Взгляд василиска
Шрифт:
– Езжай уж, стратег!
Чтобы ни говорили сторонники Дарвина, человек создан по образу и подобию божьему. Иначе как бы он смог создавать величественные здания, прекрасные картины, и другие произведения искусства? Впрочем, судя по всему, без какого-то животного тоже не обошлось. Вряд ли, конечно, это была обезьяна, скорее какой-то хищный зверь. Потому что, чтобы не создавал один человеческий разум, другой непременно приспосабливал к убийству себе подобных. Люди овладели металлами, но лишь для того чтобы ковать себе мечи. Они одомашнили лошадей, чтобы на войну можно было ехать, а не идти. Наконец, они подчинили себе силу пара и электричества, но все на что их хватило это построить огромные броненосцы способные закинуть тяжеленный снаряд на совершенно невообразимое расстояние.
Вот и теперь тысячи людей, совсем недавно еще не очень-то хорошо знавших о существовании друг друга были заняты своим любимым делом - воевали.
Закованные в стальную броню корабли обменивались с противником ударами стараясь нанести как можно больший вред. И преимущество, увы, опять
В этой борьбе не желавших уступать друг другу соперников все должен был решить случай. Кто первым выбьет противника из строя, тот и победит!
Адмиралу Того совсем не нравилось, что его колонна никак не может опередить своего соперника. Проклятая пробоина в носу все более захлестывалась водой, не давая кораблю развить полный ход. К тому же, русские все больше прижимали японскую колонну к берегу, вынуждая их сокращать дистанцию, на которой их проклятые снаряды становились все более действенными. Нужно было, во что бы это стало вырваться и смертельных клещей и вернуть себе свободу маневра.
Впрочем, аварийные партии уже задраили носовые отсеки и подкрепили переборки, так что час гонки "Микаса" должен был выдержать. Получив заверения от командира корабля, что все возможное сделано, японский командующий приказал просигналить эскадре: прибавить ход до полного. Огромный японский броненосец, не дожидаясь ответа, ускорился, увлекая за собой своих собратьев. И тут японцам улыбнулась удача. Очередной двенадцатидюймовый снаряд угодивший в "Пересвет" разбил броневую крышку люка, а его осколок попал в подшипник левого вала и тот начал греться, угрожая расплавиться и лишить броненосец значительной части хода. Пришлось уменьшать обороты левой машины, и компенсировать поворот рулем. Скорость тут же упала и корабль начал терять место в строю. Сбитые стеньги не давали возможности просигнализировать о случившемся на "Ослябю" и командовавший "Пересветом" Бойсман не нашел ничего лучше как выкатится из колонны вправо, чтобы не подставляться под огонь всей эскадры японцев.
– А вам не кажется, что огонь "Микаса" несколько ослабел?
– поинтересовался у Алеши адмирал, за несколько минут до этого.
– Так точно, - отвечал он ему, - одна из его двенадцатидюймовок перестала вести огонь.
– Славно.
На языке великого князя вертелось, что столь малое повреждение противника после почти полуторачасового боя мало чем может помочь, но он промолчал.
– Есть попадание!
– восторженно закричал Черкасов, увидев как на шкафуте японского флагмана вспыхнул пожар.
– Ура!
– поддержали его крик осиплыми голосами присутствующие.
Но их крики тут же прервал полный отчаяния голос:
– "Пересвет" вышел из строя!
– Что?!!
И действительно идущий вторым русский броненосец окутанный дымом от пожаров стремительно выкатился из строя. На японских кораблях тот успех встретили дружными криками "банзай!", а "Асахи" тут же перенес огонь на "Ослябю". Впрочем, ответ русских не заставил себя ждать. Броненосец "Победа", уже добившийся немалого успеха, продолжал выбивать артиллерию "Сикисимы", разбивая один за другим казематы с пушками. Вдобавок к этому, расчет кормовой башни, пытаясь вести огонь с максимальной скорострельностью, совсем перестал банить стволы и, как и следовало ожидать, при очередном заряжании произошел разрыв ствола. Все это привело к тому, что вполне исправный корабль практически лишился артиллерии и почти не мог стрелять по врагу. Японская колонна тем временем прибавила ход, и "Ослябя" оказался один против двоих противников. Мгновенно засыпанный снарядами русский флагман, отчаянно огрызался, и даже вколотил в "Микасу" напоследок один за другим три снаряда, но ужасные японские фугасы подобно исполинским тесакам располосовали ему трубы и он потихоньку начал отставать. Того мог торжествовать, его эскадра вырвалась таки из огненного мешка и почти уничтожила при этом два вражеских корабля. Однако довольно оглянувшись назад, японский адмирал похолодел. За его флагманом шло всего три броненосца, причем на последнем из них "Сикисиме" бушевал пожар, а артиллерия молчала. Но это еще было полбеды, а где же "Хатцусе"? Увы, догнавшая-таки японскую колонну "Полтава" в последний момент сумела найти в защите своего противника "ахиллесову пяту". Двенадцатидюймовый русский снаряд с хирургической точностью ударил в единственное незащищенное у японского броненосца место - корму. Проломив борт, он проник в румпельное отделение и разорвался, уничтожив рулевую машину. К несчастью для японских моряков, как раз в этот момент в боевой рубке переложили штурвал, чтобы хоть немного сбить прицел пристрелявшимся, наконец, русским броненосцам. И поврежденный "Хатцусе", вместо того чтобы пойти вслед за своим флагманом покатился к русскому строю. На "Победе", с которой уже почти поравнялся японский броненосец, в первый момент подумали, что японец решился идти на таран, и Зацаренный приказал даже переложить руль, чтобы увернуться. Однако скоро стало ясно, что противник потерял управление. Упускать такой момент было никак нельзя, и русские пушки перенеся огонь на нового противника загрохотали с максимально возможной скорострельностью. Дистанция сократилась сначала до пятнадцати, а затем и десяти кабельтовых. Промахнуться на такой растоянии было довольно затруднительно, и попадания следовали одно за другим. Вскоре весь нос японского корабля был разбит, а к "веселью" присоединился корабль Вирена. Башенная артиллерия построенного во Франции "Цесаревича" была не слишком скорострельна, однако ее огонь было легко сосредоточивать на курсовых углах.
Таким образом, получилось, что лишившийся управления японский корабль с трех сторон расстреливали практически на пистолетной дистанции, правда, нельзя сказать, чтобы безнаказанно. Разворот позволил японцам ввести в дело артиллерию неповрежденного борта и русские броненосцы тут же почувствовали на себе, что противника рано списывать со счетов. Тем не менее, их превосходство было подавляющим. И хотя русским снарядам пока не хватало мощности пробить главный пояс или башни, но более тонкие траверзы и казематы не могли служить им преградой и они, пробив броню, калечили внутренности своего врага. Все это время японские моряки лихорадочно пытались поставить перо руля прямо, чтобы поврежденный броненосец мог управляться хотя бы машинами и когда он практически развернулся, им это удалось. Однако лучше бы они этого не делали, потому что теперь к нему на полном ходу приближались "Полтава" и несколько отстававший "Николай", а "Хатцусе" шел к ним навстречу будто агнец на заклание.
Тем временем, на увлекшихся расстрелом потерявшего управление японца броненосцах заметили бедственное положение своего флагмана. Князь Ухтомский не был не то что хорошим, а вообще каким-нибудь флотоводцем, что, в общем-то, знали все на эскадре. Однако в данной ситуации он поступил совершенно верно. Просигналив на "Полтаву", чтобы они добивали подранка, "Цесаревич" вышел из строя и поспешил на помощь "Ослябе", ведя за собой вставших ему в кильватер "Ретвизана" и "Победу".
На японском броненосце, получив небольшую передышку, не обольщались.
Повреждения полученные им от трех противников были слишком велики, а приближавшиеся к нему "Полтава" и "Николай" несмотря на устарелость, славились своими артиллеристами. К тому же державшиеся до сих пор в стороне русские миноносцы, перестали изображать статистов и начали кружиться все ближе к ним, как будто прикидывая, созрел этот плод и можно ли его уже сорвать. Впрочем, на их счастье самые лучшие и скоростные миноносцы у русских были в первом отряде, ушедшем вместе с крейсерами к месту высадки десанта. Те же что подбирались у "Хатцусе", были из второго, в который собирали тихоходов склонных к поломкам.
Идущий отдельно от главных сил бой броненосных крейсеров так же поначалу шел при явном преимуществе японцев. Будучи втроем против двух они массировали огонь то на одном, то на другом русском крейсере, старясь выбить его из строя. Однако те вовсе не собирались терять ход или управление и, отчаянно маневрируя, отвечали ударом на удар. "Баяну" удалось несколько раз поразить "Ниссин" и получить несколько попаданий в ответ. Самое тяжелое повреждение было от десятидюймового снаряда с "Касуги", но пока флагман Рейценштейна держался. Следующий за ним в кильватер "Громобой", пока не получил значимых повреждений возможно потому, что "Касуга" вел огонь в основном по "Баяну", а от восьми и шестидюймовых снарядов он был защищен достаточно надежно. Так продолжалось, пока японцам не удалось выбить из строя "Пересвет" и сосредоточить огонь на "Ослябе". Эссен первым сообразил, чем это грозит оказавшемуся в одиночестве флагману и указал на опасность Рейценштейну. Адмирал на секунду задумался, а затем отрывистым тоном отдал приказ, и русские крейсера, задымив из всех труб, ринулись на помощь.