Вызов
Шрифт:
– Мы целуемся… правда, судя по скорости, с которой размножается ваша раса, не так часто, – ответил Нихмеду. – Но мы с Такари не влюблены друг в друга.
– Беру назад двенадцать добрых слов из тех, что я сказала о тебе, – ответила Вала. – Только клыкастые твари так обращаются с влюблёнными девушками.
– «Клыкастые твари»?..
– Орки, – объяснил Мелегонт. – И, Вала, вряд ли гость имеет право расспрашивать приютившего его о подобных вещах.
Женщина тут же опустила глаза.
– Разумеется. Прошу меня простить, – она отстала на шаг, позволив Галаэрону занять её место подле мага.
Эльф оглянулся, его слегка обеспокоило то, как быстро её индивидуальность исчезала при первом же намёке на недовольство волшебника. Ещё с того момента, как они вышли из гробницы клана Вишаан, он пытался понять, что их связывает, но едва речь заходила о Гранитной Башне, как Мелегонт тут же менял тему, а Вала говорила, что он лезет не в своё дело.
Решив, что лучший способ завоевать доверие Валы – это самому быть откровенным, Галаэрон сказал:
– Не стоит извиняться, но мы никогда не были любовниками.
По взгляду женщины эльф понял, она уверена в том, что между ним и Такари что-то было.
– Мы могли бы стать ими, но такие связи всегда плохо кончаются, даже между лунными и лесными эльфами.
– Серьёзно? – спросил уже Мелегонт. – Я этого не знал.
– Наверное, потому что ты не эльф.
Не обращая внимания на любопытные, а иногда и враждебные взгляды прохожих, Галаэрон провёл людей по солнечной низине, лежавшей у подножия Колокольного Гребня и замер, направив свой взор на Златоутренний Холм. Очевидно, Мелегонт почувствовал, что на эльфа нашла меланхолия, потому что прежде чем снова заговорить, он позволил Галаэрону погрузиться на несколько минут в свои мысли.
– А ведь они все погибнут.
Нихмеду не нужно было спрашивать, что имел в виду маг.
– Не стоит судить о наших высших магах по моим навыкам, – тихо ответил он, убедившись, что рядом нет никого из эльфов. – Лорд Дуирсар не преувеличивал, когда говорил о том, что магия эльфов – древняя.
– И могучая, не сомневаюсь, – кивнул Мелегонт. – Но много ли известно вашим высшим магам о фаэриммах? Ты даже не знал, кто они такие, а ваш жрец не понял бы, что с Такари, пока личинка не проела её внутренности.
– А ты откуда столько о них знаешь?
Оставив вопрос без внимания, маг продолжил:
– Последнюю тысячу лет, фаэриммы провели под Анорохом практически без еды. Они еле-еле поддерживали силы, питаясь редкими бединами, которых их рабам удавалось поймать или заманить за Стену Шарнов. А теперь мы – ты и я, – дали им шанс вырваться из плена, и, уж поверь мне, они его не упустят.
– Это всё, конечно, очень интересно, но ты не ответил на мой вопрос. Откуда ты столько о них знаешь?
– Последние сто лет я провёл, изучая их, – ответил Мелегонт. Заметив, что Галаэрон молчит, он добавил:
– Это всё, что тебе нужно знать.
– А всё что нужно знать тебе – это что я не нарушу слово, данное лорду Дуирсару, – ответил эльф. – Ни по твоей указке и вообще ни за что на свете, пока я жив.
– А за твою жизнь я и не беспокоюсь.
– Тогда расскажи мне, почему, по-твоему, они погибнут, – потребовал Нихмеду. – Если ты убедишь меня, мы снова поговорим со Старейшинами Холмов…
– Которые скорее позволят Эвереске погибнуть, чем примут помощь человека.
– Которые имели с людьми достаточно дел, и знают, что их помощь никогда не бывает бескорыстной, – возразил Галаэрон. – Я моложе их больше чем в пять раз, и всё равно уже сам усвоил эту истину.
Они повернули за угол и вышли к гранитному берегу пруда Рассветной Славы. Там две дюжины эльфов игрались в лучах утреннего солнца, купаясь в горячей воде, от которой шёл пар. Нихмеду провёл спутников в тихий уголок, где пара обаятельных сестёр – золотых эльфиек, – приводили в порядок намокшие волосы.
Старшая из них, дева поразительной красоты, подняла взгляд, в её глазах виднелись фиолетовые крапинки.
– Добро пожаловать домой, Галаэрон, мы уже слышали про Луэнгриса и твоих серебряных. Нам будет его не хватать.
Эльф вздрогнул, новости распространялись очень быстро. Они доберутся до отца раньше него самого.
– Всех остальных тоже, Жерили, – он указал себе за спину, почти чувствуя жар, исходивший от людей при виде обнажённых сестёр. – Пока Старейшины Холмов определяют их судьбу, люди находятся под моей опекой. Мне непросто просить об этом, но им нужно принять ванну, прежде чем я смогу отвести их в дом моего отца.
Та, что помоложе, наморщила нос.
– Внимательно следи за ними, – она повернулась к людям спиной и направилась к центру озера. – Мне не нравится, как этот курносый смотрит на меня.
Воздух всколыхнул звук сильной затрещины, а потом раздражённый голос Валы:
– Прикрой глаза, Кул, не то выколю.
Галаэрон дал сёстрам возможность отойти, а потом жестом позвал гостей к бассейну.
– Прошу вас, – он бросил взгляд на Мелегонта и добавил, – обычно перед этим одежду снимают.
Желание на лицах мужчин сменилось робостью, и они посмотрели на Валу, ожидая распоряжений.
Та просто пожала плечами и сказала:
– А почему бы и нет?
Она расстегнула пояс с мечом, потом присела и стала расшнуровывать сапоги. С неохотой её подчинённые последовали примеру. Десять минут спустя они уже как щенята резвились в воде. Мужчины своим крупным телосложением и покрытыми густыми волосами спинами напоминали рофов. Вала была крепко сложена, хотя в размерах и уступала сильной половине своего отряда. Её округлости выступали несколько больше, чем у эльфийских женщин, и, к счастью, пучки волос были только там, где положено, но вот в воде она веселилась так же бесцеремонно, как и её люди. Когда те схватили её сапог и, бросая друг другу, решили поиграть с ней в догонялки, женщина, не стесняясь, принялась хватать их за те места, которых, по мнению эльфов, неприлично было касаться даже близким друзьям. Мужчины в долгу не оставались, цепляя её за всё что можно. Они даже попытались втянуть в свои игры Галаэрона и бросили ему сапог, подтолкнув туда же Валу. То, что она смотрит на него с тем же вожделением, которое он заметил раньше у мужчин, сильно озадачило эльфа. Из-за этого он даже забыл защититься, её рука скользнула вперёд и, не встретив сопротивления, ухватила его за такое место, что он удивился ещё больше. Женщина сбила Нихмеду с ног и, погрузив его лицо в свою мягкую грудь, выхватила свой сапог.