Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун
Шрифт:
По дороге много не говорили, мол, все объяснят на месте. «На месте» выяснилось, что мой прежний командир дал мне правильную характеристику (мне ее зачитали дословно и я был согласен с каждым словом): «Храбр до дерзости, к командным действиям не склонен, действуя в одиночку, очень эффективен. Следует обратить внимание на то, что авторитет командования часто не признает, склонен к невыполнению приказов. Мастер традиционного рукопашного боя и может быть крайне опасен даже без оружия».
– Будете расстреливать или для начала в дисциплинарный батальон? – спросил я младшего офицера, который то ли со мной беседовал, то ли аккуратно и без нажима меня допрашивал.
Ответить на мой вопрос он не успел. Вместо него ответил человек в штатском, неожиданно и без стука вошедший в комнату.
– Ни то ни другое. Наоборот, ты нам полностью подходишь. Все, что не нравилось твоему командиру и вызывало у него опасения, полностью подходит нам. Сначала пойдешь инструктором в спецназ. Будешь обучать их рукопашному бою и владению холодным оружием.
Это мне сразу понравилось, так как вьетнамский спецназ тех времен (сейчас он не такой и таким не может быть, потому что не воюет постоянно, как воевали мы) был, я думаю, всем спецназам спецназ.
– Разумеется, будешь не только учить, но и сам участвовать в операциях. У нас принято, чтобы инструктор в бою показывал, что он умеет сам. Но тебе, судя по докладам твоего командира, не привыкать. Через полгода – год работы инструктором спецназа (если тебя за это время не убьют) пойдешь на офицерские курсы. Получишь новые погоны и отправим тебя в Сайгон, будешь там шпионом. У нас говорят так: «Ты можешь быть трусом и служить в пехоте, во флоте и даже авиации. Но ты не можешь быть трусом и быть шпионом». И вообще занятие для таких, как ты: никто тебе не начальник, работаешь один, в подчинении у тебя только связной, с которым ты встречаешься, когда сам найдешь нужным. Денег всегда будет много, больше, чем нужно. Можешь пить, веселиться и таскаться по девкам. В общем, делай что хочешь, лишь бы был результат. Но это будет потом, а пока – ты инструктор спецназа. Старший!
Так начался новый этап моей карьеры. Вопреки прогнозам, за все время работы инструктором я только обучал солдат, «на дело» же меня не посылали ни разу. В чем причина, догадаться было нетрудно. С первых дней ко мне на занятия стали приходить старшие офицеры. Все они были несомненными мастерами армейского рукопашного боя. Само собой, некоторым из них захотелось испытать нового инструктора. Обычно эти «испытания» проходили в пустом зале, так чтобы никто из участников не потерял лица. Так что я мог не стесняться. Да я и не стеснялся. Старший он там офицер или младший, не имело никакого значения. Это рукопашный бой, тут все равны. Так что перепало всем желающим. После этого у них возникло желание поучиться у меня и, видимо, кто-то из них сделал так, чтобы меня не посылали на задания. Но занятия с офицерами работой назвать было нельзя. Они все время были заняты, приходили нерегулярно, в основном не позаниматься, а поговорить. Я бы сказал, что для них это было развлечением.
Так что работал я все равно в основном с солдатами и свою инструкторскую работу делал честно. Иначе говоря, учил так, как учили меня, разумеется, с поправкой на короткое время подготовки и невозможность индивидуальной работы с каждым солдатом.
Методы, которые мне казались естественными при таких сжатых сроках обучения, приводили новобранцев в ужас. Особенно им не нравилось мое (вообще-то оно не совсем мое, ему, думаю, столько же лет, сколько боевым искусствам) правило: «На занятиях каждый ученик должен получить. Как минимум один раз, но сильно, по-настоящему, лично от меня». Это правило я нарушил всего один раз. Не помню, почему так случилось, но помню, как после тренировки зашел в солдатскую раздевалку и удивился, увидев их счастливые лица. Что-то было не так, обычно они выглядели (и должны были выглядеть) совершенно иначе. Откуда такой «непорядок», до меня дошло через мгновение. Что-то меня отвлекло и никто (!) из них не получил от меня щедрую (я вообще человек
Помню, однажды после занятия мне захотелось выпить. Можно было, конечно, выпить и одному (излишней общительностью я никогда не отличался), но я решил пригласить одного из солдат составить мне компанию. Он же, видимо, подумал, что я вызываю его к себе, чтобы наказать за что-то, и, едва войдя в мою комнату, упал на колени и стал кричать: «Пожалуйста, не бейте меня, учитель». Я успокоил его, сказав, что просто пригласил его выпить со мной, но тут же добавил, чтобы он не расслаблялся: «Если сегодня ты плохо будешь выпивать со мной, завтра тебе будет очень плохо на занятии». Он все понял и так старался, что напился «до полусмерти». На следующем занятии я его (всем на зависть) вообще не трогал. Так что после этого выстроилась очередь желающих выпить со мной. Еще бы, выпивка «на халяву» и «индульгенция» на следующее занятие.
После полугода группа сдавала экзамен. Было два вида проверки, настолько жестоких, что до такого даже я бы не додумался.
Первая проверка, индивидуальная, предназначалась для тех, кто должен был работать в городах и поодиночке. Двум человекам давали по ножу и запирали их в одной комнате. Дверь (которая, понятное дело, была заперта снаружи) отпирали, только когда шум в комнате стихал.
Вторая проверка была коллективная (для тех, кто должен был воевать и выживать в джунглях). Две группы человек по шесть (без еды и воды, вооруженных только ножами) заходили в дикий лес и двигались навстречу друг другу. Где-то (где точно, не знал никто) кто-то кого-то должен был подкараулить. Те, кто выходил из джунглей, считались сдавшими экзамен. О тех, кто не выходил, никто не вспоминал.
Все мои ученики сдавали по первой программе. Каждого из них оставляли в запертой комнате с учеником другого инструктора. И после экзамена они вдруг по-настоящему полюбили меня. Причина была простой: все без исключения вернулись живыми и даже не слишком «порезанными». Таких результатов не было ни у одного другого инструктора.
Неожиданно оказалось, что я тоже сдавал экзамен: оценивалось качество подготовки моих учеников и, соответственно, мое личное мастерство и умение обучать.
Как мне сказали, экзамен я выдержал блестяще и офицерское звание мне присвоят сразу, без всяких курсов. Конечно, в такой «подарок» и в «щедрость» начальства я не поверил. Просто им нужно было забросить умелого диверсанта (меня то есть) в Сайгон и времени на тягомотину с офицерскими курсами у них не было.
В Сайгон я отправился уже офицером (какая человеку разница, кем он умрет – офицером или рядовым?). Попал я туда просто – сначала на машине, а потом пешком. Пришел в город еще один замурзанный вьетнамец, вот и все. От всех прочих вьетнамцев я никак не отличался, так что никто меня особенно не проверял.
Ни денег, ни жилья у меня не было. Было только основное – документы. А все остальное меня не волновало, я знал, что к вечеру у меня будет все, что мне нужно. В очередной раз я подумал, чтобы я делал, если бы меня не научили выживать всюду. Эти суки из особого отдела забросили меня в город, не дав ничего, и хорош бы я был, если бы не школа учителя Вана. А может, если бы они не знали, что я выживу где угодно, то и не послали бы меня? Хотя все равно послали бы. Выжил так выжил, не выжил – так не выжил.
Но я-то собирался точно выжить!
Первым делом мне нужно было достать деньги. Способ был простой и жуткий. Я выбирал какого-нибудь американского солдата (лучше офицера) и шел за ним, выжидая момента, когда вокруг никого не будет. Такое случалось довольно часто, нужно было только уметь подобрать время и место. Когда рядом никого не оказывалось, я подходил к «объекту» и, притворяясь сильно пьяным, начинал просить закурить. Типичный прием уличной шпаны. Отличие только в том, что у меня был «не угрожающий» вид. Маленький, явно безоружный вьетнамец в полцентнера весом (да еще такой пьяный, что едва на ногах держится) против могучего американского морпеха. Просто смешно.