Вызов
Шрифт:
– Не надо, Николай, – сказал Варфоломей, доставая из мешка половину хлебной буханки, – хлеб есть, и слава Богу… Водицы бы…
– Ах да, – сообразил Келюс, – ну конечно…
Он вспомнил, что так и не набрал воды. К счастью, рядом с домом был колодец. Он поднял валявшиеся на полу пустые бутылки и, попросив немного подождать, вышел во двор. Минуту он осматривался, вглядываясь в темневшую неподалеку опушку, и, не заметив ничего опасного, направился к колодцу.
Цепь уже успела заржаветь, да и ведро явно знало лучшие времена. Келюс с трудом сдвинул с места ворот, цепь нехотя загремела, . но шли секунды, а всплеска не было. Наконец ведро глухо ударилось о что-то твердое. Николай повторил попытку, но с тем же успехом: воды в колодце не было.
Новость была не из веселых. Самому Келюсу пить не хотелось, но мысль, что он не сможет дать своим гостям даже воды, казалась невыносимой. Николай вернулся в избу, поставил на пол ненужные бутылки, прикинул, где набрать воды в этом глухом лесу.
– Колодец высох, – сообщил он наконец. Больше сказать было нечего.
– Вот жалость-то, – огорченно заметил Варфоломей. – Знали бы, сами воды набрали. Тут ручей близко.
– Ну не близко, – возразил Степан. – Однако же и вправду…
– Тут ручей? – воскликнул Келюс. ~ Где?
– Болен ты, – наставительно заметил старший брат. – Да и мест, видать, не знаешь. Я схожу.
– Ну нет, – возразил Николай. Эта мелочь его задела. Похоже, отец Степан держит его за какого-то белоручку, не способного даже принести воды. – Я тут хозяин, как вы и сами, бином, изволили заметить. Где ручей?
– Влево, там тропинка, – кивнул младший брат, показав в дальний угол поляны. ~ Там прямо, совсем близко. Однако, Николай, ты и вправду болен. Хоть и не заразна хворь твоя…
Варфоломей не договорил, но по его тону Келюс понял, что молодой послушник догадался, чем именно болен Лунин.
– Да и по лесу шляются всякие… Волки опять же… – продолжал Варфоломей.
– Лучше мне сходить…
– Да, – согласился Николай, – волки… Нам двух бутылок хватит? Братья переглянулись.
– Не бери скляницы сии, – посоветовал младший, – вот, возьми туесок… Как раз и хватит.
Он достал из мешка небольшой туесок с плотно подогнанной крышкой. Приглядевшись, Николай понял, что тот сделан из бересты.
– Антиквариат, – констатировал он, – почти Хохлома, бином. А не прольется?
Монахи только улыбнулись. Келюс накинул куртку и приладил кобуру с пистолетом. В конце концов, в лесу браунинг мог и сработать. Монахи, не говоря ни слова, смотрели на его сборы.
– Ты, Николай, вот что, – внезапно сказал Варфоломей, – воду бери там, где часовня стоит. Прямо у нее и набирай. Да и сам из туеска выпей.
– Да я пить не хочу, – пожал плечами Лунин.
– Выпей, – строго сказал младший брат, и Келюсу почудилось, что он слышит голос Варфоломея Кирилловича.
– Ну выпью, ладно, – неохотно согласился он. – Волшебная эта береста, что ли? Братья рассмеялись.
– Да какая волшебная! – отсмеявшись, проговорил младший. – Сам я сей туесок сработал. Просто вода в нем сладкая: Береза – дерево доброе… И не бери оружие, брат. Оно тебе не понадобится.
Келюс на секунду задумался. Пистолет вел себя странно, но идти совсем безоружным как-то не хотелось. Он нерешительно выглянул в окно.
– Не тронут тебя, – вдруг твердо, совсем по-взрослому сказал Варфоломей. Только не бойся, воин Николай.
– Как… как вы меня назвали? – Келюсу вновь показалось, что он слышит голос старика.
– Так воин и есть, – усмехнувшись, поддержал брата Степан. – Вон, какое диво заморское нацепил – любо смотреть… Али не так?
– Может, с тобой пойти? – вдруг предложил Варфоломей, и в голосе его мелькнуло беспокойство. Келюс невольно вздрогнул, вспомнив, что может ждать его в лесу. Но тут же устыдил себя: молодой паренек в рясе не должен платить по его счетам.
– Ну, отцы, – как можно искреннее усмехнулся он, снимая кобуру, – будто на войну снаряжаете… Да я мигом.
– Иди с Богом, – не поддержав шутки, серьезно произнес Варфоломей и, подняв худую юношескую руку, благословил его.
На поляне было тихо, и Келюс, сделав первую сотню шагов, быстро успокоился. Тропинку он нашел сразу – узкую, но зато хорошо протоптанную. Лунин подивился тому, кто мог протоптать ее в такой глуши, и нырнул под темную сень деревьев.
Тьма охватила его. Высокие кроны рассеяли лунный свет, и только отдельные блестки прорывались сквозь листву. Сразу стало прохладно и неуютно. Келюс вдруг подумал, что вообще-то можно подождать до утра, но сворачивать было поздно, и он даже засвистал что-то разудалое, стремясь показать если не себе, то тем, кто мог его слышать, что подобные ночные прогулки – дело для него совсем обычное.
Он прошел уже с полсотни метров. Вокруг было по-прежнему тихо, но тишина казалось странной: затихли птицы, даже листья перестали перешептываться. Впрочем, размышлять о причинах этого Келюс не собирался. Он спешил, надеясь быстрее дойти до ручья и стараясь идти как можно быстрее. Николай был даже готов пробежаться, но понимал, что делать этого не следует.
Тропинка внезапно свернула. Келюс на всей скорости приблизился к повороту, но вдруг заметил, что из-за угла на тропинку падает тень. Это была не тень дерева и не тень куста. Николай остановился, сердце упало куда-то вниз. Тень двигалась…
Келюс автоматически сунул руку туда, куда он обычно цеплял кобуру, но сообразил, что оружия у него нет. «Не бойся!» – вспомнил он так часто слышанные слова.
– А я и не боюсь, бином, – пробормотал Лунин и громко крикнул, рассчитывая, что его хорошо слышат за углом: ~ Эй, кто вы! Хватит, бином, прятаться! Партизаны, язви вас…
Тень шевельнулась, из-за угла неторопливо вышел волк. Никогда Николай не видел зверя так близко. Зеленые глаза светились торжеством, пасть скалилась, и даже движения были уверенные, словно серый уже торжествовал победу. Волк взглянул прямо в глаза Келюсу и зарычал. В ответ раздалось чье-то рычание, на тропинку вышел второй зверь.