Взорвать «Москву»
Шрифт:
– Где я? – простонал задержанный.
– В Подмосковье, родной, – разворачивая мешок, ответил первый сотрудник.
Жилы на шее задержанного напряглись, и он раскатисто закашлялся, шаря руками по траве.
– Именем революции… – начал, скверно улыбнувшись, первый сотрудник.
– Хватит издеваться! Кончай его быстрее! – воскликнул второй. – Не могу…
– Ладно, – буркнул первый сотрудник.
Хлопнул пистолетный выстрел. Задержанный ткнулся головой в землю, продолжая шарить ладонями.
– Ноги ему подтяни… Так, так… – кряхтел первый сотрудник,
Отбежав на несколько шагов в сторону, второй сотрудник блеванул со страдальческим стоном.
– Давай сюда, чертова институтка! – рявкнул первый сотрудник. – Морду, морду вытри! Фотографируй быстро! Кадров пять – хватит!… Теперь помогай, б…
Второй защелкал. Плотно завернутый в пластик труп был похож на куколку невиданной бабочки. Матерясь себе под нос, первый сотрудник привязал груз – подоржавевшую пудовую гирю – к ногам покойника. Раздевшись, сотрудники зашли в воду по пояс и осторожно опустили в воду упакованный труп. Кокон исчез в глубине почти мгновенно.
– Эй, Сергеич! Поехали! – окликнул первый сотрудник. – Клиент созрел!
Водитель швырнул окурок в темноту и ни на кого не глядя пошел к машине…
Еще через час оба сотрудника с бледными растерянными лицами стояли навытяжку перед начальником спецотдела Федеральной службы охраны.
– Это же не он, – упавшим голосом проговорил Павиан, отложил фотоаппарат и поднял на сотрудников мученический взгляд. – Куда ж вы смотрели?!
– Не он?! – искренне удивился первый сотрудник. – А кто?
– Сверили по базе… – тупо добавил второй сотрудник.
– «А кто»?! – привизгнул начальник отдела. – Это ты у меня спросил?!
– Я, товарищ полковник…
– Басов, сукин ты сын! – поднимаясь во весь рост, заорал начальник отдела. – Ты понимаешь, вообще?! Ты – вообще – понимаешь?!
– Но, товарищ полковник… – начал второй сотрудник.
Перед ним возникло разъяренное лицо Павиана.
– Молчать, лейтенант!.. Кто первым засек объект?!
– Митрохин, – с готовностью ответил первый сотрудник. – У него смена как раз закончилась, он как раз тут его засек… Мы и подгребли…
– Зина!.. Митрохина!.. Ко мне!.. Из дому!.. По форме номер раз!.. Кто за рулем был?.. Сергеич? И его ко мне! – прохрипел полковник в трубку местной связи. – Вы оба – шагом марш в шестнадцатый кабинет! Подробные рапорты писать!.. Через час представить!.. Ой, мать моя родная!..
Сотрудники убрались, а полковник, запустив пальцы в волосы, встал за телефоном правительственной связи. Павиану казалось, что трубка, если ее взять сейчас в руки, мигом прожжет кожу насквозь. Посторонний человек ликвидирован по ошибке… Просто какой-то тридцать седьмой год…
Где же тогда настоящий Тарасов?!
Да существует ли он на самом деле, этот «невидимка»?
Эпилог
…Взрыв прогремел точно в назначенное время.
Чудовищной силы удар, разросшийся из слабого толчка детонатора, потряс днище могучего крейсера. Гул потряс море, и его
Второй взрыв прозвучал через несколько секунд. Глухо застонала листовая сталь. Этот симметрично установленный под днищем заряд довершил разрушительную работу – рана, нанесенная боевому судну, была смертельна.
«Москва» дала крен на правый борт, потом выровнялась – и днище, немо захлебывающееся водой, осело; исчезли прямые цифры «121» над ватерлинией.
Заревела сирена, и в ее пронзительном звуке была почти человеческая боль. Дробный топот промчался по трапам – матросы в оранжевых спасательных жилетах торопились занять посты по «команде номер раз». Судно выбросило пестрые флажки: «Терпим бедствие». Запульсировал перывистый звук ревунов: катера охранения взяли курс на «Москву».
Крейсер тонул, давая дифферент на корму. Палубные надстройки, начиненные неслыханной мощи оружием и техникой, все ниже нависали над гладью бухты. Казалось, будто не «Москва» погружается в воду, а само море медленно поднимается, чтобы затопить палубы неподвижного крейсера, пенистыми пальцами пробежаться по их геометрически точной поверхности, отыскать щель, брешь – и безжалостно вонзиться в нутро судна, погасить фонари, заставить умолкнуть сирены, оглушить терминалы связи, ослепить лампы дежурного освещения.
Взбежавший на мостик капитан принял из рук радиста пластиковый бокал микрофона и отрывисто докладывал о случившемся. Его слова улетали ввысь, растворялись в космосе, чтобы, подхваченные военным спутником связи, громом прозвучать в высоких кабинетах Министерства обороны и Кремля. Гостеприимное Черное море доверчиво позволило диверсантам подойти вплотную и совершить свое черное дело. И в каждом слове доклада капитана слышалась горечь.
Команда, готовая к эвакуации, стояла у борта. Захлебнулся звук сирен, и в тишине было слышно, как ветер лопочет матросскими лентами. Шлюпки были спущены на воду.
Ступая последним на шаткий трап, капитан бросил взгляд назад, снял свою фуражку и перекрестился широким русским крестом.
Катера, принявшие на борт потерпевших бедствие товарищей, торопливо отошли на несколько кабельтовых. Взгляды были устремлены на скрывающийся в волнах славный крейсер. Гигантские пузыри воздуха со звуком, похожим на выдох, лопались на поверхности. Гордо приподнятый нос скрылся под водой, море плеснуло в пять украшенных красными звездами ракетных шахт, жадно поглотило их. Исчезла в волнах пирамида надстройки. Еще минута – и перестали быть видны решетки антенн. А потом улеглись подернутые рябью серо-свинцовые волны…