Взметайся, разум мой, в небесны дали

Тараненко Геннадий

Всё пройдёт

Всё пройдёт, пройдёт, поверь, и это,Пылью серою покроются листы.Уезжаем пьяные с банкета,Водки перебрав с тобой до тошноты.А её сегодня было много.Чёрт нас дёрнул не нажать на тормоза.Мы теперь несёмся по дороге,«Русскою» себе сполна залив глаза.Потеряв, где лево, а где право,Больно стукаясь о косяки дверей,Мы кричим тому на сцене:

«Браво!»,Кто играет самолюбием людей.А с утра, открыв глаза от светаИ с похмельем встретившись лицом к лицу,Мы пытаемся найти в себе ответы:«Что теперь сказать Всевышнему-отцу?»

Осень, дождик, листопад…

Осень, дождик, листопад.Сырость, грязь, противно.Настроение на спад.Нету позитива.Нет энергии в крови.Нет в душе ромашек.Посрывали упыри,Даже стало страшно.Страшно стало потому,Что не видишь света.Он, походу, ни к чему –В этом часть секрета.Осень, дождик, листопад.Вечно так не будет.И вернётся вс"e назад,Бог нас всех рассудит.

Слова закончились давно…

Слова закончились давно,Остался лишь протяжный крик.Неужто людям сужденоТоптать посаженный цветник?Зачем за гранью красота?Неподходящий антураж.Нас ожидает чернота.Мы скопом все уйдём в тираж.И там, в небесной тишине,Мы будем вспоминать о том,Кто сделал запись на стенеОднажды в темноте тайком.Что ожидает правых рай,Другие превратятся в прах!И с душ снимая урожай,Нас примет чистыми Аллах.И сто девиц нас будет ждать.Накроют стол, нальют вино.Мы даже не могли мечтать,Что будет там нам всем дано…Но оказался это миф.Нас обманули, как детей.Рай абсолютно некрасив,Не ждал непрошенных гостей.

Когда за чистый белый лист бумаги…

Когда за чистый белый лист бумагиУсевшись как прилежный ученик,Ты видишь лишь опущенные флагиИ понимаешь, что иссяк родник,И нет возможности воды напиться,И сухость ощущается во рту,И на себя ты начинаешь злиться,Вс"e глубже погружаясь в темноту,Глотая воздух, грудь раскрыв пошире,Расставив руки в стороны, как Бог,И в этом чёрством и коварном мире,Пытаешься почувствовать звонок,И музу подкупить улыбкой Бога,Такой открытой, ясной, как слеза,И не ища дурацкого предлога,Пуститься в пляс, встав вдруг под образа…Когда за чистый белый лист бумагиУсевшись как прилежный ученик,Поймешь, что наконец поднялись флагиИ заискрил в кромешной темноте родник.

Уймись хозяюшка, уймись…

Уймись хозяюшка, уймись,Налей ты лучше стопку водки.И мне душевно улыбнись,Как ты умеешь, взглядом кротким.Я шёл дорогой непростой,Водя с печалью хороводы.В надежде встретиться с мечтой,Забыв все прошлые невзгоды.И сесть за стол, и рассказать,И душу разложить на части.Ошибки за собой признать,Отдавшись в руки женской власти.Меня ты только не жалей,Не к этому я так стремился.И тихо стопочку налей,И проследи, чтоб не напился.Меж нами искра пробежит,И мир вдруг станет чуть светлее.Трава слегка зашелестит,Внутри немного потеплеет.И мы с тобой уйдёт вдвоём,Босыми по тропе любовной.И жить мы заново начнём,Какой-то жизнью безгреховной.

Четыре чёрные стены

Четыре чёрные стеныМеня встречали по утрам.Как будто метка сатаныНаотмашь била по глазам.И в этом правильном адуЯ был с собой наедине.И нёс, не выспавшись, в бреду,Сплошную ересь в тишине.Слова, как раненая плоть,С меня стекали как могли.И я пытался поборотьВсю черноту моей земли.Четыре чёрные стеныСмеялись над моей мечтой.На этом бале сатаныЯ был для них совсем чужой.

Каспий гневался…

Каспий гневался, темнел,Подчиняясь воле ветра.Он в глаза мои смотрелЧерез сотни километров.Взгляд его – немой вопрос:«Не соскучился, братишка?»Погружал он в море грёз,Где я был ещё мальчишкой.Когда Каспий был родным,Тёплым, нежным моим морем.Он ещё не стал чужимИ иссохнувшим от горя.Он ещё не потерялСотни тысяч своих братьев.Он ещё не провожалИ не слышал вслед проклятий.Сколько лет прошло с тех пор?Сколько слёз пролито нами?А Каспийский наш ковёрВсё стоит перед глазами.

Надевший маску по себе не плачет

Надевший маску по себе не плачет.Зачем страдать по сущим пустякам?

Конец ознакомительного фрагмента.