Взбалмошная герцогиня
Шрифт:
— Ты не поверишь, сколько всего может вместить эта посудина! — ответил главарь. — Мы все заработаем целое состояние за эту поездку, можешь не сомневаться!
— Надеюсь, что так, — ответил его собеседник. — Но если мы перегрузим шлюпку, то в случае чего не сможем удрать от таможенных катеров.
— Не каркай! — рявкнул на него главарь. — Еще накличешь беду!
Бина подозревала, что они старались гнать от себя мысли о таможенных катерах.
Мужчины снова отправились в сарай и вернулись с бочонками, которые погрузили на корму. Бина почувствовала, как шлюпка сильнее погрузилась в воду.
— Хватит! — сказал главарь. — Скажи другим, что мы уже готовы. Нам нельзя терять времени!
— Верно, — сказал его напарник, который явно нервничал. — Нам нужно поспеть на тот берег, пока не рассвело.
Бина постаралась поудобнее устроиться в своем убежище. Места было так мало, что она едва могла сидеть, а герцогу, чтобы втиснуться в то узкое пространство, которое образовалось, когда он выбросил за борт бочонки, пришлось обнять и крепко прижать к себе девушку.
Когда мужчины побежали от сарая к шлюпке, Бина попыталась сосчитать их, но это было очень трудно. Тем не менее у нее сложилось впечатление, что гребцов было около двадцати. Это означало, что шлюпка была достаточно большой, поэтому они пересекут Ла-Манш быстрее, чем в маленьком суденышке.
Очевидно, их провожал какой-то француз, потому что, когда гребцы уселись в шлюпку и стали отталкиваться веслами от берега, чей-то голос произнес на ломаном английском:
— Au’voir, messieurs! Bon chance! [30] Мы вас ждать на следующий неделя!
— Будем непременно, приятель! — отозвался один из гребцов, и вскоре шлюпка уже плыла вниз по реке.
Бина услышала, как двое мужчин переговаривались между собой.
— Как ты с ним сторговался? — спросил первый.
30
До свидания, господа! Желаю удачи! (франц.).
— Неплохо, — ответил второй. — Эти лягушатники любят заламывать цену, но теперь, когда снова началась война, они заинтересованы в том, чтобы торговать с нами. Ты же сам знаешь, как им нужно наше золото. За золото они готовы продать что угодно! Даже Жозефину, если бы мы попросили об этом!
Все рассмеялись, но тут главарь резко оборвал их:
— Будете смеяться, когда окажетесь дома в безопасности! А пока налегайте на весла! Ветер усиливается, может разыграться шторм, и мне вовсе не светит, если вас всех начнет выворачивать наизнанку!
— Нам сейчас не до тошноты, Билл, мы слишком нервничаем, — ответил один из гребцов.
Они дружно налегли на весла, и шлюпка с такой скоростью понеслась по реке, что Бина слышала, как волны ударялись о борта.
Как только они вышли в море, поднялось сильное волнение, и Бина порадовалась, что не страдает от морской болезни. Гребцы работали молча, напрягая все силы, чтобы как можно быстрее доставить ценный груз в безопасное место. Лишь изредка раздавались отдельные восклицания.
Но было ясно, что из-за сильной перегруженности шлюпки они не могли развить такую же скорость, как на пути во Францию.
У Бины затекли ноги, но она не осмеливалась пошевелиться. Девушка подумала, что герцог испытывает еще большее неудобство, так как она, по крайней мере, могла опереться на него, а его руки защищали ее от ударов и толчков, ведь бочонки от сильной качки слегка смещались то в одну, то в другую сторону.
Бина положила голову герцогу на плечо и закрыла глаза. Она пыталась представить себе, что он обнимает ее потому, что ему этого хочется. Девушка подумала, что если бы он слегка наклонил голову, то мог бы поцеловать ее, и почти ощутила прикосновение его губ.
При этом мысли ее охватил трепет, и герцог, как видно, решив, что ей холодно, крепче прижал ее к себе и свободной рукой поправил ее накидку.
Бина любила его, потому что он был добр и заботлив с ней. Она никогда и представить себе не могла, что найдется мужчина, который, защищая ее честь, будет готов пойти на убийство!
Ее снова охватил ужас, когда она вспомнила прикосновение грубых рук генерала к своей груди. Он так придавил ее своим телом, что она, казалось, была парализована страхом. Если бы не вмешательство герцога, ее бы, вне всякого сомнения, изнасиловали. Хотя она не вполне ясно представляла себе, что это означает.
Она знала лишь, что это напугало бы ее до полусмерти! Вспоминая о солдатах, которых она видела прошлой ночью в гостинице, и о генерале, Бина чувствовала себя очень юной и неопытной.
«Как я могла быть настолько глупой, чтобы убежать из дома в полной уверенности, что смогу постоять за себя?!» — удивлялась она теперь.
В первый раз за все это время она задумалась над тем, что могло бы произойти, если бы герцог оказался таким же, как генерал. Более того, она могла бы столкнуться с такими же солдатами, как те, которые столь непристойно вели себя в гостинице. Ей невероятно повезло, что именно герцог согласился предложить ей место в своей карете, а потом на своей яхте отвез во Францию! Он защищал ее и оберегал от зол, о существовании которых она прежде и не подозревала!
Девушка знала, что до конца дней ее будет преследовать воспоминание о шпаге, торчащей из спины генерала, и о том, как герцог тащил его через комнату к шкафу.
Он убил человека, чтобы защитить ее! Казалось, шок, пережитый ею, неожиданно начал сказываться, тем более что действие коньяка, который герцог заставил ее выпить, стало ослабевать. Внезапно Бине захотелось плакать.
Она готова была разрыдаться оттого, что была испугана, что герцог спас ее и что она хотела, чтобы он понял, как она ему благодарна. Но девушка понимала, что должна призвать на помощь всю свою волю и держать себя в руках. Если она расплачется, контрабандисты услышат шум и обнаружат их.
Бина подозревала, что, если это произойдет, контрабандисты без малейшего угрызения совести выбросят их за борт, так же как герцог выбросил эти три бочонка. И в этом случае никто и никогда не узнает, что случилось с ними.
Они будут мертвы, и, возможно, о них скоро забудут. «Я не должна давать волю своему воображению», — в который раз напоминала себе Бина.
Но на этот раз она знала, что опасность, которая грозила им, была очень реальной, и, пока они не достигли берегов Англии, им следует быть начеку.