Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок]
Шрифт:
Один из сидящих, сделав ловкий пасс на манер Акопяна-старшего, извлек, словно из воздуха, шлипы. [5] И не какие-нибудь самодельные, а фабричные… и тут же принялся сдавать.
При том, все они, включая сдающего, делали вид, что не заметили появления еще одного сокамерника, что им наплевать на вновь прибывшего, что он им неинтересен и что они в упор его не видят.
Вот, в сущности, и все, что успел подметить Анохин за те несколько секунд, что он спокойно стоял, дожидаясь ответа на свой вопрос.
5
Шлипы (шлёпы) –
– Добрый день всем, – повторил он уже громче, хорошо поставленным голосом, но не налегая, впрочем, на командирские басы. – Кто здесь староста камеры?
Теперь уже все без исключения зэки смотрели в его сторону, с интересом или без оного. И только те шестеро, что сидели за столом и стояли возле него, продолжали делать вид, что все это их не касается.
На предпоследних от входа нарах, на нижней шконке, зашевелился… и тут же уселся странного вида человек: это был не то что древний дед, но мужчина в солидном возрасте, с заросшим щетиной морщинистым лицом, в теплой кацавейке и с настоящим волчьим малахаем на голове.
– Присаживайся, мил человек, – сказал Дед, освобождая ему место на шконке. – Клади свой сидор под голову… Хочешь, ложись отдыхать… Кстати, Федором меня кличут.
Дед в своем малахае выглядел нелепо, если не сказать – смешно. Но Анохину было как-то не до смеха.
– Сергей, – негромко отозвался Анохин. – Вы староста?
Дед отрицательно качнул головой.
– Ну что ж, – коротко оглядев его, сказал Анохин. – Тем более… мое вам спасибо.
Анохин уже было отвернулся от стола, когда оттуда вдруг прозвучало:
– Дед, заляг на свою шконку и нишкни! А то последние клыки вышибу.
Когда Анохин подошел к столу, двое стоявших там зэков вначале расступились, затем переместились на противоположную сторону. Слева, ближе к нему, на лавке сидел костистый парень лет двадцати пяти, с неприятным, злым лицом; верхняя губа его все время ползла вверх, из-за чего он был похож на крысу; вдобавок еще и передние зубы у него были вставные, сталисто-серого металла. Дальше, за ним, на лавке сидел довольно крупногабаритный субъект, с бритой шишковатой головой, маленькими глазками и совершенно тупой рожей (имя его будет Гамадрил, решил про себя Анохин)… Справа от него, на другой лавке, восседали тоже двое. Крепыш лет двадцати восьми, с широким мясистым лицом и приплюснутым носом – это был «братишка» Крюк, известный Анохину по совместному этапу. Но более всех выделялся четвертый из их компании, сосед Крюка по лавке. Голый по пояс, он был весь, кажется, исколот татуировками – но без звезд и куполов; в таких вещах Анохин уже малость разбирался. С виду ему лет тридцать пять; он наделен тяжелым, но и оценивающим, каким-то цепляющим взглядом. Каково «погоняло» этого явно бывалого и авторитетного зэка Анохин пока не знал. Поэтому про себя назвал его прозвищем, которое пришло в голову, едва он только увидел этого расписанного татуировками уголовника – Синий.
Гамадрил, как и Крюк, прибыл в Вятку тем же этапом, что и Анохин. А вот Синий и Крыса, так же, как и Дед, по-видимому, были аборигенами, которых вместе с другими зэками, в том числе и вновь прибывшими, готовились раскидать по колониям и лагерям Вятлага…
Синий посмотрел
– Кто такой? Объявись! Погоняло есть? О-о, кожан?! Че?! Не слышу! А ну – сымай!! Братья! Счас шлипнем на его кожан?!
Все это он выпалил скороговоркой, с каким-то дурным, бешеным напором, моргая злыми глазами и ощерив передние зубы.
Анохин поставил сидор рядышком, чему-то мрачно усмехнулся, затем сгреб костистого пария, смахивающего на крысу, за шиворот и крепко приложил его мордой об отполированную локтями зэков столешницу.
– Я спрашиваю… кто!.. староста!.. этой камеры?!
Анохин еще дважды треснул Крысу мордой об стол, но вполсилы, потому что боялся убить в запале. Все произошло так быстро и столь неожиданно для всех присутствующих, что никто ему не смог помешать… Анохин дернул пришибленного Крысу за воротник назад – из разбитого носа моментально хлынула кровь – да так энергично, что тот свалился с лавки на пол.
Только сейчас остальные трое зашевелились: Крюк охнул «ну, бля…», побагровел лицом и стал выбираться из-за стола. Синий нацелил свои глаза-буравчики на борзого новичка, но рта пока не раскрывал. Что же касается Гамадрила, то он продолжал мучительно соображать, отчего окончательно стал похож на дебила…
В этот момент из коридора послышалась какая-то громкая возня: звуки шагов, бряцанье ключей, голоса, лязг отпираемых дверей. Гамадрил и Крюк уже набычились, напружинились, а Сергей, наоборот, как могло показаться со стороны, расслабился и даже сделал два шага назад – чтобы обеспечить себе свободу маневра…
– Атас! – долетело откуда-то от входа. – Кажись… к нам!
Заскрежетал ключ в дверях их камеры.
– Ша, Крюк! – надтреснутым голосом произнес Синий. – Еще не вечер. Мы с этим фраерком уже на зоне разбор устроим.
Действительно, формировали этап в «девятку», которая, как и «двенадцатая», в последнее время пользовалась недоброй славой (об этом, впрочем, знали единицы).
Крыса, как и положено столь живучей твари, быстро оклемался, хотя еще несколько часов почти ничего не соображал.
Прежде чем Анохина сунули в автозак, местный старший «абверовец» сердито прошипел:
– Жаль, что ты литерный… Если б не это, ты бы у меня отсюда инвалидом на отсидку отправился!
Глава 5
В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА
Так случилось, что Швец нарушил сразу два пункта из того свода правил, которому он старался следовать по ходу своей развивающейся ни шатко ни валко служебной милицейской карьеры.
Правило первое: никогда не бери в долг у начальства. И второе: никогда не выпивай – две-три рюмки не в счет – со своим непосредственным начальством, как бы оно, это руководящее лицо, хорошо к тебе ни относилось.
После наезда экс-супруги пришлось срочно озаботиться поиском наличности. Валера терпеть не мог просить деньги в долг, но хотя бы стольник баксов нужно было подбросить Змеюкиной на оперативные расходы (бывшая жена, работая в коммерческой фирме, получала в три раза больше Валеры, да еще и осталась жить вместе с сыном в новенькой двухкомнатной квартире в районе Люблино, ключи от которой капитан милиции Швец получил аккурат к разводу). Тем более, что сынуля стремительно растет и как истинный москвич, пусть пока еще в юном возрасте, активно тянется к благам современной цивилизации…