Взрослые сказки

Зашёл к Стамеске Молоток:

«Соседка, дай гвоздей пяток:

Кувалда утром расчихалась,

кровать, не выдержав, сломалась.

Собрался, было, починить,

да нет гвоздей: забыл купить.

А лучше дай-ка мне десяток,

чтоб не случился недостаток:

совсем разрушилась кровать, -

не на полу же ночевать».

А та, радушие храня:

«Откуда гвозди у меня?

Ох, Молоток, какой ты странный,

ведь я по части деревянной.

И есть ещё один момент:

я не ударный инструмент.

Какой ты всё же несмышленый, -

тот покраснел, как рак варёный, -

задаром время не тяни,

иди к Отвёртке загляни.

На третьей полке та живёт, -

отсюда вниз один пролёт, -

тебе шурупов выдаст груду,

они гвоздей надёжней будут.

И муж её с тобой пойдёт,

куда укажешь, завернёт.

Кровать как новенькая станет.

Скажи Кувалде: пусть заглянет:

рецепт, морковных, дам котлет,

для похуденья лучше нет.

А мне, сосед, за мой совет

купи коробочку конфет, -

Стамеска дверь за ним закрыла,

как собачонка, заскулила: -

Ведь мне уж за…; – а мужа нет!

Где чудный свадебный букет?

Я, что ни день, опять с обновкой,

жилплощадь с новой обстановкой,

стройна, блестяща и умна,

а никому-то не нужна!
–

глотая слёзы, просидела

пока в окошке не стемнело.

И тут раздался в дверь звонок: -

А вдруг вернулся Оселок [1] ,

с такими синими глазами,

в руках с шампанским и цветами!

Ведь так красавец обожал,

прошло полгода, и бежал», -

не чуя ног, к дверям рванула,

открывши, горестно вздохнула.

Надежда рухнула на пол,

в глазах жестокий пересол:

там, улыбаясь пухлым ртом,

в руках со сдобным пирогом,

не Оселок стоит с букетом, -

пришла Кувалда за рецептом:

«Привет, подружка, боже мой,

никак ты плачешь? Что с тобой?»

Стамеска ей на грудь упала,

дрожа, как лист, запричитала

и, не спросивши про кровать,

ей стала душу изливать:

«Отвёрткин муж Шуруповёрт

ей ножки моет – воду пьёт:

Пила, бывает, так серчает, -

Напильник в ней души не чает;

вот ты – толста и тяжела,

а мужа всё-таки нашла;

и Наковальня неподъёмна,

а Молот в рот глядит ей томно;

тоща Линейка, просто страх!

а Циркуль носит на руках.

В чулане нашем только я

без пары женщина ничья.

«У всех давно мужья и детки,

а у меня – для сна таблетки.

Ни дня без дела не сижу,

так за собой всегда слежу

и так забочусь неустанно:

с утра с душистой мятой ванна

и с маслом, розовым, массаж,

потом: причёска, макияж…

Салатик съем и побегу.

И в зной, и в слякоть, и в пургу

по бутикам полдня мотаюсь,

так устаю, что вся шатаюсь,

чтоб модный выискать прикид;

а мужа нет! Душа болит.

Бабьё завидует фигуре

и ноготочкам в маникюре, -

никто не валится к ногам;

ну что им надо, мужикам?!»

Кувалда ей: «Что слёзы льёшь?

Кода ж ты всё-таки поймёшь,

что им нужна жена-соратник.

Пускай на ней сермяжный ватник,

пускай собой нехороша, -

у мужиков поёт душа,

когда дом пахнет пирогами,

а не французскими духами,

когда в дому: уют, покой,

жена с ласкающей рукой.

Для счастья, – ты уж мне поверь, -

всегда открыта настежь дверь, -

Стамеску нежно обнимая,

Кувалда шепчет утешая: -

Я научу печь пирожки;

ты состриги-ка ноготки,

купи халат, простой, удобный,

набор кастрюль и фартук модный,

и не забудь про пылесос:

уборка – значимый вопрос.

Реветь, подружка, погоди,

уйми горючих слёз дожди:

пройдёт каких-нибудь полгода,

и переменится погода,

и в твой уютный уголок

вернётся милый Оселок».

Совет Стамеска приняла

и долго счастливо жила:

к ней Оселок вернулся вскоре, -

цветов на свадьбе было море.

Брат Иван пришёл к Алёнке, -

старшей Ваниной сестрёнке, -

та без радости: «Входи,

да гляди не наследи:

только что полы помыла», -

братца в кухню проводила.

Неприветлива была:

неприятностей ждала:

милый братец заявлялся,

только если издержался.

Борщ доеден, чай допит,