Взлет и падение ДОДО
Шрифт:
Я поняла намек, так что воспользовалась туалетом и ушла. Бредя домой с папками под мышкой, я размышляла о словах Тристана, что нам нужен свободный проход для танков. Учитывая его военное прошлое, я сразу вообразила грохочущую по зданию колонну бронированных машин. Но конечно, он говорил не про эти танки. Танками еще называют большие резервуары для жидкостей. И конкретно для жидкого гелия.
Когда я вернулась на следующий день, моя ключ-карта не сработала. Собственно, весь считыватель для карт исчез, а вместо него стояло какое-то другое устройство: видимо, сканер радужной оболочки глаза. Я обошла здание и принялась молотить в дверь со стороны разгрузочной эстакады. Через некоторое
– Новая система безопасности периметра, – объявил он. – Макс введет туда твои данные.
– Кто такой Макс?
Широкий открытый коридор, пробитый насквозь через все здание, заканчивался на развалинах конференц-зала. В полу была вырезана большая, примерно пятнадцать на пятнадцать футов, квадратная дыра. По ее краям натянули желтую ленту, чтобы кто-нибудь ненароком в нее не шагнул. То, что предстало мне внизу, могло бы родиться из брака рекламного плаката «Бенетона» с телерекламой Юпиэс: четверо красивых молодых людей в коричневой форме без фирменных нашивок – один афроамериканец, один азиат (кореец?), один латиноамериканец и один персидской наружности, все в защитных очках и наушниках. Двое забивали в стену большие гвозди, двое других боролись с проводами. Тристан окликнул их, и они на мгновение прервали работу, чтобы со мной поздороваться. Все четверо представились Максами.
– Они что, теперь выступают в спортивной команде ДОДО? – спросила я, когда Максы вернулись к работе.
– Засекречено, – ответил Тристан, а когда я скроила гримаску, добавил: – Про дела при них не говори. Они знают, что это физический эксперимент, но не знают про магию.
Затем он кивнул в сторону латиноамериканцев, деловито загружавших в передвижные мусорные контейнеры дробленый бетон и рулоны грязного коврового покрытия.
– А этих я нанял перед входом в «Хоум депо». Знало бы мое начальство… – Он покачал головой.
Я рассматривала своего коллегу в несколько новом свете. Пока я не увидела, как он распоряжается зданием и людьми, оставалась, честно говоря, вполне правдоподобная возможность, что Тристан Лионс – просто психопат, снявший обшарпанный офис в заштатном деловом центре с неблаговидными целями, опасными для моей жизни. Я о таком ни разу не подумала, но задним числом осознала, что зря не подумала. Меня подкупили улыбкой и обещанием высокой зарплаты. До сих пор убеждена: огромное везение, что я не поплатилась за свою доверчивость.
Из дневника Ребекки Ист-Ода
29 марта
Температура 49о по Фаренгейту, солнечно, безветренно. Барометр стоит.
Салат взошел; вчера посадила перцы, мангольд, редиску. Надо починить флюгер.
Занималась зеленным огородом в углу сада. Уже растут: тимьян, иссоп, мята перечная, мелисса, фенхель, аптечная ромашка, майоран. Надо посадить: лаванду, амброзию, валериану, полынь, блоховник, лакфиоль и (когда потеплеет) базилик. Чтобы освободить место, возможно, придется убрать часть японского мха и занести в дом бонсаи Мэй, раз Фрэнку все равно некогда сидеть в саду.
Они строят ОДЕК с размахом, который почти не укладывается у меня в голове. Фрэнк целиком ушел в то, из чего, по моему убеждению, ничего не выйдет, но сейчас он счастлив, и для меня это главное.
В которой конструктивные подвижки продолжаются
Тристан и Максы под руководством Оды-сэнсэя строили ОДЕК, и я начала им помогать. При воспоминании о мальчишеской свободе движений,
Я правильно угадала, что упомянутые Тристаном «танки» – это промышленные емкости, способные вместить в свои стеклопластиковые стены тысячи галлонов жидкости. Их было два, один в другом, с зазором в несколько дюймов между внешним и внутренним. Надо было теплоизолировать оба, чтобы жидкий гелий не улетучился. Для этого у нас были розовые пенополиуретановые пластины из «Хоум депо» и какая-то адская каша, которую мы замешивали в ведре из двух компонентов, после чего она вспухала в несколько раз и, застывая, прилипала ко всему намертво.
Внешний танк с термоизоляцией как раз помещался в дыру, пропиленную в полу бывшего конференц-зала. В его верхней части, которая возвышалась над полом, Максы вырезали прямоугольное отверстие, и такое же – во внутреннем танке несколькими дюймами дальше. Два прямоугольника соединили стеклопластиковыми стенками (получилась полая дверца, куда можно было залить жидкий гелий) и тоже затеплоизолировали. Тем временем к разгрузочной эстакаде беспрерывно подвозили какое-то дорогостоящее на вид оборудование. Не надо было изучать физику в Вест-Пойнте, чтобы понять: это криогенная установка.
Хотя новый ОДЕК (Модель II) был куда больше рассчитанной на кота Модели I, в нем легко узнавалось то же устройство. Место фанерного ящика с кошачьей лежанкой и блюдечком сливок занимал внутренний танк, где как раз мог поместиться один человек на стуле или двое в стоячем положении. Немалая часть его пространства была отведена под то, что Тристан называл «системой жизнеобеспечения». Меня это несколько насторожило, и я сделала мысленную пометку при случае расспросить его поподробнее. Стены пока были голые стеклопластиковые, какими их сделали на заводе, но, судя по Модели I, им вскоре предстояло покрыться микросхемами. Из обрывков разговоров между Одой и Тристаном я знала, что микросхемы в работе, а часть уже изготовили и отправили нам, обклеив трекинговыми номерами, которые Ребекка проверяла по нескольку раз на дню. Когда схемы прибудут, Максы смонтируют их и подсоединят к проводам, идущим под полом в серверную. Серверы тем временем собирали и подключали трое бородатых мужчин, которые все вежливо представились Владимирами.
Сперва Владимиры привинтили к полу вертикальные стойки, затем несколько дней кряду открывали картонные коробки, сложенные зиккуратами на погрузочной эстакаде, вынимали черные пластины, размером и формой с коробку для пиццы, и вдвигали в пазы на стойках. В одной такой коробке, как я догадывалась, было по шестнадцать компьютеров, каждый в хренильон раз мощнее одинокого «Индиго», служившего мозгами Модели I. Владимиры держались очень дружелюбно. Я чувствовала, что это моя последняя возможность поговорить с ними по-человечески. Установив свои коробки для пиццы и запустив сервера, они вернутся к привычной манере поведения. Однако сейчас, работая отвертками, как простые смертные, они рады были с кем-нибудь поговорить. И они говорили, с мессианским жаром рассказывали о крутизне кластера, который собирают. У одного из них (я про себя окрестила его Длиннобородым) и впрямь был восточноевропейский акцент. По случайно оброненным фразам я заключила, что он участвовал в разработке суперпараноидальной операционной системы «Блестящая шапочка», отравлявшей мне жизнь последние шесть месяцев. Возможно, он и был прото-Владом.