Взрыв Генерального штаба
Шрифт:
Пестро одетые люди казались беззаботными. На веснушчатого оборванца никто не обращал внимания.
В центре – на Кольцевом бульваре и на площади с серым гороподобным собором – кипел праздник. Какая-то смесь карнавала, веселой торговли и концертов, которыми развлекали публику бродячие музыканты и клоуны.
Носилась в толпе ребятня в пестрых колпаках и звериных масках. Дымно палили игрушечные пистолеты. Улетали в небо отпущенные воздушные шары – иногда целыми гроздьями. Призывно голосили продавцы жевательной резинки и жареных каштанов. Звенели гитары и гремели электронные усилители.
Коротко
– Ты что! Это же карнавальная шутка!
Тьфу ты!.. Ну ладно. Может, и правда здесь так полагается.
Неподалеку, на некрашеных подмостках шло кукольное представление. Перед маленькой шаткой сценой толпились взрослые и ребятишки. Было много пацанят с пестрыми сумками и в парусиновых костюмчиках с матросскими воротниками. Воротники – всяких цветов и с разным количеством полосок. Лён сообразил, что это здешние школьники, у которых кончились уроки.
Он протолкался поближе к сцене.
На фоне размалеванного задника приплясывали и кривлялись пять кукол – два солдата и три генерала в форме, похожей на имперскую. Генералы в блестящих касках с тремя перьями – лиловым, золотым и серебряным. Солдаты делали строевые приемы, вертели головами с лупоглазыми бессмысленными лицами и горланили песню (вернее, она неслась из динамика):
Император наш, братцы, герой! За него все мы, братцы, – горой! До ближайшей веселой поры, Когда все полетим мы с горы!..А генералы – низенький толстячек, тощий дохляк и длинноногий горбун – в ответ голосили свое:
Любуйся, доблестная рать: Мы все – превосходительства! Приятно, братцы, умирать Под нашим предводительством! На наших касках три пера И гидры многоглавые — За нас не страшно умирать С геройством и со славою! Не верьте, что ведем мы вас Во тьму дорогой зыбкою. Вперед! Надеть противогаз И умереть с улыбкою!Втроем они учили маршировать армию из двух человек.
Было смешно, ничего не скажешь. Но… это было и надругательством над имперскими вооруженными силами. И если юный гвардеец Бельский не мог сейчас вскочить на сцену и крикнуть наглым актеришкам-кукловодам, что они подлецы, то беспризорник Лён вполне мог швырнуть в них гнилым бананом. Тем, что под ногами! Лён стремительно нагнулся, боднул чью-то спину с матросским воротником… И грянула автоматная очередь!
Опытное ухо военного человека сразу узнало голос десантного короткоствольного Б-1
Ребятишки
Ага, значит есть и здесь люди, которые не дадут в обиду военную славу Империи…
С машины дали по сцене еще одну очередь и кинули взрывпакет. Холщовый задник пылал, сыпались доски. С помоста прыгали. Один кукольный генерал висел, зацепившись нитками за перекладину…
Люди кричали и бежали. Их почему-то делалось все больше. Несколько раз на Лёна с размаху налетали и наконец повалили. Он вскочил и тоже побежал. Пуля провыла над головой. Вот сволочи, по людям-то зачем?!
Лёна закрутило в людском месиве. Он растопырил локти, рванулся, оказался у бугристого каменного возвышения. Его толкали, наваливали грудью на гранитную кладку.
Эта кладка круто уходила вверх. Лён уцепился за выступ, заскреб по камням ботинками (давно не чищенными, разбитыми в дороге). Вверх, вверх! И наконец схватился за могучее бронзовое копыто.
Лён понял, что это памятник. Гранитный постамент в виде неровного холма и конная статуя какого-то полководца. Конь прочно стоял на четырех ногах. Лён ухватился за левую заднюю ногу. А рядом – за правую ногу – ухватился растрепанный школьник.
Под бронзовым конем
Ярко-зеленый воротник мальчика висел на одном плече. Локти парусиновой голландки были продраны, на коленях – свежие кровавые плямбы. На щеке – царапины, будто прошелся лапой рассерженный кот. В синих глазах – испуг и азарт. Мальчишка часто дышал округленным, как бублик, ртом…
Ну, в точности, как один из маленьких гвардейских барабанщиков, которым разрешали в выходной день переодеться в “домашнее” и поиграть среди парковых зарослей в индейцев – набегаются, накричатся, навоюются, а потом смотрят на подошедшего унтера: не слишком ли мы выпрыгнули за рамки дисциплины?
– Крепко тебя потрепали, – снисходительно заметил Лён. Чтобы спрятать собственный испуг.
Пацаненок не стал притворяться героем.
– Ага… Я так перепугался, когда застреляли. А на меня какой-то дядька с разбега – бряк!.. Я думал, задавят… Ай! – О лошадиный круп чиркнула пуля и с воем ушла в небо. Лён и мальчик мигом распластались под бронзовым конским брюхом – носом в гранит.
Лён поднял ушибленный нос.
– Это случайная. Здесь все же лучше, чем там… – Внизу кричали, визжали, давили друг друга. Теперь это были взрослые, ребятишек не видать. Неужели всех затоптали?.. Кое-кто пытался тоже забраться на постамент, но большим не хватало ребячьей ловкости – цеплялись и съезжали… И вдруг Лён увидел зеленый воротник! Такой же как на соседе! И услышал:
– Эй вы! Помогите же!
В гвардейской школе учат гимнастике не зря! Лён башмаками зацепился за бронзовое копыто, распластался животом на граните – головой вниз. Ухватил тощие запястья в полосато-зеленых манжетах. Сосед-мальчишка кинулся на помощь.