Выживших не было
Шрифт:
Глава тридцатая
Дэвид Холден, оглядываясь, бежал по неглубокому снегу вдоль головного локомотива. Треугольник ослепительных желто-белых фар на фоне густой синевы снеговых туч делал машину похожей на обложку научно-фантастической книги. Когда была жива Элизабет, Дэвид подрабатывал, рисуя подобные обложки.
Рози вытянула руку из кабины, но Холден отпрянул: локомотив выпустил снеговой плуг, похожий на скотосбрасыватель прошлого века. Теперь все готово. Дэвид прыгнул в кабину, одновременно схватив и ладонь Рози, и перила.
Никто в Форт Девоне не преследовал их, и ничего необычного не происходило вблизи состава.
Дизельный мотор загудел, и Чарли Тандерклэп стал наращивать скорость.
Вагоны с помощью местных жителей разгрузили, частично настелив ложный пол. Когда под настилы спрятались индейцы, «патриоты» добавили оставшиеся детали пола.
Освобожденных пленников отпустили, но самых крепких попросили отправиться в форт, чтобы, оставаясь в телячьих вагонах, они закрывали собой индейских воинов.
— Я отключил механизм превышения скорости, — сказал Чарли Тандерклэп обернувшемуся к нему Дэвиду Холдену. — Он автоматически прекращает поступление топлива в цилиндры, если скорость становится слишком большой. Но я могу контролировать этот процесс с помощью ручного управления. Мне надо следить за дорогой. Ведь если мы на что-нибудь наткнемся, то произойдет немедленное выключение машины.
— Согласен, — Холден кивнул, захлопывая дверь за собой. Рози потирала одетыми в перчатки ладонями. Он прикоснулся губами к ее лбу. — Расслабься.
— Сколько нам ехать до форта?
Дэвид посмотрел сперва на часы, затем на Чарли и спросил:
— Минут двадцать пять?
— Примерно так.
Из рации донесся голос Смита. Холден ответил:
— Говорит лидер группы. Слышимость хорошая. Прием.
— Просто проверяю связь. У нас все в порядке. Прием.
— Хорошо. Связь окончена, — Дэвид положил микрофон и взглянул на Рози, а потом на машиниста. — Предположим, все сложится хорошо и мы вырвемся оттуда… Второй локомотив готов?
— Все механизмы проверены и находятся в хорошем состоянии. Можно заранее залить горючее, и все будет готово. Не забудьте, профессор, тогда нам придется ехать не в гору, как сейчас, а под гору.
Холден кивнул. Он потянулся к руке Рози. Та сняла перчатку и вложила свою ладонь в его.
Дэвид выглянул в окно.
Повсюду лежал снег. При ярком солнце его белизна казалась ослепительной.
Чем выше они забирались в горы, тем глубже становился снег, тем упорнее он заползал на колею, даже покрывая серый гравий между шпалами. Все грознее поднимались гранитные горные вершины, под которыми извивалась дорога. А у подножия гор и на кое-каких низких склонах стояли вечнозеленые деревья. Их ветви прогибались под густым, налипшим снегом.
Поезд повернул. Слева появилась река, местами серая, как ружейные стволы, местами черная. Темно-синий лед сковал ее у берегов. Холден крепче сжал руку Рози…
Противник наступал там, где и предвидел Рэнди Блюменталь: с западного склона, лежавшего ниже бункера. Уиздом Тубирс забрал винтовку М-16 у одного из убитых «ударников», охранявших зенитную установку, и, прижав приклад к плечу, смотрел сквозь амбразуру.
Он ждал команды от Рэнди Блюменталя.
Ему раньше никогда не приходилось целиться в человека. Поэтому его подташнивало, сердце колотилось, руки и лоб покрывала испарина.
Через амбразуру местность просматривалась неважно, но он насчитал не менее тридцати солдат. Уиздом снял палец со спускового крючка, пару раз согнул его, расслабляя мышцы, и вновь прижал к самому кончику крючка.
Дыша учащенно и сбивчиво, он вспоминал так часто повторяемые слова Мэтью: «Тело — это платформа, с которой выпускается снаряд. Оружие, каким бы оно ни было, всего лишь носитель. Если платформа колеблется, то ни о какой точности говорить не приходится. И запомни, Уиздом, один из главных ключей для устойчивости платформы — контроль дыхания».
Уиздом заставил себя дышать помедленней.
Холодный воздух, врываясь в амбразуру, обжигал ему лицо. Но он радовался этому: так обострялись ощущения. Амбразуры величиной с большую монету были выбиты в стене бункера с помощью пластиковой взрывчатки. Края у них вышли неровные, но размер — на удивление подходящий.
Уиздом видел: число противников растет. Что же не так?
Отчего Рэнди Блюменталь не приказывает открыть огонь?
И Уиздом не стрелял, ожидая приказа, полагаясь на командира.
Он уже овладел дыханием, и винтовка почти не вздрагивала. Уиздом расслабил мышцы, чтобы улучшить циркуляцию крови, чтобы руки и ноги ненароком не вздрогнули.
И внезапно у него перехватило дыхание.
Рэнди Блюменталь наконец отдал приказ открыть огонь.
И, когда в прорези прицела показался устремившийся к амбразуре офицер президентских «Ударных отрядов», палец Уиздома двинулся почти автоматически. Винтовка чуть выдвинулась вперед и прозвучала коротая — четыре-пять выстрелов — очередь.
Офицер упал как подкошенный.
Уиздом убрал щеку от приклада.
Его тело трясло, как в лихорадке.
И, когда глаза уже стали застилаться слезами, он увидел, как вражеский солдат опустился на колено и двое других по сторонам сделали то же самое. На плече солдата появилось что-то похожее на длинную трубку. И Уиздом понял, что это реактивный гранатомет, базука.
Смахивая слезы рукавом куртки, он навел оружие на человека с базукой.
Уиздом выстрелил. Пуля взбила снег рядом с гранатометчиком, оставив самого солдата невредимым.
Ответные пули ударили в края амбразуры. Бетонная крошка посыпалась Уиздому на винтовку, ветер нес ее прямо в глаза. Приподняв оружие повыше, он выстрелил снова.
Тело гранатометчика отбросило назад, а снаряд полетел, но не в сторону бункера, а вверх, оставляя за собой хвост серого дыма. Затем уклонился вправо, почти уйдя из поля зрения Уиздома, и взорвался. Судя по всему, несколько солдат-»ударников» пали от собственного оружия.
Уиздом Тубирс нашел себе очередную мишень. Еще один противник. Он выстрелил и, очевидно, убил его первой же пулей. Кровь хлынула из горла, заливая белый снег.