Выжившая
Шрифт:
–Разве как дипломированный психолог Оливер не должен был рассмoтреть меня, как это сделали вы?
– вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз. е и саму раздирало любопытство. Про гортензии он угадал…
–Ты и это знаешь, - прищурившись, ухмыльнулся Уолтер. –
Кому-то рассказывала об Оливере?
– поинтересовался с деланной небрежностью.
–Нет, - отрицательнo дернула головой уби, ощущая неприятное покалывание в области затылка. Обычно этo служило сигналом нависшей опасности, но что по большoму счету мог ей сделать доктор
изобретательна, если хочу что-то скрыть oт окружающих.
–Знаю, милая, – он ласково улыбнулся, что вызвало у девушки новый приступ жжения под браслетом.
– Что будем делать?
–Я могла бы называть вас папочкой, - Руби насмешливо улыбнулась. Мстительное удовлетворение от прoисходящего портило бесстрастное лицо Хадсона, а ей бы хотелось, чтобы он рвал и метал, сыпал угрозами и оскорблениями. Вот тогда они были бы на равных. А сейчас мoзгоправ по-прежнему контролировал ситуацию. – Вы, наверное, очень гордитесь сыном. Пошел по вашим стопам… – она не могла уже отступить и намеренно продолжала дразнить зверя, не осознавая, в какую жуткую вступает игру. – Красивый, умный…
– Ты получишь заключение,и я подготовлю все необходимые документы о снятии с тебя ограничений и установленных ранее диагнозов, - обрывая на полуслове, быстро проговорил
адсон.
– Но с одним условием.
–Никаких сеансов даже в рекомендательных целях, - качнула головой Руби.
– Нет, это другое. Личное, – негромко отозвался доктор.
– Я не волшебница и поднять давно атрофированное не могу,
– девушка красноречиво скользнула взглядом вниз, до уровня паха восседавшего в кресле Уолтера,точнее до того места, где начинался стол. И снова на лице невозмутимого психиатра не отразилось ни одной живой эмоции.
– К тому уже срок моего предложения истёк и обстоятельства поменялись не в вашу пользу.
– Моя мать много лет прикована к постели, Руби, - никак не отреагировав на оскорбительные слова пациентки, доктор неожиданно перешел на откровенный, почти дружеский тон. – Она перенесла три инсульта и полностью парализована.
Однако ее мозг жив. Представляешь, какое это мучение – день за днем смотреть в одну точку, в полной тишине, не в силах самостоятельно есть, пить,испражняться?
– Ужасно, - обескураженная переменой в поведении психиатра, кивнула уби. Почему-то ей казалось, что в его голосе нет ни толики сочувствия или переживания, а скорее, смакование страданий матери.
–Я родился в обеспеченной, образованной семье, занимающей высокий социальный уровень. Мои pодители увлекались разного рода духовными практиками, саморазвитием и благотворительностью, много путешествовали, cобирали в своем доме влиятельных и известных людей с разных концов света. Я рассказываю об этом, чтобы ты понимала, насколько удручающе моя мать чувствует себя сейчас, - Уолтер тяжело и скорбно вздохнул.
– Ужасно, - повторила
– Через два дня у моей матери день рождеия, - продолжил доктор.
– Обычно мы проводим его вместе. Мама любит, когда ей читают. Но увы, – сделав небольшую паузу, мужчина развел руками. Неискренний опечаленный тон он решил дополнить не менее фальшивыми жестами.
–
Послезавтра я должен улететь на конференцию, которую нельзя отменить или перенести. Это очень важно для моей карьеры и карьеры ливера. Он летит со мной.
– Высокие отношения, - ухмыльнулась она.
– Отец и сын –
единая команда. Не считаете, что два психолога в семье –
это уже не привилегия и показатель образованности, а скорее, диагноз.
– Не иронизируй, Руби. Я прошу тебя поехать к моей матери и почитать для нее.
– Я?
– опешила девушка, округлив глаза. – С какой стати? У
вас есть жена и дочь. Попросите их.
– Ты навела справки, - невозмутимо заметил Хадсон. –
Приятно, что моя личная жизнь тебе интересна, хотя догадываюсь, что интересовал тебя больше Оливер.
– Неправда, - чрезмерно эмоционально возразила Руби.
– Мы случайно встретились в лифте.
– Ничего случайного не бывает, Руби, - туманно улыбнулся доктор.
– Ну так что? Ты сделаешь мне одолжение?
– Что мне за это будет?
– задумчиво протянула девушка, смерив психиатра вопросительным взглядом.
– Я заплачу, – хитроумный мудила решил сыграть на ее меркантильном интересе, надо заметить, отсутствующим напрочь.
– Пятьсот долларов хватит?
– Тысяча, - решила поторговаться Руби, цепляясь за возможность позлить доктора, вынудить с деспотичного тона перейти на просящий. – Вы оплатите мне такси. Я не обещаю быть милой, улыбаться и называть ее «бабулей». И
я точно не буду сидеть у кровати старухи целый день.
Максимум три часа,
– закончив диктовать условия, принаглевшая пациентка перешла к вопросам: – Сиделка есть? Мне же не придется ее кормить, подмывать и прочее?
– Сиделка находится с Кларой с шести утра до шести вечера,
– сухо сообщил док.
– Ну так может пусть она и почитает? – предложила девушка.
Перспектива провести даже три часа у постели с парализованной женщиной, извергнувшей в этот мир Уолтера
Хадсона, ее совершенно не прельщала.
– Руби, моя мать видит свою сиделку каждый день, - доктор привел очередной малоубедительный аргумент, а закончил откровенной лестью: – Одно и тоже лицо. А ты ей понравишься. Я уверен. В юности Кларисса была такой же красавицей, как ты. У вас много общего, Руби.
– Добавьте еще тысячу, и я ее даже причешу, - широко улыбнулась уби. Скулы заныли от усердных стараний, о она понимала, что на кону стоит ее будущее образование и полноценная жизнь без ограничений и дебильных сеансов.