Вызов небесам
Шрифт:
– Если это знакомые, то просто игнорирую, а если это новый какой человек, то вежливо отвечаю, что он ошибся, я не мальчик и не девочка, а гермафродит.
– А у них после этого глаза на лоб не лезут?
– Бывает… — улыбнулся Марио. — Но я им тогда культурно разъясняю, кто я такое и как следует ко мне обращаться.
– С учителями на этой почве конфликтов не возникало?
– Только поначалу. Я ведь упорное, я всегда своего добиваюсь. Они, в конце концов, поняли, что не стоит устраивать конфликты на пустом месте. А теперь я у них у всех на хорошем счету — отличник, первый
– Ну что же, тогда могу только поздравить тебя с началом успешной общественной карьеры! — улыбнулся Вадим.
– Спасибо! — в тон ему отозвался Марио.
– А скажи мне, дорогой Медиатор, как ты чувствуешь себя среди сверстников обоего пола? Что у тебя общего с мальчиками, а что — с девочками? Ты для них свой или чужой?
– Я свой и среди мальчиков, и среди девочек, — твердо ответил Марио. — Во всяком случае, стараюсь быть таковым. Думаю, у меня это получается. Я, когда было младше, и с мальчиками в войну играло, и с девочками в куклы. И ни разу не было такого, чтобы кто-то из них отказывался со мной водиться.
– А сейчас не играешь?
– Ну, сейчас мы уже большие для этого… Треплюсь с ними при случае на разные интересные темы, но во всякие авантюры стараюсь не влезать, а то у нас тут такие ребята… Пойдешь у них на поводу, так потом, чего доброго, шею сломаешь!
– А при таком своем благоразумии насколько ты среди них состоятелен как мальчишка? Ну, и как девочка среди других девочек?
– Ну, я все же не такой хиляк, как Алешка, и не такой трус, как Стив, — улыбнулся Марио. — Если потребуется, могу и врезать как следует! То есть как пацан я не хуже прочих. А как девочка… Ну, например, я лучше их всех умею готовить! Правда-правда! Меня мама научила готовить блюда итальянской кухни, а потом я к другим ребятам домой ходил, и смотрел, что их матери готовят. Антонио говорит, что если даже мои способности налаживать со всеми контакты почему-то окажутся невостребованными, то уж классный повар из меня выйдет точно!
– Поздравляю! А какое кушанье, кстати, тебе самому больше всего нравится?
– Пицца, только правильно приготовленная. Ну, спагетти еще, — разулыбался Марио.
– Да, конечно, я ведь забыл, что ты — итальянец… Итальянский язык ты, конечно, знаешь?
– Естественно. А также английский, французский, немецкий, испанский, японский, китайский, хинди, корейский, греческий, норвежский, румынский, украинский, короче, все, которые в ходу в нашем Кесареве. Да, классическую латынь еще… Это уж Антонио меня обучил. О русском и не упоминаю.
Каледин чуть ли не с ужасом взирал на юного полиглота.
– И сколько тебе надо времени, чтобы выучить новый язык?
– Знаете, не могу точно сказать… — потупился Марио. — Я ведь еще в раннем детстве все их освоил. Ну, кроме латыни… Думаю, что за месяц выучу…
– Выучит, обязательно выучит! — подтвердил Триллини. — У него уникальные способности к языкам. На латыни уже сейчас без ошибок пишет, думаю, коренным римлянам их грамота и то сложнее давалась!
– А чем ты еще увлекаешься, кроме кулинарии и языков? — продолжил допрос Вадим.
– Историей, генетикой, психологией, — отрапортовал Марио. — Я, конечно, не Стив, чтобы все знать, но по психологии я тоже взрослые книги читаю. Вот Антонио мне дает…
– Да, я считаю, что ему полезно читать работы известных психологов, — подтвердил Триллини. — Так он и в себе сможет лучше разобраться, и в его, так сказать, профессиональной деятельности они ему очень помогут.
– Фрейда ты тоже читал? — спросил Вадим талантливого подростка.
– Ага. И Юнга читал, и Выготского, и Карнеги, и Белкина, — не задумываясь, ответил Марио.
– Ну, раз ты такой подкованный, то может позволишь мне задать тебе несколько интимных вопросов?
– Спрашивайте, пожалуйста, — произнес Марио, ничуть даже при этом не покраснев.
– Если не секрет, в какой туалет ты ходишь в школе, для мальчиков или для девочек?
– Ну, писаю я как мальчик, потому хожу в туалет для мальчиков.
– А в общую баню тебе ходить доводилось, или у вас есть своя, и ты моешься один?
– Доводилось.
– В мужскую или в женскую?
– До семи лет мама водила меня с собой в женскую, а потом я ходило с Антонио и ребятами в мужскую, — бесхитростно ответил Марио.
– Пацаны не смеются при виде твоих грудей?
– Не-а, привыкли уже! — беспечно произнес подросток.
– И лапать не пытаются?
– Так я им позволю!
– Понятно… А, скажем, знаки внимания тебе кто-нибудь уже оказывает? Девочки там, или старшие мальчики?
– Нет пока… — чуть погрустнел Марио. — Я думаю, они меня стесняются. Понимаете, у меня тело все же не так устроено, как у них. Им, конечно, любопытно было бы взглянуть на меня голого… Особенно девочкам, мальчишки-то и так меня в бане видят… Ну, те уже привыкли относиться ко мне, как к своему пацану, а как девушку еще не воспринимают, ну, или стесняются, что у меня мужские атрибуты тоже имеются… А девочки, те как подружку свою воспринимают, а относиться ко мне, как к мальчику, тоже стесняются, считают, наверное, что я буду думать, что они просто на мое тело поглядеть хотят…
– Рано тебе об этом переживать, — подбодрил Триллини нахохлившегося Марио. — Ты еще маленький пока. Вот года через два любая девчонка или любой пацан твоими будут, если захочешь. И перестань гадать, что они на эту тему думаю. Поверь мне, они еще не доросли до той степени рефлексии, какую ты им приписываешь!
Марио благодарно улыбнулся. Каледин понял, что каким бы талантом общения ни обладал этот удивительный ребенок, по-настоящему тесный психологический контакт у него есть только с одним человеком — с Антонио Триллини.
– Ладно, Марио, спасибо за окровенное интервью, — произнес Вадим.
– И можешь пойти на улицу поиграть с ребятами, — добавил Триллини, — а у нас тут сейчас будет свой взрослый разговор.
Послушный Марио собрал пустые чашки с блюдцами и вышел из комнаты. Едва за ним закрылась дверь, Антонио хлопнул себя по колену:
– Ну, убедились, какое это сокровище!
– Убедился, — поднял руки Вадим. — У меня только один вопрос остался: какой пол у него в метрике записан?
– Там так и записано — гермафродит! — усмехнулся Триллини.