Взгляд василиска
Шрифт:
— Как никогда я жалею, что отставлен от командования «Боярином»!
— А вы что же, Алексей Михайлович, — улыбнулся в бороду Макаров, — надеялись на берегу остаться? Ну уж нет! Пойдете с отрядом, а ну как еще какую шифрованную депешу получим? Вам есть, кому сдать на пару недель дела?
— Так точно!
— Полагаю, о секретности вам говорить не надо? Значит так, к вам в Дальний перейдет канонерская лодка «Бобр». Днище очистить, машины перебрать. Старичку предстоит много работы.
— Хорошо бы еще «Сивуча» сюда перетащить…
— Пока море за неприятелем, это вряд ли возможно. Вот вступят в строй броненосцы, тогда посмотрим.
— Чем будем перевооружать?
— Увы, выбор не велик, будем ставить на место родных орудий, две шестидюймовых
— Да, извольте, — с этими словами Алеша протянул результат своих картографических трудов: схему прохода в минных полях с ориентирами.
— Хорошо, дайте ка глянуть….Покажете проходы капитану второго ранга Шельтингу, кстати, отчего не указаны места установки новых батарей? Впрочем, ему это и не нужно…
— Спасибо, Степан Осипович!
— За что?
— За то, что на берегу не оставили, за то что с собой взяли.
— Ах вот вы о чем…. Нет, как раз я то и остаюсь. Командовать экспедицией будет Вирен. До прибытия из Владивостока Рейценштейна он командует крейсерами. Только так вот его от мостика «Баяна» и оторвали.
— Разрешите, ваше превосходительство? — раздался стук в дверь и в адмиральский салон вошли Вирен с Эссеном и Сухомлин.
— Прошу господа, — поприветствовал входящих Макаров и тут же обратился к Вирену, — Роберт Николаевич, вот вам флаг-капитан на время похода. Прошу любить и жаловать!
— Как же не жаловать офицера, ставшего причиной моего повышения — не без желчи в голосе отозвался тот.
Эссен с Сухомлиным напротив тепло поздоровались с Алешей и подвинулись к расстеленной на столе карте.
— Значит так, господа, действовать будем следующим образом…
Вернувшись уже поздно вечером на берег, великий князь отправился домой. Нужно было отдать необходимые распоряжения, приготовить вещи. Наскоро поужинав, Алеша взял в руки поданную Кейко чашку и отхлебнул ароматный напиток.
— Не представляю, что я буду делать без заваренного тобой чаю, — с лаской в голосе сказал он глядя на девушку, — впрочем, я скоро вернусь.
Та, разумеется, ни слова не поняла из русской речи, и смотрела на хозяина с неизменной улыбкой на кукольном личике. Затем, очевидно, сообразив, что он хочет услышать ее голос, что-то произнесла своим звонким как колокольчик голосом.
— Нет, это решительно невозможно, — засмеялся Алеша, — ты ничего не понимаешь по-русски, а я не знаю твоего языка. Выучить что ли китайский?
Кейко снова что-то сказала и улыбнулась, прикусив при этом краешек губы. Вид у нее при этом был донельзя милый и немного забавный.
— Ладно, ступай, — махнул рукой великий князь, — мне вставать рано.
Раним утром, они с Прохором и неизменным Ванькой снова сели в автомобиль и понеслись по пыльной дороге к Дальнему. Архипыч с вещами должен был добраться на поезде, а дом остался на Федоре Михайловиче и китаянке. Дел предстояло много, а времени оставалось мало.
Быстро едущий по улице автомобиль привлек внимание стоящего у окна в доме купца Тифонтая человека. Внимательно проводив взглядом самобеглую коляску, он обернулся к стоящему рядом хозяину дома и тихо сказал.
— Русский принц, проявляет большую энергию.
— Да, он весьма целеустремленный молодой человек, — согласился с ним тот.
— Господин Тифонтай, вы послали человека в мой бывший дом?
— Да господин Вонг, полагаю, он вернется к обеду.
— Это очень долго.
— Это очень опасно! Я и без того сильно рискую укрывая вас, господин Вонг.
— Не так уж сильно, — пренебрежительно ответил ему собеседник, — их контрразведывательные службы крайне не расторопны.
— Тем не менее, вас они схватили, и едва не повесили, — не удержался от колкости китаец.
— Вы не о том думаете, господин Тифонтай, — оборвал его японец, — лучше подумайте о своей судьбе. Когда войска доблестной императорской армии возьмут Порт-Артур, мы вспомним всех, кто нам помогал, но не забудем и тех, кто не проявил должного старания!
— Вам не в чем меня упрекнуть, господин Вонг, я делаю все, что в моих силах, — пошел на попятный купец.
Человек, которого многие знали под именем Генри Вонга, высокомерно улыбнулся и вышел прочь из комнаты. Китаец, чтобы не выдать сквозящей в нем ненависти проводил его глубоким поклоном. Тифонтай прекрасно помнил, какую резню учинили японцы в прошлую войну, взяв Порт-Артур. У него не было причины хорошо к ним относиться, но торговые интересы требовали известной гибкости. К русским он тоже не питал теплых чувств, считая такими же захватчиками, как и прочие. «Надеюсь эти «заморские черти» [59] уничтожат друг друга и оставят Поднебесную в покое» — мстительно подумал он. Сейчас он слишком зависел от наглого японца и должен был ему всячески угождать, обеспечивая связь с его агентом. Но кто знает, как сложится судьба? Может завтра выпадет случай отомстить иноземцам выдающим себя за китайцев…
59
«Заморские черти» (кит. — ян гуйцзы) — так в Китае называют иностранцев, по преимуществу белой расы.
Тем временем на Порт-Артур свалилась новая беда. Щедрый дождь наград, пролившийся на одного из представителей рода Романовых, вызвал жгучую зависть у прочих членов этого довольно не маленького семейства. Особенно сильно это задело так называемых Владимировичей. Тут надо сделать небольшое пояснение. Августейшая фамилия внутри себя делилась на несколько кланов, яростно дерущихся за власть между собой. Главными ненавистниками Михайловичей, к которым принадлежал и наш Алеша, были Владимировичи, то есть великий князь Владимир Александрович и его семья. Призом, за который шла борьба, являлся ни много ни мало весь русский флот. Генерал-Адмирал великий князь Алексей Александрович был не молод и семьей так и не обзавелся. Рано или поздно вакантное место освободится и тот, кому оно достанется, станет очень влиятельным человеком, причем личные заслуги претендента будут иметь не малое значение. Именно этими резонами и руководствовался командующий русской императорской гвардией великий князь Владимир Александрович, когда добивался посылки на театр военных действий сразу двух своих сыновей: Кирилла и Бориса. Первый был моряком и имел чин капитана второго ранга, второй — гусарским поручиком. Нельзя сказать, чтобы молодые великие князья были уж совсем пустыми людьми. Но освободившись от родительской опеки, они с изобретательностью достойной лучшего применения, тут же пустились во все тяжкие. Путь их на Дальний Восток ознаменовался значительным количеством громких кутежей и ничуть не меньшим — скандалов. Наместник, поначалу радушно встретивший молодых людей в Мукдене, вскорости рад был избавиться от них, выпихнув в Порт-Артур, где их ожидал не менее теплый прием генерал Стесселя. В отличие от Алеши старавшегося производить как можно меньше шума и суеты, Кирилл с Борисом прибыли с помпой. Отдельный поезд встречал почетный караул трех родов войск с оркестром, весь наличный генералитет и депутаты из числа местных жителей, не покинувших еще город.
Разумеется, милейшая Капитолина Сергеевна не могла пропустить такого события, и семья Егоровых явилась на вокзал в полном составе. Труднее всего было уговорить Милу, но дел в госпитале было не так много, и девушка поддалась на настойчивые уговоры сестры. День был довольно теплый, настроение у встречавших праздничное, так что крики «ура» в честь великих князей звучали вполне искренне. Великий князь Кирилл вышел из вагона улыбаясь и милостиво приняв хлеб-соль, тут же сунул каравай офицеру охраны. Следом показался Борис в гусарском ментике и тут же едва не растянулся запнувшись на ровном месте. Однако ему тут же на помощь пришел брат и встречавшие, так что со стороны это выглядело как крепкие объятия.