Взлетная полоса
Шрифт:
— Так точно, товарищ подполковник! — отчеканил старшина. — Спросил, почему они у нас такие мрачные, и велел подвеселить.
— Что велел? — не разобрал Фомин.
— Повеселее сделать, — повторил старшина.
Фомин невольно усмехнулся.
— Я уже раздобыл краску! — продолжал старшина.
— Какую же?
— Голубую.
— Ну вот и прекрасно. И покрасьте в голубой, — распорядился Фомин и отпустил старшину.
В штабе подполковник поднялся в свой кабинет, снял фуражку, сел за стол. Времени было около одиннадцати. В городке вот-вот должен был прозвучать сигнал «Отбой». Фомин прочитал и подписал лежавшие у него на столе документы.
Неожиданно дверь кабинета открылась, и на пороге появился подполковник Доронин. Фомин не думал, что замполит так же, как и он, задержался в этот день на службе. Но, увидев его, даже обрадовался. А Доронин попросил разрешения:
— Можно?
— Тебе-то? О чем спрашиваешь! Проходи.
— Время позднее. Служба, вроде кончилась. Мало ли чем вы занимаетесь. Может, чем личным, — словно оправдываясь за свой визит, ответил Доронин.
— А если даже и личным? — усмехнулся Фомин. — Давно уже все перемешалось: служебное, личное…
Фомин нажал кнопку звонка и, когда в дверях появился посыльный, попросил:
— Два стаканчика чаю, покрепче. Сахар и печенье у меня есть. — И, обернувшись к Доронину, продолжил: — Как думаешь: не стоит ли нам поменять танкодром?
Доронин приготовился слушать долго. Но коль командир полка задал вопрос безо всяких обиняков, он и ответил на него так же просто.
— Не обижайтесь, Виктор Степанович, но вопрос детский. И ответ на него может быть только один: стоит. И давно пора.
Фомин и не думал обижаться. Он даже рассмеялся.
— А если давно пора, то почему же вы до сих пор этого не сделали?
— А вот это уже тема для разговора, — добродушно улыбнулся Доронин. — Не сделали потому, что силишек не хватило. Куда его переносить? Кругом поля. Земля пахотная. Колхозы от нее на вершок не откажутся. Свое добро берегут. Чуть с дороги свернешь — уже акт за потраву присылают.
— А если поискать место в лесу? Там земля госхозовская. Впрочем, точного места я пока и сам не знаю, — признался Фомин. — Но знаю твердо: нужно где-то закладывать новое большое кольцо. Чтобы были на нем и искусственные и естественные препятствия, да такие, какие мы не часто встречаем на самых серьезных учениях. Без такого кольца настоящего мастерства в вождении нам не добиться никогда. Значит, ты «за»?
— Голосую двумя руками. Готов как член бюро райкома поднять разговор на бюро.
— Второй вопрос, — оживился Фомин. — Как думаешь, своими силами построим новый учебный корпус?
— У нас и старого нет, — покачал головой Доронин. — В классах учимся. А вы — корпус. Без всякой финансовой помощи?
— Давай считать — без всякой.
— А если не разрешат? За самодеятельность здорово греют. Не вам объяснять…
— Меня пока интересует только твое мнение, — остановил замполита Фомин.
— Осилим. Ручаюсь. Я первый за всякое строительство, — твердо ответил Доронин. — И если уж строить, то не только учебный корпус. Пора иметь и свои теплицы. Пора солдат всю зиму свежими овощами кормить. Мы с Лановым уже поднимали этот вопрос.
— Ну и что?
— Тогда сказали, что это преждевременно. В том смысле, что авитаминоз нашему солдату не угрожает, а у полка есть более насущные задачи. И может быть, именно по тому времени это было правильно. Ведь все, что здесь есть, в том числе и этот ваш кабинет, мы строили сами, своими руками.
Фомин встал из-за стола, заложил руки за голову и несколько раз прошелся по кабинету из конца в конец.
— Я, конечно, понимаю, что полк — это не академия. Возможности наши в сравнение не идут. И наш Зеленоборск — это не Москва. И трубы наши пониже, и дым из них пожиже, — собравшись с мыслями, снова заговорил Фомин. — Но веришь или нет, Михаил Иванович, никак я не могу и не хочу смириться с тем, что учим мы солдат на устаревших тренажерах и макетах. Но техники всякой учебной я сюда натащу столько, сколько потребуется. Все оборудование предельно автоматизируем. Внедрим на стрельбище обратную информацию. Нам пропускную способность учебных мест надо повысить! И вот, исходя из этой последней задачи, у меня к тебе, Михаил Иванович, самый ответственный вопрос: найдем ли мы в полку специалистов, которые помогут нам выполнить все эти благие планы? Ты пойми меня: мне не столько понадобятся рабочие руки — каменщиков, слесарей, плотников мы отыщем, — сколько грамотные головы.
— Есть головы, Виктор Степанович, — с готовностью ответил Доронин.
Фомин сразу остановился.
— Кто?
— Хотя бы Кольцов.
— Командир первой роты?
— Именно он.
Лицо у Фомина скривилось. Он сел в свое кресло и сухо проговорил:
— Почему-то не думал, что ты именно его назовешь.
— А что вы имеете против него, Виктор Степанович? — удивился Доронин.
— Наблюдал я сегодня за ним во время испытаний и должен сказать: мнение о нем сложилось не ахти! — нахмурил брови Фомин. — Ну сам посуди: мы его с заезда у вышки ждем, а он самовольно, никого не предупредив, взялся в чем-то там железнодорожникам помогать. Семин его тоже не хвалит. А ты в помощники мне его предлагаешь…
В голосе Фомина явно прозвучали нотки недовольства. Такой реакции Доронин не ожидал. Тем более что о заминке, которая произошла на танкодроме, он знал. Ему об этом сообщил начальник штаба полка подполковник Лыков. Но ведь точного срока доклада Кольцову никто не устанавливал. И следовало ли из этого делать о капитане те выводы, которые уже сделал Фомин. Лановой, с которым Доронин проработал столько лет, никогда бы не стал так спешить с оценкой человека. Доронин тоже нахмурил брови.
— Да Семин, товарищ подполковник, вообще с удовольствием сплавил бы его куда угодно. Я назубок все его доводы знаю, — сказал Доронин и махнул рукой, дав понять, что речь идет о деле совсем не простом, далеко не новом, изрядно поднадоевшем и наболевшем.
— Что же это за доводы? — с любопытством взглянул на своего заместителя Фомин.
— Наверняка сказал, что Кольцов — человек невоенный, — начал как по-писаному перечислять Доронин. — Что настоящей военной подготовки он не имеет. И между прочим, есть в этом доля правды. Только как на эту правду смотреть. Лично я ее понимаю так: училище и академию Кольцов у нас здесь заканчивает. Наш полк для него и первый, и второй, и третий курс. Мы должны научить его армейским порядкам. А Семину никогда этого не понять. Да и не под силу ему такого, как Кольцов, чему-нибудь научить. Дело в том, что Семин — это вчерашний день армии. А Кольцов… пожалуй, даже и не сегодняшний, а завтрашний.