Вызов
Шрифт:
Мелегонт задумчиво перевёл взгляд с Галаэрона на лорда Дуирсара, и, похоже, понял, с кем тот разговаривает. Он сделал шаг вперёд и обратился к эльфийскому лорду.
– Милорд, я знаю, что по эльфийским меркам такой срок лишь короткое мгновенье, но позвольте вас заверить, что если вы сможете выделить мне небольшой отряд волшебников и трёх высших магов, то к концу этого срока ситуация будет под контролем.
Лорд Дуирсар взглянул на Мелегонта, как на сумасшедшего:
– Тебе, человек? Я бы сказал, что ты уже достаточно натворил.
– Он повернулся к Киньону.
– Бери с собой всех, кого нужно, мастер, хотя в одном я с осквернителем гробниц согласен – один-два высших мага не помешают, если, конечно, они согласятся прервать свои исследования.
– Если? – переспросил с досадой Мелегонт.
– Милорд, возможно, я неясно выразился, необходимы я плюс три высших мага…
– Не смей говорить, что мне нужно, - сказал Дуирсар.
– Ещё когда твои предки сидели в пещерах, Эвереске уже было много-много лет. Полагаю, что мы более чем способны справиться с любой проблемой, возникшей из-за вас.
– Странно, что твоя голова не остроконечна как уши! – резко сказала Вала. Она шагнула к эльфу-лорду и тут же оказалась лицом к лицу с кончиками дюжины острейших мечей, среди которых был и меч Галаэрона. Она остановилась, не поведя и бровью.
– Вы даже не представляете с кем…
– Не надо, дитя, - Мелегонт поднял руку, чтобы она замолчала, - если эльфам не нужна наша помощь, есть те, кто примет её.
– Возможно, но до них трудно будет добраться из костяной клетки, - сказал Киньон.
– Не в правилах Эверески освобождать расхитителей гробниц.
Он пробежался взглядом по толпе, и Галаэрон понял, что мастер уже ждал решения Старейшин.
– На случай, если это что-то значит, гробница, которую они вскрыли, принадлежала клану Вишаан, - сказал Галаэрон. Хотя Мелегонт вёл себя нахально и бесцеремонно, полагая, что древняя магия эльфов уступала его собственной, он всё же только хотел помочь, и честь Галаэрона обязывала его выступить в защиту людей.
– Эти люди ничего не украли. Они не наносили преднамеренного вреда, и, по правде говоря, пострадал только проклятый богами клан.
Киньон Колбатин сухо посмотрел на Галаэрона:
– А как же потерянные жизни? Жизни членов твоего отряда?
– Так ими распорядилась судьба, - ответил Галаэрон.
– А если и не судьба, то их смерть лежит на моей совести.
После этих слов Вала аж присвистнула, и тихо пробормотала:
– А у червя-то есть хребет…
Галаэрон не обратил на неё никакого внимания и указал на Мелегонта:
– Когда напал фаэримм, все люди, кроме него, были у нас в плену, а тем фактом, что кто-то вообще выжил, я обязан именно ему.
– Так ты считаешь, что люди не совершили преступления? – спросил Дуирсар.
– Совет не должен торопиться с выводами. Галаэрон всё же был стражем гробниц и едва ли мог согласиться с тем, что вскрытие оной – не преступление.
– Но здесь есть много факторов, которые необходимо учесть.
Лорд Дуирсар посмотрел на членов Совета. И хотя неуверенности на их лицах не заметил бы ни один человек, Галаэрону она была очевидна. Эльфы не принимали скоропалительных решений, они не жестокие создания, и даже людей не станут приговаривать к смерти, не разобравшись во всём.
После некоторого молчания, Дуирсар повернулся к Галаэрону:
– Пока Старейшины Холмов будут принимать решение, забота о наших гостях поручается твоей семье.
– Потом он повернулся к Киньону Колбатину, - если, конечно, у мастера стражи гробниц нет для него более важных дел.
– Ничего, что может ему помешать.
– Мастер повернулся к Галаэрону и указал своим тонким подбородком на Зал Благородной Охоты.
– Позаботься о Такари и Эамонде. Мы поговорим о погибших, когда я вернусь.
Киньон отвернулся, и остальные Старейшины Холмов двинулись прочь, оставив озадаченных людей смотреть им вслед. Пленники смутились ещё больше, когда Галаэрон стал развязывать им руки.
– Мы свободны? – спросил Мелегонт.
Галаэрон покачал головой.
– Сейчас вы мои гости.
– Но фаэриммы…
– О них позаботится Эвереска, - сказал эльф, - вы предупредили Старейшин Холма, и теперь будете ждать их решения по поводу вскрытия гробницы.
Люди посмотрели на свои свободные руки, казалось, что они озадачены больше, чем когда бы то ни было.
– В моей семье с гостями не обращаются как с пленниками, - объяснил Галаэрон.
– А если мы уйдем?
– Вы не должны, - ответил Галаэрон.
– Моя семья поручилась за вас.
– Серьёзно? – спросила Вала.
– Когда же это ты успел?
– А я этого и не делал, - Галаэрон вернул ей меч.
– Вы сами это сделали, когда с честью и самообладанием выдержали издевательства. А эти добродетели старейшины особенно ценят.
Внезапно в глазах Валы зажглось понимание.
– Но ты выступил в нашу защиту, - она одарила его неумелой улыбкой.
– Беру назад половину тех гадостей, что наговорила о тебе.
ГЛАВА 4
21 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)
Когда Галаэрон вошёл в затенённый листьями Зал Благородной Охоты, Такари нагишом лежала в Поющем Ручье. Лицо её снова приобрело здоровый бронзовый оттенок, а глаза были ясными – впервые после ранения. За ней стоял постаревший лунный эльф. Одежды на нём тоже не было. Целитель сцепил руки в замок вокруг эльфийки, поддерживая над мерцающей поверхностью. В воздухе приятно пахло чистейшей водой и мхом, а пение серебряного фонтана весёлыми мелодиями разносилось по всему зданию. Эамонд сидел под небольшой струёй воды. Он тоже был обнажён, а его раны и синяки уже затягивались. Дайнод стоял у края фонтана, рассказывая двум начинающим жрецам, как погиб отряд.
Когда Галаэрон вошёл в рощу, один из слушателей поприветствовал его кивком. Дайнод повернулся к нему без тени смущения. Эльфы никогда не радовались неудачам собственных товарищей, и поэтому свободно обсуждали их. Ему не раз приходилось ловить направленные на него сочувствующие взгляды и слышать ободряющие слова, поэтому эта черта входила в число тех немногих, которые Нихмеду желал бы в эльфах изменить.
Взгляд Дайнода скользнул мимо Галаэрона к входу в помещение, где в ожидании стояли люди. Мелегонт смотрел на всё изучающим взглядом, а остальные выглядели несколько более поражёнными, чем обычно. Зная, что роща Солонора Теландира – одна из тех святынь, куда люди не смогли бы вторгнуться, Нихмеду знаком разрешил им пройти внутрь, а затем повернулся к Дайноду.