Взгляд с наветренной стороны
Шрифт:
– Простите?
– Наверное, это все-таки бравада.
– Я просто действительно слышал, что здесь есть еще один челгрианец…
– Хорошо. Этот «другой челгрианец» есть пережиток феодализма, профессиональный громила. Он, видите ли, собирается уговорить меня вернуться в общество, которое я презираю. И я не имею никакого желания встречаться с этим выродком.
– О, я не знал.
– Тогда вам действительно все равно. Поздравляю.
– Так вы не собираетесь встречаться с ним вообще?
– Вот именно. Вообще. Мой план
– Это вы серьезно?
– Я всегда говорю серьезно. Даже когда шучу.
– И вы всерьез думаете, что ваш план сработает?
– Не знаю и даже не собираюсь об этом думать. Просто я ненавижу этого урода – вот и все.
– А зачем они так хотят вашего возвращения?
– А затем, что я подлинный император. При рождении я был похищен ревнивой божьей матерью и заменен моим злым братом-близнецом Фиммитом.
– Как? Действительно?
– Нет, конечно, шучу. Он здесь, чтобы вручить мне вызов на дуэль.
– Да вы меня обманываете!
– Угадали. На самом деле суть в том, что каждый клан челгрианцев имеет в каждом поколении одного-двух мужчин, продуцирующих его суть. Без таких производителей мужчины клана становятся бесплодными. Если они хотя бы раз в месяц не… Впрочем, это слишком интимные подробности. К несчастью, мой кузен Кехенаханаха Третий Младший попал в аварию, лишившую его возможности производить эту жизненную секрецию – и потому я нужен им, иначе все мужчины моего клана бесславно помрут. Конечно, есть хирургическая альтернатива, но, к сожалению, лицензия на эти врачебные действия хранится у клана, о котором мы ничего не слышим уже более трех столетий. Но, вообще, мы не любим обсуждать такие подробности.
– Надеюсь, это тоже… шутка?
– Ах, никак вас не проведешь!
– Зачем вы меня все время разыгрываете? Вы, наверное, действительно, не знаете, зачем они хотят вернуть вас домой?
– Да, действительно не знаю. А зачем?
– Только не спрашивайте меня!
– А я так на это надеялся!
– А почему бы вам просто не спросить об этом самого их представителя?
– Так вы, которому это столь интересно, и спросили бы у этого представителя, вашего так называемого другого челгрианца, зачем вы, мол, так хотите заполучить назад господина Циллера?!
– Нет, я имел в виду, спросить у Хаба.
– Ах, он-то, конечно, все знает. Вот, его аватар тут как тут!
– Ах, точно! Давайте-ка… Да вы опять шутите.
– Верно подмечено…
– И что в действительности делает эта женщина?
– Она слушает меня.
– Слушает? Неужели?
– Да. Я говорю, а она слушает, что я говорю.
– Как?
– Она просто слушает, не задавая глупых вопросов, какие задаете вы, уж простите.
– Что вы имеете в виду? Я просто спрашиваю…
– Ладно, неужели вы не видите? Вы уже становитесь агрессивным, вы не хотите понять, что кто-то может просто слушать.
– А она только слушатель?
– Да! Да! Но именно это и есть настоящее слушание!
– У вас нет здесь друзей?
– Разумеется, есть.
– Так они вас не слушают?
– Не всегда и не все.
– А ваш дом?
– У меня есть привычка разговаривать с домом, но потом я вспоминаю, что обращаюсь лишь к машине, которую даже другие машины не считают разумной.
– А ваша семья?
– Я мало чем делюсь со своей семьей. Они немного понимают в тех вопросах, о которых я говорю.
– Неужели? Какой ужас! Мне жаль вас. Но есть еще Хаб, он прекрасный слушатель.
– Понимаю, но, скорее всего, это обман. Его внимание ко всем – кажущееся.
– Как? Но он ведь создан для осуществления внимания.
– Нет, он создан для того, чтобы казаться внимательным. С живым же существом общаешься на некоем животном уровне.
– На животном уровне?
– Да.
– И вы считаете, это хорошо?
– Да. Это некое общение на уровне инстинктов.
– Так вы считаете, что Хаб не обладает таким свойством?
– Хаб просто машина.
– Но ведь и вы…
– Только в самом широком смысле. Я всегда предпочитаю говорить с человеком. Некоторые, кстати, считают, что Хаб слишком контролирует наши жизни.
– Вот как? А мне казалось, что если ты ничего не хочешь делать, то и не делаешь.
– Да, но ты продолжаешь жить на Орбите.
– То есть?
– Играть по ее правилам.
– Так вы хотели бы жить на какой-нибудь другой, маленькой скромной планете?
– Нет, я считаю их слишком тесными и неудобными.
– Но не опасными? Метеориты и тому подобное?
– У них есть системы безопасности.
– Словом, я понял, вы хотите вернуться к каким-то старым варварским временам или что-то в этом духе?
– Нет, просто есть ощущение, что общаться все-таки надо не с домами, и не с Хабом, и не с дронами, а с себе подобными.
– Но с ними очень сложно общаться. И таких, как вы, много?
– Не очень много, но есть.
– У вас партия? Собрания? Самоназвание?
– И да, и нет. Насчет названия было много идей. Были предложения называться привередами, или келейниками, или пещерниками, или молчальниками, или антагонистами бесед, или окраинниками, или планетистами, – но не думаю, что мы примем какое-нибудь из этих названий.
– Почему?
– Потому что все их предложил Хаб.
– Извините…
– Кто это был?
– Посол Хомомдана.
– Немного похож на чудовище, но… Что? Что!?