Взломщик, который изучал Спинозу
Шрифт:
– Кто же все-таки сообщник Маргейта?
– Это нам еще неизвестно... Он пока героя из себя строит. Ничего, расколется как миленький. На кой хрен ему чужой срок на себя вешать?
– И как вы его загребли?
– Обычное дело – на него настучали. Должно быть, сболтнул по пьянке или начал швыряться деньгами направо и налево, так, для форсу. Ну, кто-то и сообразил, что к чему. У них там, где он живет, каждый третий – стукач. Да и недалеко все это было. Сколько оттуда до Колкэннонов – мили полторы?
Я кивнул.
– Ну что ж, спасибо, что заскочил, Рэй. Свежая информация никогда не помешает.
– Вообще-то я заскочил твоим сортиром попользоваться. Как и вчера.
– Не работает он у меня. Там что-то сломалось.
– Сломалось? – Рэй прошлепал к двери в ванную комнату. – Знаешь, эти сливные хреновины иногда вдруг сами начинают работать. Или я подправлю. У меня ведь дядька водопроводчиком был, кое-что в этих делах кумекаю.
Успела она запереть дверь? Я затаил дыхание. Рэй повертел ручку.
– Дверь заело, – сказал он.
– Дождь на дворе, вот и разбухла.
– Точно, чего только не случается на белом свете! Но ты же старый опытный взломщик, Берни, хотя уже и на покое. Мог бы и открыть по дружбе.
– Такие навыки быстро забываются, Рэй.
– И то верно.
Он подошел к окну и стал вглядываться в сумерки.
– Даю голову на отсечение, у тебя отсюда Торговый центр видно. Когда погода не такая паскудная.
– Видно.
– У Абеля Крау Джерси тоже как на ладони. Как это получается, что у мошенников глянешь из окна – красота? А из моего окна тот еще видик открывается. Стираное белье миссис Халихен, причем крупным планом... Знаешь, Берни, чего мне больше всего сейчас хочется? Одну ниточку нащупать.
– Какую еще ниточку?
– Связывающую Крау и Колкэннона. Но у нас на Крау ничего нет. Никто о нем ни черта не знает.
– И Кролик не знает? – «Господи, как же это у меня вырвалось его прозвище?»
– Кролик? – Рэй нахмурился, заморгал. – Я ж тебе сказал: молчит он. Героя изображает. Думаю, он даже о таком не слышал. Но он же не один работал, правда?
– Что из этого следует?
– Ты мне вот что скажи, Берни? Украшения, меха, серебро – это к Абелю Крау носили?
Я задумался или сделал вид, что задумался.
– Абель никогда не интересовался мехами, – рассудительно сказал я. – Его сфера – редкие марки, монеты, драгоценности. Серебро? Само собой, если б мне попалась пивная кружка времен Войны за независимость, я бы предложил ее Абелю. Но обычное столовое серебро? Нет, вряд ли. Впрочем, кто его знает? Серебро нынче подскочило в цене. Но кому придет в голову из-за серебра связываться с барыгой? Серебро теперь принимают на вес для переплавки. Если чего опасаешься, то в крайнем случае проще это сделать через подставное лицо. Барыга тут не нужен. Нет, не знаю, кто понес бы серебро Абелю.
– Я так и думал. Кстати, кто там у тебя в ванной?
– Грета Гарбо.
– И натурально не хочет, чтобы ее беспокоили?
– Во всяком случае, она так сказала.
– Ну да, какой ей смысл врать. И тебе тоже нет смысла. Но меня не проведешь, она не вчерашняя дамочка, это точно. Окурков в пепельнице нет. И духи другие. Вчера такого амбре не было.
– М-м... Тебе не кажется, что уже поздно, Рэй?
– Лучше поздно, чем никогда. Так что ты выудил в сейфе у Колкэннона?
– Ничего я не выуживал, Рэй.
– Он назвал несколько вещичек, которые хранил в сейфе. Дамские часы и украшения, кажется, сережки. У Маргейта их не обнаружили. А что, если они отыщутся на Риверсайд-драйв? То-то смеху будет.
– Не понимаю, куда ты гнешь, Рэй.
– По правде сказать, я и сам частенько этого не понимаю. Тычусь то туда, то сюда, ищу кривую, которая вывезет. Похоже на складывание картинки-загадки. Приставляешь один кусочек к другому, смотришь, что получается. По-научному – это метод проб и ошибок.
– Увлекательное, должно быть, занятие.
– Еще как! Откуда ты знаешь Маргейта?
– Я его не знаю. Эти два куска не складываются.
– Разве? Я был готов поклясться, что складываются. Тогда откуда тебе известно, что его зовут Кролик?
– Ты сам так его назвал, Рэй.
– Не называл. Я сказал – Джордж.
– Верно. Первый раз ты назвал его Джорджем, а второй – Кроликом.
Рэй покачал головой:
– Не было такого. Наоборот, я специально не называл его Кроликом. Проверял, знаешь ли ты его прозвище.
– Значит, нечаянно проговорился.
– Да, кто-то проговорился. – Рэй взял шляпу, расправил и надел ее. – Ну, мне пора домой. Можешь выпускать свою знакомую из заключения. Могла бы и не прятаться, в наше-to время. – Он вздохнул. – У воров и барыг и виды из окна красивые, и женщины. У меня в ванной только мою бабу и найдешь. А из окна я вижу одну лишь веревку с бельем, а если белья нет, то саму миссис Халихен. Первое даже предпочтительнее. Да, никакого тебе удовольствия в жизни, не то что некоторым.
– Представляю.
– Да уж. Знаешь, Берни, чертовски не хочется видеть тебя в тюряге по делу Колкэннонов. Кролика загребли, и хорошо. Тебе-то зачем страдать? Улавливаешь?
– Договаривай.
– Кое-какую ниточку я нащупал. Но если мне обломится за старания, я могу о ней и позабыть. Теперь улавливаешь?..
Еще бы не уловить!..
Я закрыл за Рэем дверь, выждал минутку, потом приоткрыл ее – так, чтобы просматривался коридор до самого лифта. Ушел. Если только не прячется за углом.
Я снова запер дверь на все замки, подошел к ванной и крикнул, что на горизонте чисто. Мэрилин, конечно, слышала весь наш разговор и, очевидно, окончательно убедилась, что я не имею отношения к убийству Ванды Колкэннон. Но она знала, что ее брат тоже к нему не причастен, и теперь ей хотелось одного – вызволить его из беды.