Взмах ножа
Шрифт:
Доехали быстро. Даже всегда забитый мост на подъезде к Пятьдесят девятой улице был относительно свободен, так же как и Куинс-бульвар. Леонора вошла в офис незадолго до девяти, и время еще оставалось. «Чашка кофе сначала, а уж потом объяснения с Джорджем Бредли», — решила она про себя. Накануне, просматривая дело Чедвика, она споткнулась на одном имени — Пако Бакили. Допрос этого Пако поможет прояснить, кто и что стоит за убийством Чедвика — уголовник или террорист. Но на это требовалось время, а главное — разрешение шефа.
В своем кабинете наверху, впервые за весь меряц, Бредли пребывал в почти что хорошем настроении. Он только что договорился
Бредли почти что капитулировал перед обстоятельствами, когда наконец вышел на человека, который, отказавшись назвать свое имя, шепнул, что есть вероятность — не более того, — что группой под названием «Американская красная армия» руководит некий Афтаб Музафер. Скорее всего, предполагал информатор, в Ливии ему сделали пластическую операцию, значит, у хирурга, который его оперировал, должны быть его фотографии в послеоперационный период. Фотографии достать можно, но за определенную сумму.
В сумме и заключалась проблема. Человек говорил о миллионе долларов или даже о двух миллионах. Точную цифру он назвать не мог. От фотографий его отделял длинный ряд других людей. Он обещал все узнать и перезвонить. Через два дня? Через три? Он не хотел бы вводить в заблуждение. Определенно только одно: для начала нужны деньги. Хотя бы часть денег Чтобы завести механизм.
— Мы должны увидеться. Прежде чем вы получите деньги, нам надо встретиться лично. — Бредли говорил нарочито хриплым голосом. Он должен был убедиться в том, что все это не провокация. Этого человека надо заставить прийти туда, где его сфотографируют и идентифицируют. Его самого, всю историю его предательства со временем можно будет продать тем, кто в этом заинтересован. Такая встреча и есть акт предательства, и тот, кто звонил, конечно, понимал это.
— Разумеется. Можем встретиться, — спокойно ответил Хасан Фахр. Со своей стороны, он понимал, что на его приманку попалась крупная рыбешка, и говорил шепотом, чтобы максимально усложнить идентификацию его голоса специальной аппаратурой. — Увидимся. Но не сейчас. Сначала я должен договориться с посредниками, а вы пока выясните насчет денег. Музафер очень сложный человек, способный на все. Если это действительно он, его нельзя оставлять в живых. — Хасан был доволен своим «американским» английским. Кто поверит, что до двенадцати лет он ел руками? — Я думаю, начнем с пятидесяти тысяч. Если у вас проблемы с долларами, можно золотом, по курсу лондонской биржи.
Когда Леонора вошла в кабинет, Бредли был возбужден. Вообще-то ошибался он не часто, но сейчас просто не знал, что предпринять. Пока Леонора пила кофе, он вкратце изложил ей суть разговора с ливийцем.
— Я молюсь, чтобы это оказалось так. Господи, Леонора, я просто не верю, что нам удастся поймать их. Именно сейчас, когда у них горы оружия, взрывчатки и прочего. Ведь они в любой момент могут улизнуть из страны.
— Но два миллиона… — Леонора даже не потрудилась закончить фразу.
— Мы уломаем его, он скостит. Арабы вечно преувеличивают. Сначала просят луну с неба, а потом соглашаются на гроши. У них у всех менталитет каирских лавочников.
Леонора смотрела на него несколько настороженно. Может быть, в том, что он говорит, есть какая-то расистская подоплека?
— Я давно хотела сказать, — с места в карьер начала Леонора, хотя и была уверена, что разговор бесполезный. — Я насчет того полицейского, сержанта Мудроу. Его обязали представлять мне письменные отчеты дважды в неделю, а от него ни слуху ни духу. — Она тут же умолкла, заметив отеческую ухмылку на лице Бредли, и разозлилась. — Послушай, Джордж, если ты не согласен с моими выводами, скажи. Есть основания полагать, что ограбление Рональда Чедвика — вовсе не уголовная разборка. Выяснилось, что этот грек, как появился внезапно на рынке наркотиков, так же внезапно исчез. Две женщины по его приказу занимаются сексом с незнакомыми мужчинами. Если это обыкновенные проститутки, то почему их с тех пор никто не видел? Почему никто из квартала о них ничего не знает? Куда они вдруг исчезли? Я хочу допросить Пако Бакили, очевидца взрыва в квартире Чедвика. Он в тюрьме на Райкерс-Айленд и ждет перевода в другую тюрьму.
— А что, если его уже допросили? И почему ты думаешь, что он все знает? Что же до этого сержанта, подай рапорт его начальству, и пусть они с ним разберутся. — Бредли вынул изо рта трубку и полез в карман за табаком. Идея уже возникла у него, и нужно было только как следует все взвесить. Если его труды не бесполезны, если он, Джордж Бредли, стоит на правильной дороге и дорога эта приведет его к «Американской красной армии», не лучше ли будет оставить Леонору Хиггинс за скобками предстоящих событий? Ну, ладно: раз настаивает, пусть идет по ложному следу. — Скажи, — произнес он улыбаясь, — а почему ты думаешь, что между греком и террористами существует связь? Какие у тебя доказательства? Русская граната? Боюсь, ты без ума от этого полицейского. Самая скверная ситуация для агента.
— А убийцы? Куда они исчезли? Значит, они все откуда-то приехали. О чем я все время говорю? Ты помнишь массовое убийство в Бруклине в прошлом году? Когда нашли малыша, ползавшего в луже крови?
— Конечно, помню. Продолжай.
— Все знали, что это — наркотики, все знали, кто убийцы, и знали уже на следующий день, хотя их искали потом полгода. Наркобизнес и терроризм — это очень близко, почти рядом.
— Необязательно, — не согласился Бредли.
— Но принцип один. Небольшая группа людей, занимающихся незаконной деятельностью. И там и там полно информаторов, внедрившейся туда агентуры. И там и там все друг друга знают. Если бы некая бандитская группа совершила налет на голландское посольство, а потом легла на дно и больше не появилась? Это не показалось бы тебе странным? Если ни один из наших агентов ничего не может о них сообщить?
Она вдруг замолчала. Почему она бесконечно должна что-то доказывать этому человеку? У нее снова мелькнуло: «Да потому, что я цветная». На Леонору хлынула волна ненависти.
— И я знаю наверняка, — сказала она сквозь зубы, — что сержант не договаривает. Я точно знаю.
Бредли раскуривал трубку, в его позе и выражении лица сквозила снисходительность. В своих глазах он представал воплощением мужества, но для Леоноры был эталоном самовлюбленного эгоиста. Бредли поднял голову и пристально посмотрел на Леонору.