Взрослые
Шрифт:
Клэр уставилась на него.
— Николь Гарсия прошлым вечером за мной увивалась. Я мечтал о ней полжизни. И я сказал ей нет. Из-за тебя, Клэр. Потому что я люблю тебя.
— Пат, пожалуйста, успокойся, — встрял Мэтт. — Прошу тебя.
Патрик молниеносно повернул голову:
— Какой еще гребаный Пат! Меня зовут Патрик!
— Я просто хочу быть твоим другом. Прости, Патрик, дружище, я больше не…
— Ты не заслуживаешь такой женщины, как Клэр! Ты в жизни и пальцем не пошевелил.
— Патрик, Патрик. Я понял. Уже не забуду, теперь точно.
— Патрик! — крикнула Клэр. — Не вздумай стрелять в Мэтта. Ты все равно промахнешься.
Мэтт покосился на Клэр:
— Ты все только портишь.
Клэр дернула луком в сторону Мэтта, чтобы замолчал, и крикнула Патрику:
— Если ты его застрелишь, то я застрелю тебя. Я застрелю тебя, и глазом моргнуть не успеешь!
— Я же сказал, Клэр, я брал уроки стрельбы. Если выстрелю — не промахнусь. Я хорошо подготовился к поездке, я выполнил свое домашнее задание! — Патрик посмотрел на Мэтта. — Ты думаешь, что заслуживаешь любви Клэр, но ты-то не сделал домашнего задания! Сделал или нет? Отвечай!
— Нет, — выдавил Мэтт.
— Я так много трудился, и ты все равно победил. Ты победил! Разве это по правилам? Скажи мне, разве это по правилам?
— Угомонись, дружище, — голос Мэтта впервые дрогнул. — Ты все не так понял. Ты — это не ты. Ведь на самом деле ты хороший человек.
— Я очень зол.
— Я вижу. Давайте все немножко притормозим. Опять эти примирительные нотки. Как это злит! — Тебе просто чертовски везет! Так не должно быть. Должно быть все наоборот. Ты такой везучий!
— Кажется, сейчас мне не слишком-то повезло. Какой-то псих — только без обид! — тычет в меня стрелой.
— Стреляй, Мэтт! Пока он сам не выстрелил!
— Клэр, прошу тебя, не лезь, ты только мешаешь. Патрик не будет в меня стрелять. Он не такого сорта парень.
— Я, черт подери, как раз такого сорта! — заартачился Патрик и натянул тетиву посильнее.
— Стреляй, Мэтт!
Мэтт слегка опустил лук и поглядел на Клэр.
— Если тебе так не терпится, что же ты сама не стреляешь? Лук у тебя есть, — Мэтт снова поглядел на Патрика. — Но давайте лучше успокоимся, никто ни в кого не будет стрелять.
— Я буду! — Лук у Патрика затрясся. — Пока ты меня не завалил.
— Приятель, никто не собирается тебя валить. Кому это надо? Только ты один и талдычишь о том, как бы кого пристрелить.
Патрик молчал, и Мэтт снова медленно возвел лук.
— Я это сделаю. — Стрела в руках Парика слегка качнулась; он потянул за тетиву. — Прямо сейчас.
Мэтт потряс головой. Он явно не верил Патрику.
Патрик прицелился.
Внезапно его плечо взорвалось болью. Он пошатнулся и сделал пару шагов назад. Огонь! Огонь!
Мэтт бросил лук со стрелой в траву. Патрик смотрел то на Мэтта, то на лук, ничего не соображая.
Внезапно он понял, что лежит. Он лежит на ковре
Нет! «Ковер» — неправильное слово. «Трава». «Трава» — вот как это называется.
Он совершенно не понимал, что происходит.
— Клэр, ты что натворила? — голос Мэтта был еле слышен, в голове у Патрика завывали сирены. — Он бы не стал в меня стрелять! Ты что!
Патрик посмотрел на свою грудь. Он увидел, что из его тела торчит деревянная штучка, а на куртке распускается что-то красное. Что-то красное вытекает из его тела.
О боже.
— Он готовился выстрелить! — Клэр в панике срывалась на крик. — Я спасла тебе жизнь!
— Вот дерьмо, Клэр! Я же сказал, не станет он стрелять.
— Если честно, — Патрик чуть приподнял голову. Он с трудом ворочал языком, как будто тот стал слишком большой и не умещался во рту. — Я бы выстрелил.
Он снова положил голову. Ему захотелось так сказать, потому что он умирает? Чтобы не оставлять после себя неясностей.
«Это потому, что я честный человек, — понял Патрик. — Честный человек».
— Ты бы не стал стрелять, — с жаром сказал Мэтт. — Ты в жизни бы этого не сделал.
— Сделал бы, — Патрик провел языком по губам. — И я бы не промазал.
— О боже, — Клэр бросила лук на траву. — Что я натворила? Он в порядке?
Патрик постарался собрать немножко слюны во рту, чтобы можно было говорить:
— Я вижу звезды, туннели — все такое.
Клэр опустилась на колени возле Патрика и взяла его за руку.
— Белое сияние, ангельский хор, все сразу.
Сирены завывали у Патрика в голове. Он чувствовал вспухающую боль в плече и верхней части груди, пустоту в животе и в ногах. Может быть, он и не видел сияния и не слышал ангельского хора, но он, несомненно, умирал.
Патрик посмотрел в испуганные глаза Клэр:
— Ты же не вернешься к нему, а, Клэр? После того, как я умру.
Клэр решительно покачала головой:
— Нет. И ты не умрешь.
— Ты все не так понял, приятель, — Мэтт тоже опустился на колени рядом с ним. — Разве я брошу Алекс?
— Но ты собиралась бросить меня? — голос его теперь казался тонким от отчаяния. — Клэр? Ты же собиралась? Или я ошибся?
Клэр подняла глаза на Мэтта.
— Он хочет это знать, — сказал Мэтт. — Он действительно хочет знать, скажи ему.
— Я был прав? — в голосе Патрика зазвучала мольба. — Я знаю, я был прав. Ведь иначе, иначе…
— Ты не умираешь, — Клэр, не моргая, смотрела на Патрика. — Но ты прав. Я собиралась уйти от тебя.
— Спасибо! — с облегчением сказал Патрик.
Клэр спокойно кивнула:
— Но не к Мэтту. Это просто смешно.
Патрик положил голову на мокрую, холодную траву.
Он был поражен, что умрет молодым, в расцвете физических сил. Он представил толпу на похоронах. Цветы. Слезы. Слезы его детей. Они поймут, что не ценили его, — но слишком поздно.