Вызов небесам
Шрифт:
На радостях, что удалось освободить из-под ареста женщин и кое-как пристроить мальчишек, Николай Игнатьевич решил устроить им совместный поход на культурное мероприятие. После столь трагических событий стало понятно, что изолировать кесаревских ребят друг от друга опасно для них же самих: нельзя было заранее предугадать, кто из них в следующий момент сорвется, кому, может быть, предстоит пройти суровое испытание, и в этих условиях поддержка друзей могла оказаться решающим фактором. Рассудив так, Тверинцев приобрел сразу девять билетов на концерт органной музыки. Почему именно на него? Просто он хотел преподнести своим мальчишкам еще один сюрприз.
В назначенный час Вадим Каледин
Билеты были куплены в два ряда, причем мальчишек Тверинцев усадил в первый, а всех взрослых — во второй. Сам он при этом постарался усесться подальше от собственной супруги, прямо за спиной Влада, Каледин заметил это, но решил с вопросами не приставать.
– Ну, вы и учудили! — заявил приятелям Влад, едва приземлившись в свое кресло. — У нас на что спокойный дом, а только об этом сейчас и говорят!
– Это не мы, а Петька! — ответил Василидис. — Меня мамаша тогда в комнате заперла, а Алешки вообще и поблизости не было.
– О Петьке — больше ни слова! — шикнул на них ответственный Боря. — А то еще привлечете внимание кого не надо… Ты, Влад, лучше скажи, зачем нас сюда привели? Что, Николай Игнатьевич так классической музыкой интересуется?
– Интересуется, конечно, но не настолько. А сюда он нас привел по другой причине. Вы афишу концерта видели?
– Не-а…
– Тогда будет для вас сюрприз…
На все вопросы, что за сюрприз такой, Влад отнекивался и призывал подождать окончания концерта.
Орган в тот день звучал действительно божественно. Заядлые меломаны, не пропускавшие ни одного концерта в новом Доме музыки, говорили, что никогда ничего подобного не слышали. Все гадали, откуда взялся этот новый сверхталантливый органист. Имя Анатолия Акимова на афише никому ничего не говорило.
Где-то в середине концерта Боре вдруг показалось, что он потерял опору под ногами и плывет по воздуху. С каждым новым звуком органа он, казалось, взлетал все выше и выше. В соседнем кресле вдруг почему-то расплакался Алеша, а Василидис сидел с таким выражением на лице, словно он именно в данную секунду испытывает оргазм…
Когда отзвучали последние ноты, магия музыки спала. Зал некоторое время потрясенно молчал, словно люди медленно выходили из счастливого сна, но затем взорвался неистовыми аплодисментами. Все требовали выхода на сцену исполнителя. Каково же было потрясение людей, когда перед ними предстал мальчик лет тринадцати в концертном фраке, вполне обычный на вид, если бы не одна деталь: у него было… четыре руки!
– Толька-а!!! — что есть силы заорал Влад и ринулся к сцене. Туда же спешили с цветами и многочисленные поклонники юного таланта, но в их толпе Толик сумел разглядеть старого приятеля.
– Влад? Спасибо, что пришел. Ты один здесь, или другие ребята тоже есть? Целых четверо?! Тогда подождите немного, я потом проведу вас в свою гримерку, а то нам здесь все равно поговорить не дадут…
Болтая с Владом, Толик не забывал принимать цветы нижней парой рук и одновременно приветствовать публику верхней. Получив все положенные знаки внимания, он ловко ускользнул со сцены за кулисы, оставив с носом нескольких корреспондентов, желающих взять у него интервью. Впрочем, последних манил не столько талант юного органиста, сколько его необычное анатомическое строение.
Когда вся компания заперлась в гримерке, на Толика обрушили массу вопросов:
– Ну, ты классно играл! А у кого так научился? А сеструха твоя, ну, Дэви, тоже с тобой живет? А чем она занимается? А только в Москве выступаешь, или и на гастроли ездишь? А наших ребят ты больше нигде не встречал?
Толик, распихивая охапки цветов по ведрам с водой, еле успевал отвечать:
– Я полгода в Москве занимался у одного органиста… Потом он сказал, что больше ничего мне дать не может, что я со своими четырьмя руками уже лучше его играю… Дэви, да, с нами живет. Она индийскими танцами серьезно занимается и не только. У нас даже совместная концертная программа есть… Да, мы с Дэви ездим на гастроли, вот недавно в Питере были, видели там Катюху, она, кстати, тебе, Боря, привет передавала. А с Эриком у нас вообще совместная программа была, «Огненная феерия» называется… Он, кстати, теперь цирковым артистом заделался, помните, Стив нам всем это советовал? Ну вот, он один это реализовал, теперь тоже по гастролям разъезжает.
– Он c отчимом на гастроли ездит? — спросил Влад.
– Не-а! У него теперь собственный продюсер есть, кстати, как раз из Питера, хороший мужик по словам Эрика… А с отчимом он старается не общаться, тот вначале эксплуатировал его в хвост и в гриву, а если Эрик плохо выступал, так и поколачивал. Эрик хотел бы и в Москву съездить, да, говорит, Тверинцев запрещает…
– Больше уже не запрещает, теперь это неактуально! — вклинился Влад. — Знаешь, небось, что Петр здесь отмочил? В общем, Николай Игнатьевич решил, что пора нас собирать, чтобы мы друг друга контролировали и поддерживали. Кстати, ты знаешь, что Корней погиб? Это как раз в тот день случилось, когда землетрясение было.
– Вот как… Не знал… — нахмурился Толик. — А он сам погиб, или его убил кто-то? А землетрясения я не помню, мы тогда как раз в Питере были, там и не трясло совсем. Хотя… да, припоминаю, я тогда утром почему-то плохо себя почувствовал, но с Корнеем это никак не связывал…
– А я вот тогда чуть сознание от боли не потерял! — заявил Влад. — Наверное, это потому, что мы с ним лучшими друзьями были, вот и настроились друг на друга, и Алешка еще с нами. Вот если с Дэви что стрясется, ты, наверное, то же самое почувствуешь! А как он погиб, мы не знаем. Алешка почему-то считает, что его убили. Но кто именно, мы даже предположить не можем. Стив бы сказал конечно. Вот когда мы все вместе соберемся, тогда все узнаем.
– Жди, станет он с нами собираться, как же! — пробурчал Толик. — Стив сейчас большой человек в своей Америке. О нем там все газеты пишут! Что он здесь не видал-то? Он и в Кесареве от нас в стороне старался держаться…
– Ну все равно, может все-таки приедет, — с надеждой произнес Влад. — Он же все же из наших, да и мать его с отчимом из нашей церкви. Без него все-таки плоховато как-то… не знаешь даже, чего ждать. Вон Петра Борька из города выгнал, и где нам его теперь искать?
– А где собирать-то нас будут? — спросил Толик. — Здесь в Москве?