Вызов
Шрифт:
Они пришли не в отделение милиции, которого в Якше, судя по всему, не было и в помине, а прямо в дом, где и проживал лейтенант. Участковый извлек из занимавшего пол-избы сундука пачку розыскных объявлений и стал неторопливо пересматривать их, то и дело поглядывая на Фрола. Когда эта процедура ничего не дала, лейтенант немного удивился, по уверенно повторил, что видел уже лицо гражданина Соломатина, и предложил Фролу предъявить документы, которые могли бы дополнительно засвидетельствовать весьма подозрительную личность дхара.
Документов у Фрола, кроме отданного участковому паспорта, не оказалось, но во внутреннем кармане куртки он внезапно обнаружил небольшую книжечку орденское удостоверение, которое брал еще перед отъездом в Столицу, чтобы предъявить в военкомате, и забыл положить на место.
Вид удостоверения, похоже, очень удивил бдительного участкового. Осторожно открыв книжечку, он сличил фамилию с паспортом, а затем вдруг, вновь поглядев на дхара, хлопнул себя по лбу. Память у лейтенанта была действительно неплохой: он запомнил фотографию в газете, где улыбающийся Фрол демонстрировал журналистам только что полученную от Президента награду.
Фрол, с достоинством выслушав извинения, получил обратно свой паспорт, после чего был напоен чаем с брусникой. Лейтенант, выслушав краткую версию рассказа об исчезнувших в период коллективизации родственниках, задумался. К сожалению, он знал об этом еще меньше, чем его бородатый знакомый с экзотическим именем. Участковый смог лишь добавить, что работа в районном архиве уже ведется, и вскоре все невинно пострадавшие будут реабилитированы.
Впрочем, когда Фрол упомянул, о таинственном лесе, лейтенант внезапно оживился. Он оказался родом из Якши, и лес, вокруг которого из года в год менялись караулы, конечно же, был ему известен. Фрол узнал, что первый кордон начинался почти сразу же за деревней, однако он был вполне проходим: солдаты стерегли лишь небольшую лесную дорогу. А вот дальше, за заброшенным лагерем, кордон был жестким, охватывая весь лес. Впрочем, дальше опушки солдаты, насколько было известно, не ходили. О лесе говорили всякое, но лейтенант, не веривший, в силу своего служебного положения, в снежных людей, мог лишь предположить, что кто-то из раскулаченных действительно укрывался в еловой чаще, но есть ли там кто-либо в данный момент, сказать затруднился. Тем более что солдаты ушли почти год назад, а за это время таинственный лес вполне мог опустеть.
В конце концов лейтенант не только показал Фролу узкую дорогу, ведущую через лес к брошенному лагерю и дальше, к последним кордонам, за которыми находилась охраняемая чаща, но, чувствуя себя немного виноватым перед заподозренным им орденоносцем, снабдил дхара плащом, накомарником и высокими сапогами, заявив, что в курточке и кроссовках в лесу придется туго. Фрол, не став отказываться, поблагодарил лейтенанта и зашагал по лесной дороге, выслушав напоследок совет быть поосторожнее, а также, буде пропавшие беглецы все же найдутся, уговорить их зайти в Якшу и выправить у местного Анискина паспорта. Фрол пообещал и то и другое и, ускорив шаг, скрылся за поворотом. Лес обступил его, странный, темный, сырой. Среди старых нахохлившихся елей не пели птицы, и только был слышен негромкий шум от качавшихся на ветру тяжелых еловых лап.
Фрол умел ходить быстро. Он умел ходить и очень быстро, а в армии неплохо бегал кросс. Дорога была хотя и узкой, но ровной, и дхара то и дело подмывало как следует пробежаться, тем более что пройти предстояло, по словам участкового, не менее полусотни километров. Однако Фрол сдерживал себя: силы еще могли понадобиться.
Где-то через пару километров он наткнулся на брошенный пост. У дороги стоял небольшой грибок, когда-то выкрашенный в защитный цвет, а сама дорога была перекрыта деревянным шлагбаумом. Надпись «Закрытая зона. Проход воспрещен», которую еще можно было разобрать на врытой в землю доске, свидетельствовала, что именно здесь начинался кордон. Впрочем, сейчас тут было тихо и пусто. Фрол обошел шлагбаум и направился дальше.
Часа через два он остановился, присев на старую поваленную ель, чтобы передохнуть. Дхар прикинул, что до ночи может пройти чуть больше половины пути и ночевать придется прямо среди деревьев. Эта мысль не доставила особого удовольствия, тем более что Фрол не захватил даже свитера. Он пожалел, что с ним нет старого мотоцикла, который враз бы решил все проблемы, доставив Фрола к месту назначения за какой-то час-полтора. И вдруг Фроат поймал себя на мысли, что поступает неправильно. Этот странный лес, эти холмы, это серое, покрытое низкими дождевыми тучами небо – не чужбина, куда случайно занесла его судьба – Это была его родина, земля дхаров. Фрол подумал, что предки не поняли бы его, расскажи он им о мотоцикле. Дхары умели передвигаться быстро без всякой техники. Здесь, под этими темными елями, Фрол-Фроат начал это чувствовать.
Усмехнувшись собственной непонятливости, он снял плащ и сапоги, скатал все это и приторочил к рюкзаку. Затем стал посреди дороги, поднял лицо к серому небу и, взглянув на быстро несущиеся куда-то на запад облака, закрыл глаза.
– Истинный Лик, – прошептал он. – Ахно Хэйлу, ~ повторил он по-дхарски и, все еще не отрывая глаз, почувствовал, как земля уносится куда-то вниз, распрямляются плечи, наливается силой тело. Его и одновременно не его когтистые лапы уже не испугали Фроата, как когда-то в Столице. Здесь, на древней земле, он уже не казался себе гигантопитеком из книги по палеонтологии. Он был дхаром и чувствовал себя в этом лесу ничуть не хуже, чем среди убогих «хрущевок» ПГТ Дробь Шестнадцать.
Фроат хотел хмыкнуть, но услышал что-то похожее на рычание. Это почему-то развеселило, но вместо смеха из его горла донесся рев. Дхар, махнув огромной лапой, подхватил с земли рюкзак и скатку, свистнул (свистеть он не разучился) и легко, огромными прыжками помчался вперед.
Бежать было совсем нетрудно, дыхание оставалось ровным и свободным. Вначале Фроат подумал, что бежит медленно, но, бросив быстрый взгляд вокруг, понял, что едва ли старый мотоцикл помог бы быстрее достичь цели. Фроат удивился, но потом вспомнил: в давние годы дхарские богатыри славились тем, что умели опережать всех своих врагов, даже тех, кто ездил верхом. Теперь это становилось понятным.
Где-то через час дхар остановился, но не потому что устал, а просто из желания посидеть минуту-другую на траве и оглядеться. Лес был пуст, по-прежнему не слышалось птичьих голосов, а из низких туч начал накрапывать дождик. Впрочем, дождь теперь был Фроату не страшен, и он, вновь закинув рюкзак со скаткой за спину, продолжил путь. Дхар уже успел привыкнуть и теперь удивлялся, почему люди считают, будто бежать труднее, чем ходить. Сейчас ему казалось, что бег – самый естественный вид передвижения.
Лес казался бесконечным, и Фроат начал было волноваться. Он не знал дороги и мог попросту заблудиться. Впрочем, дхар успокаивал себя тем, что лесная просека, по которой он бежал, никуда не сворачивала и другого пути здесь, по-видимому, нет.
Приближался вечер. Фроат все бежал, понемногу начиная уставать. Он уже подумывал остановиться и отдохнуть как следует, а то и разбить лагерь для ночлега, как внезапно лес расступился. Дорога вывела Фрола на каменистое предгорье, поросшее высокой травой и редким кустарником. Дхар остановился и, не выходя из лесу, осторожно огляделся. Дорога шла теперь вверх по склону, затем уходила куда-то в глубь леса, который рос на склонах невысокой горы. Очевидно, где-то там был перевал, за которым, по словам участкового, находился главный кордон.