Выжить

Я вернулась домой почти ночью. А может мне это показалось? На Севере невозможно понять, в каком измерении суток ты находишься. Зимой постоянно темно. А летом белые ночи и спать невозможно.

На работе снова был аврал, который не прекращался. Собственно, саму работу можно было бы назвать одним словом – напряжение. И когда жить, если постоянно работаешь?

Михаил, мой сосед по квартире, был уже дома. Хотя я давно его уже не видела. С тех пор, когда жена Настя от него съехала, забрав с собой любимицу Снежинку, очень нежную и боязливую кошку.

С кошками жизнь становится другой. Они – англелы. А Миша забрал из подъезда еще одного – черного, больного, умного, изувеченного и брошенного. Которого уже выкупал и кормил сметаной. Кот ел и мурлыкал. Меня это удивило.

Утром я торопилась на работу. Чертова привычка. И прошла мимо черного. Вернее, не прошла. Я видела, что он приполз к нашей двери. Смог добраться до последнего этажа. Но не забрала его домой. Чувство вины.

Внизу холодно. И зима. И выгоняют на мороз.

Миша. Он подобрал кота. А вылечить мы его не сможем. Хотя от Снежинки остался лоток и переноска. Мы везем с Мишей уже настоящей ночью в ветклинику черного. Он у меня на руках и мурлыкает. И смотрит своими огромными глазами, в которых одна боль и отчаяние.

Хорошо, что кошки не разговаривают. Наверное, в их словах было бы много мольбы или пожелания – их не мучить и не убивать.

Но сегодня я убеждена, что решение усыпыть – это лучшее решение. Понимает ли кот, что его везут усыплять? Главное, что это понимаю я. Миша убежден в том, что животное нужно лечить, и мы справимся.

Наверное, после того, как я оказывала ему первую помощь, мой сосед надеятся на то, что и кота я в состоянии реанимировать. Все, что я могу сделать – это оплатить визит к врачу и эвтаназию. Я спокойно отдаю все свои деньги за это. Но внутри меня опять появляется вина. Она становится огромной, как будто я сделаю сейчас что-то такое, чего е смогу себе простить.

Ветеринар настаивает на прекращении издевательств над животным. Наверное, кот устал мучиться и добрался до пятого этажа. Это его желание найти свою радугу.

В машине я не плачу. Мишу это удивляет. Он спрашивает, заглядывая мне в глаза:

– Как ты?

Я не знаю, что ответить. Внутри меня та самая боль и опустошенность. Через год черный станет нашей с мужем Принцессой. Если верить в теорию реарканации душ. Именно с этого все началось.

На работе ко мне подходит начальница отдела кадров Наталья Юрьевна и предлагает снять у нее комнату. Бывшие квартираны ей задолжали и вообще – после них остались разруха и бардак. Цена адекватная. Для меня. Но все равно неподъемная.

Я соглашаюсь. И снова отдаю все деньги, которые у меня есть. На еду не остается ничего. Наталья Юрьевна почти моя приятельница и уверяет меня в том, что подождет. До аванса еще две недели.

В этот же день я принимаю решение переехать на новую квартиру. Хотя уже отдала оплату за ту, в которой живу года два точно.

Катя, хозяйка коммуналки, предупреждает меня о том, что не вернет деньги до тех пор, пока не найдет нового квартиранта. Это будет сделать проблематично, поскольку я живу в настоящем аду. Потому что другого я себе позволить пока не могу.

Но я уже ответила утвердительно Наташе, то есть Наталье Юрььевне, поэтому не могу ее подставить. Мы идем с ней на квартиру прямо в обеденный перерыв. Это недалеко от офиса, буквально через дорогу.

И это очень удобно. Особенно зимой. У меня отрицательный резус-фактор, и я все время мерзну. Хотя на мне дубленка из тосканы. Но и в ней мне холодно.

Наташа долго не может открыть дверь. А когда мы попадаем внутрь хрущевки, в нос нам ударяет запах тухлятины. Это пропало мясо соседки Анечки, которая уехала в отпуск к себе домой в деревню.

Наташа оправдывается и говорит, что ничего страшного. Запах вскоре выветрится. Но какое-то внутреннее ощущение подсказывает мне, что трупный запах поселился в квартире надолго.

Как я и предполагала, с запахом случилась та самая история. Он въелся во все, что было в квартире. И мне иногда стало казаться, что и я пахну трупом. Впрочем, в то время я стала напоминать неживую мумию от бесконечной работы.

Не физически, разумеется.

Внешне я как раз выглядела довольно привлекательно и могла бы найти себе спонсора, а не мучиться с вечным выживанием. И вылезать бесконечно из пропасти, в которую падала. Постоянно экономить, переживать за завтрашний день и всего бояться.

И эти переезды с квартиры на квартиру стали моим жутким испытанием. Очень хорошо, что Наташа появилась с этим предложением снять у нее комнату. Это дорого. Но по-другому я жить уже устала.

В другой комнате живет моя соседка, и я с нетерпением жду ее возвращения. Вдруг она окажется чужой? Но моя тревога напрасна – Анечка станет мне своей.

Моя комната выглядит длинной, унылой, с маленьким окошком в конце. Вид из дыры с кусками жалюзи отвратительный – на пенсионный фонд. Это напоминание о том, что жизнь проходит очень быстро.

Кровать. Шифонер. Очень дряхлый палас. Диван. Вылинявшие стены. Мне предстоит здесь жить. Нет, жить для меня пока роскошь, поскольку я привыкла выживать.

Поэтому собираюсь привести в более или менее божеский вид свою конуру. В ней холодно, потому что зима. Неуютно. И одиноко. Чтобы отвлечься, я переклеиваю обои. Новые рулоны я нахожу в шкафу. Там же мешки с тряпьем бывших квартирантов, коробки со всякой утварью и хламом, которые хозяйка квартиры разрешает мне вынести на помойку.

Наташа говорит, что квартира досталась ей в наследство от бабушки. Об этом говорит вся старая мебель в этом жилье, иконы, которые примостились на кухне, и куча всевозможных варений и солений, причущихся в шкафах.

Голод становится настолько невыносимым, что я решаюсь открыть одну из банок, которые Наташа просит тоже вынести на помойку. Кажется, это что-то типа лечо. Но другой еды у меня нет. И денег на нее тоже. Поэтому приходится питаться тем, что есть из запасов.

На кухне я нахожу какую-то крупу и даже чай. Наверное, это Анечкина еда. Когда я получу зарплату, то планирую вернуть все, что съедаю с большим аппетитом. Но потом выясняется, что все эти остатки от бывших квартирантов. И что это несъедобно – меня начинают мучить вздутие живота и изжога.