Выжженный край
Шрифт:
В тот вечер Хьен вернулся к себе поздно. Чать проводил совещание, жена его ушла навестить тетушку Кхой.
Хьен развернул письмо Тху Лап.
«Здравствуйте, Хьен. Столько раз собиралась вам написать и вот только теперь решилась… По странно, едва взялась за перо, как перед глазами возникло ваше лицо, и мне показалось, что мы с вами снова, как когда-то, у нас в гостиной…
Ох, как плохо вы знаете женщин! Наши юноши гораздо лучше изучили слабый пол и знают, как в каких случаях себя вести. Но что это я, не учить же мне вас! К тому же вы ведь столичный житель, так что многое наверняка вам ведомо и без меня. Прочитала ваше письмо, не сердитесь, но иногда мне хотелось смеяться. Уж больно
У нас начались занятия. Кроме того, я работаю. Зунг — помните его? — теперь в городском комитете молодежи. Остальные, те, кого вы видели тогда и нашем клубе, в основном учатся, кое-кто ушел и армию, некоторые стали работать. Так что не думайте о нас как о каких-то беспечных мотыльках — мы знаем, от чего и во имя чего надо отречься. Хочу вам похвастаться — десять дней назад меня приняли в Союз трудящейся молодежи имени Хо Ши Мина. Отец очень доволен.
Ко мне, просто проведать, приходила та женщина, монашка, с которой я познакомила вас в клубе. От нее я многое узнала, в частности, почему у вас, когда мы встретились в первый раз на пляже, была забинтована рука и чей это был ребенок. Надеюсь, теперь рука ваша совсем здорова. Пу, а мальчик, он по-прежнему с вами?
Одно время мне казалось, что я влюблена в вас. Это было сразу после того, как ваша часть ушла из города. Пе смейтесь надо мной, пожалуйста, мне так стыдно вам в этом признаваться. Вы ушли, а мне показалось, что опустел весь. мир. Я часто вспоминала вашу неожиданную грусть тогда, во время нашего разговора. Может, я что-нибудь не так сделала или не так сказала?
У меня много друзей. Это образованные, умные и чуткие молодые люди. Зунг за мной ухаживает. Я давно его зпаю и хорошо к нему отношусь, но чувство к вам — это было нечто совсем иное. Я очень часто вспоминаю вас. Наверное, мой отец давно уже обо всем догадался. Только мне не хотелось бы тревожить ваш покой. Я стараюсь, учусь и работаю. Когда бывает трудно — вспоминаю вас и ваши слова. Тогда откуда-то приходит уверенность, и мне становится легче. Кажется, я даже стала оптимисткой, во всяком случае, сейчас у меня куда больше веры в себя, чем раньше.
Есть к вам одна просьба — черкните мне письмецо. Я его так буду ждать! Простите за то, что исповедалась перед вами. Ваша Тху Лан».
Хьен дважды перечитал письмо. Красивый почерк, прекрасный слог, кажется, искренние слова. Славная девушка и смелая. Выходит, она сейчас нуждается в нем? Разве можно пренебречь таким чувством? Ну, а он сам? Нужно ли это ему самому и что будет в таком случае с ним? «Зунг за мной ухаживает…» Хьен вспомнил высокого юношу, красивого и мужественного. Видимо, не без его влияния приняла Лан революцию. Наверное, он давно любит Лан… Так что же делать ему, Хьену? Ответить на чувство Тху Лап или, наоборот, отойти в сторону и тем самым помочь Зунгу?..
Жена Чатя наконец собралась уезжать. На прощальный ужин пригласили Хьена, Суан Тхюи и Тьен, жену Банга.
Хьен и Суан Тхюи вошли как раз в тот момент, когда Чать, развернув свежую газету, хвастался перед женой:
— Ну-ка глянь сюда, кто это здесь стоит, не твой ли муженек?
Фотография в газете запечатлела смущенно улыбающегося Чатя. Рядом с ним стоял Хьен и еще несколько бойцов из К-1.
— А вот вам свеженькая, — Суан Тхюи вынул из своего планшета газету и протянул жене Чатя. — В дороге прочтете, там моя статья про вашего мужа.
Ужин оказался настоящей маленькой пирушкой: жареная утка, пиво, словом, давно не виданные яства.
— Где вы пиво достали? — спросила Тьен.
— Да в лавочке, там еще какая-то напомаженная дамочка торгует, — простодушно призналась жена Чатя.
— Тогда я пить не стану! — сердито сказала Тьен.
— Ну, если бы
— Чать, да вы солдат или нет?! — не сдавалась Тьен.
Жена Чатя, ничего не понимая, растерялась.
— Вы, Тьен, отпейте пивка, а тогда я вам отвечу, солдат я или нет! — настаивал Чать.
Тьен взяла стакан и разом осушила его.
— А чего мне бояться, вот взяла и выпила… Эх вы, мужчины!
— Чего это «эх мы, мужчины»? — поинтересовался Чать.
— Ладно, хватит, не хочу больше говорить, — рассердилась Тьен.
— Тьен, — ласково сказал Суан Тхюи, — если ты за свой магазин переживаешь, то должен тебе сказать, что таких, как ты, мало. Видел я, как ты надрывалась, доставая керосин. Все у тебя постепенно наладится, не волнуйся, ты ведь многое можешь.
— Ладно, я пошла. Извините, если что не так. — Тьен решительно поднялась. — Спасибо за ужин, а вам, Суан Тхюи, за доброе слово.
— Мы тебя в обиду всяким «Льен Лан» не дадим, не унывай, — сказал Чать. — Воюй с нами, а мы, солдаты, тебя всегда поддержим!
— Ой, а время-то как летит, — воскликнула жена Чатя. — Слушай, муженек, пора собираться!
— Как это собираться! — возмутился Чать, который был уже чуть-чуть под хмельком. — У нас еще важное дело: мы Хьена не женили, а ты ехать хочешь!
— Ну, женить-то проще простого! — засмеялся Суан Тхюи.
— Хьен, приезжайте к нам в Куангбинь, я вам там быстро подругу найду, — заулыбалась жена Чатя. — У нас девушки красивые!
— Ой, нет, — спохватилась Тьен, — и у нас кое-кто найдется, кто очень даже Хьену подходит! Только пока — секрет!
Все вместе они вышли на шоссе ждать машину.
— Суан Тхюи, — отвел журналиста в сторону Хьен, — а я ведь и впрямь решил жениться. На Кук…
— Вот те на, а меня недавно один инженер просил с ней познакомить…
Хьен расхохотался:
— Ну и молодец вы, столько профессий сразу! Не окажется ли профессия свата самой доходной?!
Суан Тхюи не поддержал шутливого тона.
— Может, мне показалось, но у Кук к вам симпатия, — задумчиво сказал он. — Только вот что. Вам-то самому это как? Вы ведь из Ханоя, столичный житель. Конечно, вы человек скромный, простой, но все же?
— Что за ерунда! Здешняя жизнь мне по душе. И потом это любовь, а не принуждение, не перестройка самого себя!
— Вы ее действительно любите?
— Да, люблю…
— И хорошо все обдумали?
— Очень хорошо.
Суан Тхюи крепко пожал ему руку:
— Тогда спасибо! Я сам влюблен в этот край и в этих людей, а Кук — просто воплощение всего лучшего, что есть в них!
— Была одна девушка, которая любила меня. Мне тоже одно время казалось, что я влюблен. Но мы с ней очень разные. Я много думал и решил, что не стоит и дальше все запутывать, во всем должна быть ясность.
— Но любовь…
— Что любовь? Сейчас есть, а потом спадет с глаз пелена, и нет ее! Тогда как? Разве так лучше: прозреть и увидеть, что ты заблуждался сам да еще ввел в заблуждение другого? Заметьте, после окончания войны многие стали эгоистами и далеко не так хорошо относятся друг к другу, как раньше. Кук я очень уважаю, у нас одинаковые взгляды, она мне очень дорога. Я считаю, что этого вполне достаточно, чтобы создать семью. Я много передумал и пришел к такому выводу…
— Ладно, поступайте как знаете, философию нам с вами сейчас разводить ни к чему. Только, думаю, вы заблуждаетесь. Любовь — это прежде всего сердечное влечение. А насчет того, что люди эгоистами стали, вы и вовсе не правы. Естественно, что теперь иные запросы — во время войны мечтали о том, чтобы перестали сыпаться снаряды и бомбы, а сейчас — и это совершенно естественно — каждому хочется жить получше. И так хватало и бед всяких, и нищеты. Другое дело — в хорошую жизнь сразу не прыгнешь! На то, чтоб рис посадить, деревню поднять, города отстроить, — на все это время нужно.