Выживают сильнейшие
Шрифт:
– Так откуда ты взялась, а, Ира?
– продолжил разговор блондин, откинувшись на спинку стула.
– Живу тут, - невозмутимо отозвалась она.
– И давно гонками увлекаешься?
Рина хмыкнула и снова отпила кофе.
– Машины - моя страсть, - она мечтательно улыбнулась, почти не покривив душой.
– Обожаю скорость и спортивные тачки.
– Понятно, - Коурэн помолчал, не отрывая от Рины взгляда.
– Ты одна здесь?
– А незаметно?
– она насмешливо хмыкнула, и допила кофе.
– Ладно, приятель, мне пора. Счастливо оставаться.
Кареглазка встала... и неожиданно пошатнулась: стены слегка поплыли перед глазами. Ухватившись за стул, она нахмурилась,
– Тебе плохо?
– вдруг проявил участие Коурэн, поднявшись и поддержав её за локоть.
– Н-нет, просто голова закружилась, - пробормотала она, чувствуя, как ноги охватывает непонятная слабость.
– Давай, помогу, - рука блондина обняла её за талию, и Рина осторожно выпрямилась, не возражая.
В голове зашумело, звуки то становились громче, то сливались в непонятный отдалённый гул, дышать отчего-то стало немного тяжело. Она смутно помнила, как добралась до выхода, поддерживаемая Коурэном, как они подошли к машине - какая-то часть сознания отметила, что это не её 'Мерседес', - и сели на заднее сиденье. Кареглазка чувствовала себя очень странно, но бороться со своим состоянием сил не было. Дальше она помнила отрывками, которые соединились в одно гораздо позже...
...Горячие, сухие, жадные губы Коурэна, сминающие её рот, болезненно-жёсткий поцелуй, и бесцеремонные пальцы, забравшиеся под сарафан...
...Прохладная кожа сиденья под спиной, тяжесть мужского тела, и довольный, но при этом равнодушный голос:
– Будешь знать, как вредничать, недотрога...
...Резкая, неприятная боль между ног, тем не менее, не сумевшая разогнать проклятый туман в голове, и тяжёлое дыхание у самого уха...
...Странные, неприятные, но однако на грани удовольствия, ощущения, и отстранённое осознание, что, кажется, её грубо трахают в машине...
...Уже квартира, спальня, и на ней совсем нет одежды, а руки связаны за спиной, и пальцы Коурэна, больно сжавшие её волосы на затылке, неумолимо нагибают вперёд, к внушительных размеров члену...
...Собственный хриплый крик, когда Коурэн резко вошёл сзади, совершенно не заботясь об удобстве Рины...
...И постоянно звучащие слова, что это только начало, и она ещё легко отделалась, и что он всё повторит, когда Ира придёт в себя, и пусть даже не надеется уйти отсюда утром...
Пробуждение было ужасным по ощущениям. Всё тело ломило, между ног поселилась тупая, саднящая боль, во рту распухший и шершавый как наждак язык ворочался с трудом, а запястья горели, будто их чем-то натёрли. С усилием сглотнув, Рина разлепила глаза, стараясь не шевелиться, и сначала оценить обстановку: последнее ясное воспоминание ограничивалось кафе и разговором с Коурэном. Дальше начинался странный калейдоскоп, вспоминать который Кареглазка не испытывала никакого желания, поскольку догадывалась, что случилось потом.
Но она не привыкла отступать перед трудностями, и жалеть себя тоже уже давно разучилась. Стиснув зубы, она выпрямилась, стараясь не стонать в голос, и с облегчением и мрачной радостью обнаружила, что уже позднее утро и в спальне кроме неё никого нет.
– Ну, оценим ущерб, - хрипло произнесла она, оглядев себя.
– Мда...
На бёдрах красовались синяки от слишком крепко сжимавших её пальцев Коурэна, запястья покраснели и кое-где виднелись достаточно глубокие царапины, а бросив взгляд на смятую простыню, Рина заметила несколько бурых пятнышек. И она даже знала, откуда они: боль между ног не проходила, и сидеть тоже было очень некомфортно. Внутри поднялась мутная волна ярости, холодной и яркой, Рина сузила глаза, на мгновение замерев и уставившись в стену неподвижным взглядом.
–
– Я его кости тупым ножом вырежу, и заставлю жрать собственную печень без соли и перца...
Да, ей нравился секс, даже грубый, но - вот так, когда её трахали, как резиновую куклу, по-всякому, предварительно налив какой-то дряни в кофе, - кстати, как он ухитрился это сделать, сунул что ли бабки официантке?
– от которой мозг отключился почти в ноль?! Да ещё и наставив синяков?! До боли вонзив ногти в ладони, Рина встала, отыскала сарафан, и надела - о белье можно даже не вспоминать, наверняка осталось где-то на заднем сиденье машины, в которой они сюда ехали. Кареглазка молилась, чтобы Коурэна не оказалось дома, ибо одно из двух: либо он снова затащит её в постель, либо она его убьёт. Голыми руками. Или по крайней мере, попытается это сделать.
– И плевать, что он бессмертный!
– выплюнула она, сузив глаза.
Время близилось к полудню, и Рине повезло - квартира, обычная скромная двушка с безликой мебелью, оказалась пуста. Женщина не собиралась проверять, выскочил ли Коурэн на пять минут, или надолго ушёл куда-то. Наскоро умывшись, она доковыляла до двери, и грязно выругалась: замок стоял хитрый, и открывался только ключом, как изнутри, так и снаружи.
– А вот хрен те в дышло, - криво усмехнулась Рина и сняла с волос чудом удержавшуюся там заколку.
Зря что ли Ришар учил её? Разогнув зажим, она несколько минут ковырялась в замке, пока наконец внутри что-то не щёлкнуло. Издав тихий радостный вопль хриплым голосом, она вывалилась на лестничную площадку, страстно желая оказаться наконец в своей квартире, в горячей, душистой ванной, и на некоторое время позабыть об этой ночи.
– Но только для того, чтобы вспомнить всё до мельчайших подробностей, сссучий выкормыш, - прошипела Кареглазка, нажав кнопку лифта.
Дело прежде всего, и она знала - эта встреча не последняя. Пока коса не окажется у неё, Коурэна придётся терпеть. Прикурив сигарету - пачка обнаружилась на тумбочке около двери, - Рина затянулась, подметив, что пальцы немного дрожат. Судя по всему, белобрысый вор задался целью сломать её, подмять под себя, выдрессировать, как, возможно, сотни женщин до неё. И, видимо, думает, что одна ночь в стиле грязного порно может это сделать. Кареглазка усмехнулась искусанными и потрескавшимися губами.
– Ты плохо меня знаешь, ублюдок, - мурлыкнула она, но тёмные глаза опасно блеснули.
– Оооочень плохо, Коурэн...
Добравшись наконец до дома, Рина, помедлив, не стала активировать маяк - сначала надо привести себя в порядок, хоть немного. Иначе Ришар может наделать глупостей. А в том, что ему совершенно не понравится, как Коурэн обращался с его женщиной, Кареглазка не сомневалась. Горячая вода оказалась и блаженством, и испытанием: царапины и другие повреждённые места обожгла боль, и Рина зашипела, зажмурившись и вцепившись в края ванны. Мужественно перетерпев, она расслабилась, выкинув пока мысли о мести. Стоило продумать дальнейшие действия, и как себя вести при следующей встрече с Коурэном. В том, что она будет, Кареглазка тоже не сомневалась. Косу-то надо свистнуть...
Её уединение довольно скоро было нарушено. Дверь распахнулась, и на пороге появился - к удивлению и недовольству Рины - Ришар собственной персоной. Она уставилась на него с плохо скрываемым раздражением.
– Я что, маяк активировала?
– сухо поинтересовалась женщина.
– Нет, - засунув руки в карманы, Айсенс прислонился к косяку, глядя на неё прищуренными глазами.
– Тогда какого хрена?
– Рина порадовалась, что добавила пены, и синяки на теле не видны.
– Ты вчера ушла с Коурэном.