая, продолжалась. Вдруг раздался новый, сильный звук. Я сошел вниз, куда уже заранее сошла Мария Андреевна, мама осталась наверху. Слышалась близкая и сильная пальба и назойливое жужжание самолета. Минут через пять сошла мама. Бабушка с папой остались наверху. Пальба была очень сильная. Казалось, что по всему дому сильно захлопали двери. Временами слышались тяжелые взрывы бомб. Два раза я слышал свист бомбы. Мама вскочила со своей скамеечки, посадила меня на нее в углу и стоя совсем заслонила меня. Я весь дрожал. Такая пальба и бомбардировка длилась около получаса. В середине ее сошел папа, бабушка не захотела сойти. Около 9-ти ч. стало стихать, а в 9-15 ч. когда мы уже совсем собрались идти на наверх заиграл отбой. Мы с папой вышли на улицу. Два отдаленных зарева виднелись на небе. Одно, сели смотреть с угла улицы Красной Связи, казалось за угловым выступом казармы, другое, с того же угла, виднелось где-то за Таврическим садом. Мы вернулись, пришел Котя с чердака. Он рассказывал, что сперва, еще до бомбардировки, вся местность на том берегу Невы осветилась феерическим ослепительно-синеватым светом, который довольно долго не ослабевал. По-видимому, это была осветительная ракета. Когда она потухла, начался свист и взрывы бомб. Каждый взрыв сопровождался вспышкой света. Пожарники сошли вниз. Когда утихло, они снова поднялись и увидели, что пожары возникли кругом. Особенно сильным был пожар в направлении из окошка чердака на оранжерею Таврического сада (Это могло соответствовать Арсеналу или Красному Выборжцу). Временами они даже видели языки пламени. Много пожаров было на том берегу Невы. Около часа мы сидели после окончания тревоги не расходились. Котя рассказал, он слышал, что тот самолет, который бросил бомбы на Дмитровский и Стремянную был сбит где-то у Средней Рогатки. Летчиком его оказалась девушка, которая показала, что Владимирский собор был для нее ориентиром Московского вокзала. Затем Котя рассказывал, что один знакомый говорил ему, что самолет который бомбардировал Старо – Невский тоже был сбит и что летчик его заявил, что он сбросил бомбы наугад, так как два ориентира Московского вокзала, которые ему были указаны, он не нашел: белый собор и памятник. Я вспомнил, что слышал под воротами, что сбили самолет, бомбардировавший здание Промакадемии, и что там оказалась 20-ти летняя девушка. Между прочим я узнал что в этом здании было очень много жертв: туда утром того дня, когда была сброшена бомба, перевели раненых из Николаевского госпиталя. Около 11-ти мы разошлись и легли. В 1-05 ч. меня разбудила сирена. Я с мамой сошли вниз, но тревога была совсем тихая и в 1-25 ч. был отбой. Мы поднялись и легли. У Коти большие страхи.
29 сентября
С утра небо было пасмурное, облачное. Кое-где проглядывало голубое небо. Днем небо расчистилось и стало совершенно безоблачным. Солнечно. Утром и днем было тихо. Я занимался. Мы узнали, что вчера особенно пострадал район между Фонтанкой, Садовой и Невским. Вчера бомба попала в сад Дворца пионеров, вырыв громадную воронку. Стекла выбиты у Елисеева (верхние незащищенные цветные стекла театра), у трех домов по Невскому проспекту и у домов по Екатерининской (Пролеткульта). Вторая бомба попала в крышу Инженерного замка. Разрушение видно только со стороны Фонтанки. Стекла выбиты на Семеновской. Третья бомба попала во флигель во дворе одного из домов на Караванной. Кроме того, в этот район попало еще несколько бомб. Вчера бомба опять упала на углу Гороховой и Фонтанки. Вчера было плохо на нашей стороне и на Выборгской. На Петроградской было спокойно. Жители Петроградской стороны видели 5 пожаров. Бомбу на Мединституте все еще не вытащили. Вчера один человек из нашего дома, гонимый голодом, отправился за картошкой в Пулково. Через Среднею Рогатку на Пулково не пускают, там стоят часовые. Он поехал трамваем на Рыбацкое, а оттуда прошел пешком до Пулкова. На своем пути он не встретил ни одного штатского, все были одни военные. Командиров он не встретил, а солдаты пропускали его. Он дошел до Пулково. Деревня Пулково вся разрушена. По словам военных, фронт в 5-ти километров оттуда. У Пулково везде стоят орудия, которые стреляют по врагу. Кругом рвутся вражеские снаряды. Все поле усеяно огромными воронками, телеграфная сеть порвана, столбы выворочены. Ходить можно только по железной дороге и по некоторым проселочным дорогам. Остальное пространство минировано. Военные разбирают рельсы и шпалы Варшавской дороги. Молодой человек быстро накопал пуд картошки и благополучно вернулся домой. Вечером 29 сентября в 5-45 ч. завыла сирена. Бабушки не было дома. Дома были я, мама и папа. Мы оделись(но без пальто) и всю тревогу просидели у папы в комнате. Тревога была совсем тихая и кончалась в 6-35 ч. После тревоги пришла бабушка. В 7-30 ч., когда мы ужинали, опять завыла сирена. Мы оделись и приготовились к выходу. Минут через 15 началась стрельба. Я с мамой сошли вниз. Стрельба зениток то приближалась, то удалялась. Ни свиста, ни взрывов не было слышно. К 8-30 ч. стало стихать. В 8-45 ч. дали отбой. Мы поднялись и легли. Ночь прошла покойно.
30 сентября
Утром все небо обложено беспросветной серой пеленой. Днем небо очистилось; чистое голубое небо с редкими, проплывающими тучевыми облаками. В промежутке между 2- 4 часами небо опять сплошь заволоклось беспросветной, серой пеленой. Утро прошло спокойно. Днем около 4-х ч. была слышна отдаленная, глухая стрельба зениток. Потом все стихло. В 4-30 ч. мы с мамой отправились к Евгении Васильевне. Не успели мы дойти до угла Восстания и Рылеевой, как завыла сирена. Мы бегом добрались до Евгении Васильевне, когда мы влетели в парадную она как раз спускалась с детьми в бомбоубежище. Мы пошли тоже. Бомбоубежище у них роскошное. Много больших, просторных комнат, залитых бетоном; над головой толстые металлические балки; между комнатами тяжелые металлические двери с болтами; в комнатах много удобных, чистых, деревянных скамеек; большая железная печь; матовое электрическое освещение; в одной комнате даже стол, покрытый красным сукном. В таком бомбоубежище очень плохо слышны внешние звуки. Тревога была не более 30 минут. После этого мы отправились домой. Дома я с Котей таскали горбыли, которые привезли во двор для заколачивания окон. Пришел папа. Он рассказал, что одному из его сослуживцев пришло письмо от знакомых из Тихвина. Пишут, что туда беспрестанно прибывают люди, ушедшие пешком из Ленинграда. Таким скитальцам часто помогают шоферы, которые гоняют свои машины на фронт и обратно. Они за достаточную плату берутся доставить людей к фронтовой полосе, к такому месту, где в настоящее время более спокойно. Отсюда люди пробираются сквозь линию фронта и дальше. Около 7-40 ч. когда мы ужинали, опять завыла сирена. Мы оделись. Очень скоро начались выстрелы. Я с мамой сошли вниз. Бухали зенитки, то ближе, то дальше. Через некоторое время сошел папа. Бабушка не захотела сойти. Минут через 20 выстрелы стали быстро приближаться; послышалось сильное, жужжанье низколетящего самолета; послышался свист бомбы и затем раздался сильный взрыв. Содрогания почвы не было. Те, кто был на чердаке, говорят, что 2 раза дрогнуло, но это было, вероятно от воздушной волны. Жужжанье продолжалось еще некоторое время, потом стихло. Выстрелы еще продолжались с перерывами, но потом и они стихли. Завязали разговор. Говорили, что в Москве сейчас много спокойнее. Затемнение домов осталось, но улицы освещены. Враг далеко; о приближении самолетов всегда узнают заранее; тогда дают тревогу и тушат свет. С продуктами там тоже лучше. Карточки только на хлеб, много коммерческих магазинов, где все есть. Много овощей и фруктов. Подвоз хороший. Кроме того, в Москве оседают и те продукты, которые, из-за отсутствия подвоза, не попадают в Ленинград. Около 9 ч. тревога кончалась. Мы поднялись и вскоре легли. В 11-30 ч. я слышал глухую, отдаленную, интенсивную стрельбу зениток. Я испугался, думал, что сейчас будет тревога. Стрельба продолжалась минут 10-15. Потом все стихло. Ночью тревог не было.
Сегодня в газете «Ленинградская правда» появилось сообщение об упорных боях на Старорусском направлении. В районе населенного пункта «внезапными атаками советской пехоты, действующей в тесном взаимодействии с другими родами войск, враг был опрокинут». Уничтожен 1 батальон 30-й дивизии и 2 батальона дивизии «СС».
1 октября
С утра была сплошная облачность. Днем облака разошлись, небо безоблачное, солнце. Все утро и весь день тревог не было. Зато весь день, начиная с полдня, почти без перерыва слышались отдельные, глухие, отдаленные выстрелы зениток. Они то учащались и усиливались, то становились глуше и реже. Этот день я посвятил сколачиванию трубы для буржуйки. В 4-50 ч. завыла сирена. Мама еще не приходила, папа был дома. Но едва сирена смолкла, вошла мама. Я сошел под ворота. Тревога была совсем тихая и короткая, вдали стреляли зенитки. Бомбу на территории Мединститута сегодня, наконец зацепили, вытащили на верх, подвесили над землей и разряжают. Ходят слухи, что тот же самолет сбросил еще 3 или 4 таких тонных бомб и что все они не разорвались. Якобы они были наполнены песком. Мама сегодня была на Бородинской. Половина четвертого там внезапно началась сильная артиллеристская канонада. Ей сказали, что выходить опасно, что кругом рвутся снаряды, но та все же отправилась домой. Говорят, что вчера бомба попала в Смольный и не разорвалась. Вечером 7-45 ч., когда мы ужинали, завыла сирена. Я с мамой сразу, первыми, сошли вниз и уселись. Стали сходить и другие. Через несколько минут началась стрельба. Папа сошел. Стрельба продолжалась без перерывов то, усиливаясь, то становясь глуше. В промежутке между сильными, частыми выстрелами слышалось назойливое, шмелеобразное жужжание самолетов. Такое усиление стрельбы и возникновение жужжания самолета продолжалось очень долго и много раз (больше 10). Ближе к началу тревоги мы слышали сильный свист бомбы. Все шарахнулись в сторону. Содрогания почвы не было, взрыв был довольно далек. Дальше в одно из таких усилений стрельбы и жужжание самолета где-то над головой мы испытали два удара, один за другим. Казалось, что что-то обрушивается на нас сверху. Электрическая лампа на секунду погасла, потом снова загорелась, качаясь. От качанья лампы на лестнице запрыгали тени. Стекла лестницы зазвенели, почва содрогалась. Еще после эти 2-х ударов много раз, после временного затишья снова и снова стрельба усиливалась и жужжание самолета. Тревога длилась уже больше 2– х часов. В последний раз самолет жужжал над нашей головой очень долго (вероятно минут 10). Зенитки не стреляли и в этой зловещей тишине в течение 10 минут, ни на секунду не ослабевая, слышалось жужжание. Потом все стихло. Тревога кончилась в 10-20 ч. Мы поднялись наверх. Пришел Котя, сегодня он получил «боевое крещение». Он рассказывал. В начале тревоги была пущена ракета, где-то по направлению за садиком и казармами. После этого сразу началась бомбежка. Ближе к началу тревоги вдруг весь чердак осветился. Свет исходил из соседнего дома, куда попала зажигательная бомба. Они оглянулись, чтобы посмотреть, не упала ли бомба к ним, и увидели ее на земле примерно над квартирой Самера. Бомба была длинной в 20-25 см., цилиндрической формы и диаметром 6-7 см. Стабилизатор бомбы оторвался и застрял в крышке. Забелин, который был в больших, неудобных защитных перчатках, стянул перчатки и голыми руками схватил бомбу и бросил в бочку с водой. Из бомбы посыпались частицы расплавленного металла. Остальные стали их засыпать песком. Потом бомбу вытащили и Забелин взял ее себе на память. Когда они тушили бомбу весь двор и вся улица были ярко освещены. Вероятно, вокруг попадало много зажигательных бомб. Пожар вспыхнул в небольшом доме, который выходил на Некрасову и на рынок где был пикет. С чердака были видны снопы искр. Потом пожар потушили. Ночью тревог не было. Зато всю ночь интенсивно и глухо стреляли. В эту ночь во время бомбежки стояла летняя погода. Была яркая лунная ночь, весь город был освещен, и в тоже время на темном небе, сплошь усыпанном звездами, располагались темные, с посеребренными луной краями, облака. Когда мы с папой вышли после тревоги, все небо было затянуто мутной, светловатой пеленой.
2 октября
Утром было облачно. Днем ясно, солнечно. Тревог весь день не было. Зато с самого утра слышна была интенсивная, глухая, но довольно сильная стрельба. Порой это были, по видимому зенитки, и слышалось жужжание самолета. Стрельба продолжалась весь день до самой ночи. Котя узнал, что вчера одна фугасная бомба попала на улицу напротив Института Металлов. В низких двухэтажных казармах, выходящих на это место, выбиты стекла и в одном месте обрушилось часть здания. К счастью, в казармах никого, кроме 2-х солдат, которые спаслись, не было. Вторая фугасная бомба, по словам военных, упала во внутреннюю часть казармы по улице Радищева (дом 39). Говорят, что вчера же попала бомба в поликлинику на Боровой. Котя слышал, что военные говорили, что, когда 22 сентября, на Радищева загорелась машина, они скрыли истинную причину пожара: это был не осколок, а осколочная бомба, которая попала в бак автомобиля. В последнее время стали бросать осколочные бомбы. От такой бомбы, говорят, сброшенной с самолета, неожиданно вынырнувшего из-за облаков уже после отбоя, погибли все, кто стоял в очереди где-то на Старо-Невском. Говорят, что в связи с наступлением Кулика из Бологово и Старой Руссе в тыл немцам, последние вынуждены были отойти от Московской линии. Но они все еще держаться в Павловске, что видно из статьи в «Ленинградской правде» от 2 октября. Где про «дворец, курзал, Розовый павильон, парк, где по выходным днем тысячи ленинградцев собирались на лужайках, возле прудов, гуляли по аллеям» и с окраины которого «немцы видят в дали дымящиеся трубы Ленинграда» говорится о месте «где хозяйничают фашистские звери». Знакомый Коти говорит, что теперь положение Ленинграда значительно улучшилось. 30 сентября немцы взяли Полтаву. Одесса держится уже 52 дня. Бомбу с Мединститута вытащили, разрядили (она оказалась наполненной вовсе не песком, взрывчатым веществом) и увезли. Вечером мы пребывали в тягостном и ужасном ожидании тревоги, прислушивались к каждому шороху. Пробило 10 ч., все было спокойно. Небо было покрыто густыми облаками. В 10-30 ч. мы легли. Ночь прошла спокойно.
3 октября
Утром облачно. Временами стрельба. В остальное время тихо. Узнали, что керосина дают лишь пол литра. В 11-35 ч. до 12-25 ч. тревога. Я был в подворотне. Мы слышали низкий гул летящих самолетов и над нашей головой что-то засвистело. Бала ли это бомба или самолет – не знаю. Взрыва не заметили. Слышалась стрельба. Днем небо расчистилось. Я был в подворотне. Тревога кончилась 6-45 ч. Небо совершенно ясно и прозрачно. Взошла полная, яркая луна. В 7-40 ч. – когда мы ужинали, завыла сирена. Я с мамой сошли, потом сошел и папа. Царила зловещая тишина, в которой через примерно равные промежутки времени в 10-15 минут возникало жужжание самолета, и слышался свист, шум падения и содрогания почвы от одной, двух или трех бомб. Минуты через 3 все стихло, опять наступила тишина, даже почти непрерываемая зенитками. Мы слышали больше 10-ти звуков падения бомб. Тревога длилась с 3-05 ч. и кончалась в 10-45 ч. Часы в столовой встали на одном из сильных содроганий почвы, в 9-50 ч. Пришел Котя, он говорил, что весь военный городок был одно время залит ослепительно ярким светом. На крышу соседнего дома упала туча листовок, но к нам ни одна не попала. Кроме рассыпанных листовок на дом 32 упал целый ящик с листовками. Мы легли. В 1-20 ч. нас разбудила сирена. Мы с мамой сошли и сидели вместе с Лошаковыми. Тревога была совсем тихая и кончилась в 2-45 ч. Едва мы поднялись на верх и я успел раздеться, как в 2 ч. я услышал жужжание самолета, и опять завыла сирена. Мы с мамой едва успели сойти, как где-то близко, свист и сотрясся воздух, съехала бомба. Тревога носила тот же характер, что и первая. Самолет возвращался 5-6 раз, и мы слышали звуки падения 10– 11 бомб. В 4-30 ч. тревога кончалась. Совершенно измученные мы поднялись и разделись. Через 10 минут я снова услышал звук самолета и в 4-40 ч. завыла сирена. Мы с мамой сошли. Было тихо. Раза два жужжал самолет, но бомб не было. В 5 ч. дали отбой. Мы взошли и опять разделись. Минут через 15, я услышал шум самолета, послышался свист падения бомбы и в 5-15 ч. завыла сирена. Мы сошли. В 5-35 ч. дали отбой. Мы поднялись и легли. Котя говорил, что с казарм снова сигнализировали, пустили ракету и осветили 5 окон. В 7-40 ч. нас разбудила сирена. Мы были так измучены, что даже не встали. Вскоре дали отбой. В 9-30 ч. – тревога. Началась стрельба, мы оделись. Тревога была тихая и мы снова легли. Больше я ничего не слышал и проснулся только в 1-30 ч. дня, когда была опять тревога. После 2-х ч. тревога кончалась. На небе ни одной тучки. Солнце.
4 октября
Утро, весь день были безоблачными. Сияло солнце. С 5-ти ч. я дежурил вместо мамы. Вчера на чердаке видел, как были сброшены бомбы в водокачку. Около водокачки почти одновременно взметнулись 3 черных столба дыма, и всю водокачку заволокло дымом. Когда он рассеялся, то водокачка оказалось совсем целой. Вчера бомба попала на 10-ую Советскую, разрушив вместо школьного здания с зенитками на верху угол жилого дома. Говорят, что за последние бомбежки в Таврическом саду попало 16 бомб. Говорят, что в дом на Проезде, который мы ходили смотреть, попало вчера еще 3 бомбы и что он совсем разрушен. Настал вечер. На небе ни тучки. Яркая, полная луна взошла уже около 7-ми ч. Пришла Мария Андреевна. Едва я успел поужинать, как в 7-30 ч. завыла сирена. Мы с мамой сошли вниз. Тревога была спокойная. Несколько раз жужжал самолет, но бомб не было. Внизу сидели Лошаковы и время пролетело за разговорами. В 8-30 ч. дали отбой. Мы взошли, но не успели даже согреть воды для чая, как в 8-40 ч. завыла сирена. Мы сошли. Жужжал самолет и в самом начале мы слышали шум бомбы. Остальная часть тревоги прошла спокойно, хотя временами над головой шумел самолет. Внизу сидели Лошаковы и Микешина. В 10-30 ч. дали отбой. Мы взошли еще до отбоя, и пили чай. Через 20 минут после отбоя опять завыла сирена. Мы сошли. Внизу ни Лошаковых ни Микешиной не было. Было тихо. В 11-50 ч. дали отбой. Мы взошли и легли. Я еще не успел задремать, как в 12-30 ч. послышался шум самолета, свист бомбы и затем завыла сирена. Мы оделись и сошли. Внизу никого, кроме молодого человека со стулом не было. Было тихо. Жужжал самолет. Около 1-30 ч. мы взошли. Отбоя не было. Мама прилегла, а я сел на кровать. Слышалось назойливое жужжание самолета. После 2-х ч. дали отбой. Я сквозь дремоту снял пальто и лег. Заснул. В 7 ч. меня разбудила сирена. Началась стрельба, мы сошли. Было светло и холодно. Стрельба стихла, мы поднялись. Вскоре дали отбой. Залетали наши самолеты. Мы разделись и легли. Я заснул и проснулся лишь около 12-30 ч. Было облачно, но местами проглядывало голубое небо. После 7-ми ч. была очень сильная стрельба, но я ничего не слышал.
5 октября
Воскресенье. Утро было облачно. Было тихо. В середине дня, около 2-х ч. вдруг интенсивно и сильно начали стрелять зенитки. Послышался шум самолета. Стреляли очень близко и сильно. Через несколько минут дали тревогу. Стихло. Я прошел в подворотню через 7-ой номер. Тревога была спокойная, хотя временами постреливали, и жужжал самолет. Вчера, когда мы сидели во время ночной тревоги внизу, Микешина рассказывала, что сюда из Москвы приехало какое-то компетентное лицо(чуть не ли нарком РСФСР). Это лицо заявило, что то, что было в Москве это шутка по сравнению с тем, что в Ленинграде. Лицо удивилось спокойствию, с которым ленинградцы переносят бомбежку. В Москве, мол, люди почти и на улицы не ходят, а те, кого заставляет необходимость, только пробегают. К вечеру было облачно. Было тихо. Около 11-ти ч. мы легли. В 1-15 ч. нас разбудила тревога. Мы сошли. Облака разошлись, яркая луна. Жужжал самолет. Отбой. Через несколько минут зажужжал самолет. Сирена. Мы сошли. Слышали свист бомбы. Стало тихо. Поднялись. Мама прилегла, я сел на кровать. Отбой. Легли. Сирена. Я задремал. Проснулся около 9-ти ч.
6 октября
Утром было облачно. В 10-45 ч. была тревога. Я был в подворотне. Там говорили, что вчера днем сбросили 4 бомбы: попали в Финляндский вокзал, в Тучков мост, в дом на Загородном ( второй дом по правую сторону от площади Нахимсона). О положении Ленинграда говорят следующее: Подошла армия сибиряков. Она очистила Мгу и после ожесточенных боев между Поповкой и Тосно очистила Московскую линию. Немцы отошли на восток, но продолжают удерживаться в Павловске и Стрельне. Русские зашли к ним в тыл в районе Старой Руссы и Батецкой. Задача русских: постепенно сжимая кольцо, подавить окруженные части. Немцы стремятся, прорвав фронт Ленинграда, ударить в тыл русской армии на Карельском перешейке и разбив их, соединиться с наступающими из Финляндии. Силы немцев под Ленинградом числится в 13 пехотных дивизий, в 5 танковых дивизий, в 3 моторизованных дивизии. Во время ночных налетов наши самолеты никогда не появлялись над городом. Зенитки также бьют очень редко. Впечатление такое, что немецкие самолеты чувствуют себя совершенными хозяевами на Ленинградском небе. Это объясняется двояко: одни говорят, что это происходит, потому что у нас очень мало самолетов. Другие говорят, что наоборот, потому они ночью вовсе не поднимается наша авиация в полном разгаре и наши ночные истребители еженощно встречают врага на подступах к Ленинграду, что немецкие самолеты бывают в количестве 400-600 штук, но в результате упорного сопротивления наших истребителей к городу прорываются всего штук 20-30. В городе же истребители не вступают в бой с врагом, так как даже в случае удачного сбития самолета, самолет, падающий с запасом бомб, будет еще опаснее, чем отдельная падающая бомба. Вчера Котя получил повестку на трудовые работы в черте города. После долгих хлопотав ему, удалось сегодня к 6 часам освободиться по болезни. Сегодня вечером приходила Ира, ездившая сегодня днем в первый раз на работы, чтобы поделиться впечатлениями. Она рассказывает: место работы вблизи Кировского завода (в районе улицы Стачек и Чугунного переулка). Трамваи ходят лишь до Нарвских ворот. Дальше высятся баррикады, через которые пропускают лишь по пропускам. В частности большая баррикада, по рассказам Евгении Васильевны около поликлиники Маркса, сделана с рельс и радиаторов парового отопления, залитых цементом. Вокруг через дом разрушения от снарядов. Жителей не осталось вовсе. Снаряды ежеминутно со свистом проносятся над головой и разрываются совсем невдалеке. Где-то поблизости стреляют наши орудия, причем от каждого выстрела такое содрогание и звук что из окон домов сыплется стекла. Люди ломами разламывают деревянные постройки и дома, расчищая место для траншей для нашей артиллерии. Кормят хорошо. Вчера в жилом районе упал сбитый советский аэроплан. Вечером небо было покрыто облаками. В 7-30 ч. когда мы ужинали, тревога. Я с мамой сошли. На лестнице не было света (перерасход). Принесли фонарь. Мы сидели с Лошаковыми у лампы. Было тихо. Разговаривали. В 9-45 ч. отбой. Около 10-ти ч. – тревога. Мы сошли, было тихо. В 10-50 ч. отбой. Мы легли. Ночь прошла спокойно.