Взлёт и падение. Книга первая. На высоте
Шрифт:
– Ну что же, по коням! – встал Васин. – Лучше провести ночь в тёплой кабине, чем в холодной гостинице.
Через две минуты собрались. От дежурной командир позвонил диспетчеру.
– Летим в Краснодар, – объявил он, положив трубку. – В основном экипаже механик не явился на вылет. Ты, Павел, сразу на самолёт. Уточни заправку и номер борта.
– Понял, – деловито кивнул Устюжанин.
– Услышав, что они полетят на «юга», дежурная по этажу вытащила из-под стола дежурную корзину и заканючила:
– Ребята, привезите помидоров. Мне немного,
Предполётная подготовка много времени не заняла, так как в Краснодаре бывали не один раз, и всё там было знакомо. Дежурный штурман Ерофеев, задав пару контрольных вопросов (всё пишется на магнитофон), подписал штурманский бортовой журнал. Эта бумажная процедура была данью традиции, придуманной чиновниками на заре авиации. При современной технике, когда даже дыхание лётчиков записывается в «чёрные» (на самом деле – ярко-оранжевые) ящики и современных системах навигации, это только нервировало людей. Но штурманы самолётов на земле и в полёте по прежнему занимались никому не нужной писаниной, которая только отвлекала от дела.
У диспетчера АДП подписали полётное задание, и пошли на самолёт. Около него, приплясывая от промозглой погоды, стоял Пашка. Как положено, доложил, что самолёт заправлен, исправен и к полёту готов. В салонах уже хлопотали проводницы.
– Герард Всеволодович, – пожаловалась старшая – первый номер – до вылета двадцать минут, а не питания, ни багажа ещё нет.
– Не переживай, – успокоил её Васин. – Разве это первый раз? Перекинувшись парой шуток с проводниками, прошли в кабину. Ипатьев, согнувшись вдвое, кряхтя, полез в свою отдельную тесную конуру, неуклюже волоча за собой громоздкий портфель с документами и корзинами. Их ему вручили прямо у самолёта. Всем хотелось свежих помидоров. Доронин устроился в левом командирском кресле, Васин – в правом, инструкторском.
– Я всё у себя включил, лётчики, – доложил из своей «конуры» штурман, имея в виду регистрирующую аппаратуру. – Можете проводить проверку.
С этой минуты все движения органами управления записывались в «чёрный» ящик.
Предполётную проверку провели за пять минут. Все остальные проверки будут проводиться после запуска двигателей.
Подошла машина с бортовым питанием, но у неё не работал подъемник. Водитель несколько раз включал его, но чудо техники только ревело на весь перрон, выбрасывая из выхлопной трубы чёрные сгустки дыма, и сотрясалось всем корпусом.
– Ничто не ново под луной, – прокомментировал Пашка – Сейчас она уедет.
Машина уехала, увозя продукты. Напоследок водитель проорал, что в гидравлической системе подъёмника нет жидкости. Доронин включил радиостанцию и настроил на частоту ПДСП. Связавшись с диспетчером, напомнил, что до вылета осталось десять минут.
– Знаем, ждите, – раздражённо ответил оператор. – Сейчас всё будет.
– У меня складывается впечатление, что всем мы мешаем работать, – сказал Паша. – Куда не прилети – одно и то же.
– У тебя оно только складывается, а у меня давно сложилось, – откликнулся из своей кабины штурман.
Станцию оставили включённой. Они слышали, как из соседнего самолёта, подрулившего минут десять назад, настойчиво просили подогнать трап, кто-то умолял утащить от самолёта заглохший маслозаправщик, так как он мешает выруливать, кто-то просил буксир, кто-то уборщиц.
– Всё, как всегда, – прислушиваясь к переговорам, произнёс Васин. – Неужели нельзя навести порядок в этом деле?
– Это же мелочи, командир. К этому мы давно привыкли. Да и порядок никто не спешит наводить. А потом тут же половина персонала работает с окрестных деревень. Они привыкли всё, как в колхозе делать. Чего с них спросишь? У них один ответ – не успеваем.
– Это только с нас умеют требовать, – подал голос снизу штурман. – Случись по вине пилота задержка, какой шум поднимется! А мы, между прочим, уже на исполнительном старте должны стоять.
Снова подошла машина с питанием, но уже другая. Продукты быстро перекочевали в кухню самолёта. Проводницы включили кипятильники, нагревая воду для предстоящего полёта. Привезли, наконец, и багаж. Грузчики, как попало, швыряли в открытый люк грузового отсека сумки, чемоданы и баулы.
– Да осторожней вы, – просила проводница, – это же не мешки с соломой.
На неё не обращали внимания. Подошёл автобус с пассажирами. Изрядно промёрзшие в холодном и мрачном, словно вытрезвитель, накопителе, они дружно рванули на трап, быстрее в тёплое чрево самолёта. Но были остановлены грозным окриком дежурной по посадке.
– Куда? – рявкнула она. – Всем предъявить билеты и посадочные талоны.
– Сколько же можно их проверять? – возмутился один из пассажиров.
– Сколько надо! – отрезала церберша в форме Аэрофлота.
Суетливо и бестолково началась посадка, сопровождаемая окриками дежурной.
– Проходите скорей! Чего топчетесь, как баран? Следующий. Не задерживайтесь. Женщина, вы там к трапу примёрзли? А вы вот с ребёнком, возьмите его на руки. До утра будете по трапу тащиться.
Проводники бегали по салону, пересчитывая пассажиров. Почему-то оказались места двойники. Таких пассажиров было двое. И Васин разрешил им остаться на откидных сиденьях. Но как их проводят на регистрации? Загадка. Впрочем, какая загадка. Если сейчас этих пассажиров снимать с рейса – они откажутся выходить из самолёта. Не раз так было. И задержка продлится ещё на час.
Наконец всех рассадили. Устюжанин закрыл двери и доложил, что всё к полёту готово.
– Ещё бы трап отогнал кто-нибудь, – всматриваясь через боковую форточку, сказал Доронин.
После напоминания по радио прибежал водитель трапа. Началась работа.
– Экипаж, доложить готовность к полёту!
Быстро и чётко прошли сотни раз отрепетированные доклады.
– Бронск-руление, я шесть пять сто семнадцать, разрешите буксировку?
– Сто семнадцать, буксировку разрешаю. Курс взлёта 141, запуск по готовности, – отозвался диспетчер.