Взаиморфоза

Бугров Евгений

Посмотрев на неё, Лена фыркнула:

– Ого! Слушай, как она с таким размером в скафандр влезает?

– Влезает как-то, – смутился Ян. – Ну и потом, она ж ведь не во всех сценах в скафандре…

– Надо думать! – хихикнула собеседница. – Он того и гляди порвётся на ней! Пубертатное чтиво… ты ж должен был уже вырасти из этого.

Юноша почувствовал укол злости.

– Ты почитай, прежде чем судить.

– Читала, – последовал ответ. – Далеко не продвинулась – сплошь мизогиния и пафос. Да к тому же с третьей книжки сюжет повторя…

– Погоди-погоди! Мизо-что? – Ян никогда не стеснялся притормозить беседу, если слышал незнакомое

слово.

– Мизогиния. Женоненавистничество, – без всякой издёвки сказала Лена; в конце концов, она не знала многого, что знал он. – Причём такое… незрелое. Типа: «Вот я – боевая подруга, а потом вдруг сразу злая глупая стерва!»

Джесс со стены прислушивалась к разговору, едва заметно покачивая бёдрами. Ян ощутил безотчётный порыв защитить её.

– Погоди, какое тут ненавистничество? Она ж, это… крутая! Убийца машин, всё такое…

– Ну, нет, – тон женщины стал материнским. – Смотри: она, по сути, скрытый антагонист – в диалогах противопоставлена главному герою. Ты не обратил внимание: в каждой книге автор вкладывает в её реплики какую-нибудь идеологию, которую Руди потом походя разбивает.

– Например?

– Автократия в «…предателе» и неомальтузианство в «…Предтечах» – мало? Что до «убийцы»… тут, по-моему, стёб. Побеждать машины за счёт женской логики – над которой вы, мужики, всегда смеялись?

Ян не сразу нашёлся, что ответить: Лена оказалась знакома с книгой куда ближе, чем он ожидал.

– Ты ж говорила, далеко не продвинулась? – угрюмо буркнул он наконец.

– Не продвинулась далеко по циклу, – словно извиняясь, сообщила женщина. – Ну-ка давай, не дуйся. «…ИскИн-предатель» и «…загадка Предтеч» – крепкие книжки, но потом автор понял, чего от него ждут, и стал работать под эти ожидания… ключевое слово «работать». Яркий и смелый главный герой, предательство в завязке, жёсткий моральный выбор в конце – всё это с реальной жизнью соотносится слабо… – она вдруг замерла, словно что-то вспомнила: – Заговорил меня, Ян! Я чего сказать-то хотела: Павел собрался к Мозаике!

– Вниз?! – юноша не поверил своим ушам.

– Ага, угадал, – рассмеялась Лена, и поддразнила: – Кто-то же должен был решиться – так почему б не самый смелый из нас? Пошли, поглядим!

«Пошли» прозвучало анагравизмом: перебирая тонкими руками, они скользнули «вниз» вдоль стены – двое разумных паразитов в полупрозрачной кишке жилого отсека. Бег-полёт на пальцах: быстрее и быстрее, над бледной, мерцающей поверхностью – туда, где она вспучилась опухолью видеоткани, сужая и без того узкий просвет жилого щупальца корабля.

Странный это был корабль. Моток бледных водорослей во тьме космоса; игрушечный осьминог, сшитый из кишок швеёй-неумехой. Восемь подвижных отсеков-щупалец отходили от центрального узла, объединявшего в себе наборный линз-двигатель, верньеры-маневровые, энергоядро, сравнительно мощную оптическую систему и «мозг» примитивного ИИ, способный поддержать виртуальную среду. Последнее было критически необходимо, чтоб скрасить жизнь экипажу из трёх человек, согласных провести годы в невесомости.

Оптимальный баланс «цена-качество». Читатели двадцать первого столетия напрасно грезили звёздными линкорами – будущее оказалось за дешевизной. Именно такие бледные осьминожки тысячами вырастали на верфь-орбите, чтоб потом разлететься к звёздам. Кораблики оказались чрезвычайно живучи – относительно небольшую массу было легко разогнать и легко замедлить,

мелкие повреждения затягивались сами, а что до крупных – они уничтожили бы и большой корабль. Те, конечно, тоже строились – огромные хабы, базы для осьминожек – но основной объём работы всё равно выполняли последние: дальняя разведка, наблюдение, съёмка… Недостатка в добровольцах для экипажей, привлечённых бесплатной виртуальностью, не было. Пусть десятки гибли и пропадали, сотни справлялись с задачей и возвращались: ощутить позабытую гравитацию, поделиться сплетнями, подкормиться – и вновь утонуть в глубине космоса, чтобы большую часть полётного времени видеть цветные сны наяву.

Никто не спросил людей начала двадцать первого века, такого ли будущего они хотели. К большому счастью, их потомки не перестали ни грезить, ни читать – и теперь, когда один из них скользил к своей цели узким тоннелем жилого отсека, книга бежала рядом с ним по стене.

***

Снаружи что-то ломилось внутрь.

– Похоже, что основные системы отключились, – Джесс, ругаясь, колдовала над пультом. – Действуют лишь старинные электроника, механика. Знал бы, как сложно добиться от них ответа! – Руди не сразу сообразил, какая же это для неё пытка – набирать команды вручную. – Похоже, единственная наша защита – корпус.

– А что с полем? – спросил юноша.

– Генератор исправен. Но он…

– …ничего не генерирует?

– Остряк… – улыбнулась Джесс. – Такого не было никогда в истории… с первых испытаний, ещё на Земле…

– Кстати, а где все? – этот вопрос занимал Руди куда больше, чем технические подробности случившегося.

– Капитан и офицеры на приёме у Равных, бойцы и артиллеристы в увольнительной. Защиту обеспечивал Орм… – девушка вдруг неуверенно взглянула на Руди.

– Думаешь на него? – прямо спросил юноша.

– Вряд ли… ты б отключил себе среду обитания? – Джесс пожала плечами, и, как всегда, сразу усомнилась в собственных словах: – Хотя, может, это какой-то хитрый ход с его стороны? Машины способны…

– Не глупи, – прервал её Руди. – Среди них нашёлся единственный предатель – напомнить, кто его одолел?

Щёки смущённой девушки залила краска. «Все думают, я сделала что-то особенное, но на самом-то деле я ему просто вынесла мозг!» – отшучивалась она на награждении. И лишь Руди знал, что победа едва не стоила ей жизни – осознав близость краха, Автарх заразил Джесс «прыгающей» синестезией – син-вирусом, заставлявшим ощущения меняться местами в произвольном порядке. «Представляешь: символы вдруг стали цветными, потом тяжёлыми, потом – вкусными! – взахлёб рассказывала она из-под бинтов. – Он думал, что сбил мне концентрацию, а мне надо было только подождать, и когда тяжёлой стала ненависть, я подняла её и врезала ему, чтобы знал!»

Ни следа от той ненависти не было в ней сейчас. Боец-гоэтрик исчез – остался блиц-инженер. Но Руди не отчаивался. Быть уверенным за двоих – это он умел.

– Орм – не предатель, – повторил он. – Может, попробуешь запустить его?

– Но как? Действуют лишь резервные системы…

– Ну так и загрузи его в них!

– Ну, я не знаю… – в голосе Джесс сквозило сомнение. – Вне привычной среды он будет мыслить на пару порядков медленнее – почти сравнится в скорости с организмами… то есть с нами. После того, кем он был и что умел, это может оказаться для него шоком…