Взлетная полоса
Шрифт:
Экипажи построили. Командир батальона майор Семин доложил об этом генералу. Ачкасов направился к строю. На вышке зажгли прожектор, на опушке стало светло. Ачкасов поздоровался с танкистами. В ответ раздался дружный хор:
— Здравия желаем, товарищ генерал!
Ачкасов подошел к правофланговому танкисту — высокому, на голову выше всех в строю, с тонкими кавказскими усиками на худощавом широкоскулом лице. Свет прожектора падал на лицо танкиста сбоку, и от этого оно выглядело очень рельефно, четко, будто высеченное из камня.
«Как же ты там, на своем месте, поворачиваешься, такой богатырь?» — подумал, глядя на правофлангового, Ачкасов, невольно представив его в танковой башне. Он протянул танкисту руку.
— Лейтенант Аверочкин! — представился тот.
Ачкасов задал Аверочкину несколько вопросов о маршруте движения танков и, выслушав в ответ короткие доклады, спросил:
— Ну а какие, товарищ Аверочкин, у вас, как у испытателя, есть замечания по работе нового образца?
Лейтенант на минуту задумался.
— По сравнению с первым вариантом в нем мало что изменилось, товарищ генерал, — доложил он.
— Вы стреляли с помощью этого образца?
— Так точно. Мой взвод стрелял на прошлой неделе.
— Ну и что?
— Упражнение выполнили. Давали пристрелочный выстрел.
— Вот это уже показатель! — сделал для себя вывод Ачкасов. — А без пристрелочного пробовали стрелять?
— Пробовали. Только непонятно, где снаряды искать надо, — усмехнулся Аверочкин.
— Чем объясняете это?
— Дальность до цели «Сова» по-прежнему показывает неточно, товарищ генерал, — ответил Аверочкин.
Генерал Ачкасов кивнул головой в знак согласия, словно ждал этого ответа. А может, дал понять Аверочкину, что его ответом вполне удовлетворен.
— Спасибо, лейтенант, — сказал он Аверочкину и шагнул вдоль строя дальше. Остановился возле командира второго взвода и тоже пожал ему руку.
— Лейтенант Борисов! — назвался тот.
Борисов был невысок, но плечист. Лицо его, круглое, с пухлыми, как у ребенка, губами, казалось очень добродушным.
— Ваш взвод двигался тем же маршрутом?
— Никак нет, товарищ генерал. Командир роты для каждого взвода разработал свой маршрут. Чтоб у всех были разные условия наблюдения, — ответил Борисов. — В колонну мы вытянулись только на последнем заезде.
— Это хорошо, — одобрил Ачкасов, — А что вы скажете о приборе?
— Мы его испытываем уже второй месяц, а ночь в день все равно переделать не удается.
— Такой задачи не ставится, — добродушно ответил Ачкасов. — Другого добиваемся. Прибор должен обеспечить оптимальные условия стрельбы и вождения. Обеспечивает это «Сова»?
— Не все, товарищ генерал. Водить, конечно, с ней можно. Но опять же на поворотах мы из колеи выскакивали.
Ачкасов обернулся к стоящей рядом молодой женщине. Многозначительно посмотрел на нее, сказал:
— Александр Петрович говорил мне, что один прибор будет спарен с контрольным замерителем. Сделано это?
— Его установили на танке командира роты, — ответила женщина.
— А командира роты до сих пор нет?
— Пока не видно…
— Жаль, — задумчиво проговорил Ачкасов и, заложив руки за спину, устремил взгляд в черноту неба, словно там надеялся увидеть Кольцова. Контрольные замеры, которые делал капитан, были бы сейчас очень кстати.
— Жаль, — повторил Ачкасов и закурил.
Фомин понял, по какому поводу сетовал генерал, и, взяв под локоть майора Семина, отвел его в сторону.
— Действительно, где Кольцов? — вполголоса спросил он.
— Замеры продолжает, — доложил Семин.
— Так долго? Да за это время весь танкодром можно вершками вымерить. Свяжитесь с ним. Пусть немедленно заканчивает и движется сюда! — приказал Фомин.
— Пытался, товарищ подполковник. Не отвечает.
— То есть?
— Возможно, рация у него вышла из строя…
— Порядка у вас нет, лучше это скажите, — не принял объяснения комбата Фомин. — Возьмите мою машину и срочно пошлите кого-нибудь за ним.
Но посылать не пришлось. До вышки, возле которой располагался пункт сбора, снова донесся гул танка. А вскоре в просветах между деревьями замелькали и лучи светомаскировочного устройства.
— Это Кольцов! Разрешите, я его встречу? — попросил Семин.
Фомин кивнул в знак согласия.
На опушке танк остановился. А когда Семин подошел к нему, из темноты, пересекая узкую полосу лучей, навстречу комбату шагнул Кольцов.
— Почему вы не отвечали на мой вызов? — без всякого предисловия строго спросил Семин.
Кольцов, как показалось Семину, даже зажмурился.
— Вы что, не слышите?
— Слышу. Сигнала вашего не слыхал, — признался Кольцов.
— У вас рация не работает?
— В полном порядке, товарищ майор.
— Так что же вы там, спали? Его генерал Ачкасов, командир полка ждут, а ему хоть бы что!
Кольцов вдруг улыбнулся. Перед его глазами все еще полыхало яркое пламя пожара. Он еще ощущал на своем лице его жар, слышал потрескивание горящих бревен, а потом и грохот взрыва цистерны. И как-то совершенно нелепо выглядел сейчас на фоне всего этого его сердитый комбат. Майор явно нервничал. И в другое время, в другой ситуации наверняка сумел бы передать свою нервозность и Кольцову. Но теперь его высокий, резковатый голос почему-то вдруг показался Кольцову просто смешным. Он не только не взвинтил капитана, а, наоборот, остудил его, успокоил.
— Дело там одно было, товарищ майор, — подавив ухмылку, объяснил Кольцов. — Железнодорожникам пришлось помочь.
— Я так и знал! — всплеснул руками Семин. — Железнодорожникам! Колхозникам! Всему белому свету! Да когда же вы, Кольцов, станете настоящим военным человеком? Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!
Кольцов козырнул. «А зачем еще рапорт? — подумал он. — Я и тут могу все рассказать подробно». Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.