Взлетная полоса
Шрифт:
— Ну, это для меня несколько труднее, — признался Кольцов. — Мне ближе теория вопроса.
— Но вы уже кое-что в этом направлении сделали, — положил руку на тетрадь Кольцова Ачкасов.
— Там чистая физика.
— Знаю. Кстати, давайте договоримся: во-первых, никаких своих записей вы больше в КБ не передаете. Это только помешает нашей общей задаче. И во-вторых, это не такая уж чистая физика. Я бы назвал ее скорее прикладной физикой. А она гуляет по рукам. Бог с вами, Сергей Дмитриевич!
— Я показал эту тетрадь только Руденко, — смутился Кольцов.
— Не показали, а передали, — уточнил Ачкасов. — А потом, как видите, она попала ко мне… Было бы правильнее, если бы вы переслали ее служебной почтой. Ну да ладно. Теперь об этом позабочусь я сам. А вы скажите мне, какие конкретно испытываете затруднения с предстоящей разборкой?
— Я ни разу не видел полной технической документации прибора, — признался Кольцов. — Я шел больше от принципа…
— Понимаю. Вам дадут все чертежи.
— Наверняка понадобиться почитать что-нибудь еще…
— Закономерно. Вас познакомят с каталогом новинок технической литературы. Если надо — к этой работе подключат переводчика.
— Спасибо. Английским я владею вполне, — поблагодарил Кольцов.
— Есть очень интересные открытые японские источники.
— Не откажусь.
— Что еще?
— Наверно, понадобится время, чтобы все это обмозговать.
— Вас никто не подгоняет. Но месяца хватит?
— Сейчас мне кажется, что да.
— В таком случае желаю успеха, Сергей Дмитриевич, — встал со стула Ачкасов и протянул Кольцову руку. — Завтра даю вам день отдыха. Мы за это время подготовим все необходимое для вашей работы. А послезавтра прошу приступать. Приезжайте сюда.
Кольцов пожал Ачкасову руку и вдруг спросил:
— Я, естественно, готов выполнить ваше поручение. Но теперь, когда мне стало ясно все, я подумал вот о чем. Может, было бы лучше поручить доклад какому-нибудь более авторитетному специалисту?
Ачкасов отрицательно покачал головой:
— Никакой необходимости в этом нет.
— Я готов подготовить для него все необходимые данные.
— Будет вам выдумывать, — тихо засмеялся Ачкасов. — И поверьте, ваша кандидатура меня устраивает вдвойне. Я в вас верю и возлагаю на вас серьезные надежды. И очень прошу вас, Сергей Дмитриевич, отнеситесь к предстоящей работе со всей ответственностью. Помните, мы с вами выполняем большое и очень важное государственное задание.
— Тогда еще вопрос, — продолжал Кольцов. — Если вы заметили, то добрая половина записей в этой тетради вовсе не относится к «Сове». Я пытался изложить в них свой принцип создания аналогичного прибора. Я его, естественно, не конструировал, отнюдь нет. Но изложил принцип, на котором он мог бы быть построен. Так вот, как вы считаете, не стоит ли познакомить кого-нибудь в КБ с этим принципом? Вполне возможно, что какие-нибудь мои мысли и окажутся полезными?
Ачкасов, внимательно слушавший своего собеседника, едва тот кончил говорить, решительно покачал головой:
— Нет.
— Почему?
— Не стоит. Пока не стоит.
Кольцов недоуменно пожал плечами.
— Я очень внимательно изучил эту часть ваших записей, Сергей Дмитриевич. И поверьте, оценил их, — явно стараясь не обидеть Кольцова продолжал Ачкасов. — Но говорить о них в КБ не надо. Другое дело — мы с вами. Мы к ним вернемся еще обязательно. А что касается КБ, то, я уверен, ни о разработанном вами принципе, ни о наших разговора, ни о предстоящей вашей работе вам в КБ никого информировать не следует.
— Но о моем приезде они уже знают, — смутился Кольцов. — И знают, что сейчас я у вас на приеме.
Ачкасов утвердительно кивнул.
— Это — пожалуйста, — совершенно спокойно отнесся он к такому сообщению. — Им даже можно сказать, что вы будете присутствовать на обсуждении результатов испытаний. Но не больше. Договорились?
— Так точно. Понял. Послезавтра я сажусь. И сделаю все, что смогу. — пообещал Кольцов.
Они простились.
Кольцов вышел из кабинета, отметил пропуск, спустился по лестнице и очутился на улице. День был прохладный, но ясный. По небу стлались легкие облака. Кольцов прошел через проезжую часть набережной и зашагал вдоль парапета. Над рекой кружили чайки. В гребешках холодных волн искрилось солнце. Кольцов пошарил по карманам кителя, достал сигареты, закурил. Только что закончившийся разговор теперь воспроизводился памятью в обратной последовательности.
Вспомнилось все — от «я» до «а». Ачкасов произвел на него сильное впечатление. Умный, доброжелательный, спокойный. Кольцов почему-то сразу же проникся к нему полным доверием. А впрочем, может, и не случайно: генерал оказался учеником его учителя, человека, в котором Кольцов еще со студенческих лет привык видеть высший ученый авторитет… «А друзей у меня, к сожалению, в Москве совсем не осталось, — подумал Кольцов. — Разбрелась наша братия по всей стране. Один Тихомиров как-то тут зацепился». Но к Тихомирову Кольцову идти не хотелось.
Кольцов решительно направился к ближайшему телефону-автомату. И Юлю он тоже, конечно, не мог считать своим другом. Но если уж отвечать перед совестью и поставить на весы «Сову» и Юлю, то до сегодняшней встречи с Ачкасовым, влекла его в Москву, конечно, только Юля.
Кольцов набрал номер. На этот раз ответила Юля, он сразу узнал ее голос, спокойный и мягкий.
— Добрый день, — приветливо поздоровалась она. — Вы уже отчитались? Ну и как?
— Похоже, что влип в очередную историю, — полушутя-полусерьезно, в тон ей, ответил Кольцов.
— Что случилось?
— Придется тут сидеть почти месяц. Возможно, придется принять участие в разборе испытаний. А вы, кстати, даже не предупредили меня, что работами над «Совой» руководит ваш муж.
— А какое это имеет значение? — удивилась Юля.
— А вы подумайте.
— И думать нечего. Абсолютно никакого! Так чем же вы расстроены?
— А что я смогу сказать ему хорошего?
— Скажете то, что думаете.
— Все равно все плохо. Ввязался не в свое дело. Транжирю время. А дома у моих ребят проверка на носу.