Взрыв Секс-бомбы
Шрифт:
Секс-символ расцеловалась с сокурсницей и соперницей и почувствовала жар ее губ, опасный жар. Она мгновенно прикинула с десяток вариантов, в которых может нагадить Поскребыш, и поняла, что надо обязательно отправиться с Продюсером в поездку, хотя Продюсер не из тех мужчин, которые пересказывают разговоры с женами. В другие времена Секс-символ с удовольствием вступила бы в борьбу с Поскребышем, потому что соперница была умна и предусмотрительна. Переиграть умную соперницу интересно, победы над дурочками никогда не приносили ей удовольствия. Секс-символ скрывала свой ум. Ее победы считали случайностью, везучестью,
Уже в дверях она обернулась. Поскребыш смотрела ей вслед, и в ее взгляде ничего, кроме напряженного просчета вариантов, не было. Такое предвидение ни доказать, ни объяснить невозможно, но для этого у актрис и существует интуиция. Все ведьмы были очень хорошими актрисами.
— А если попробовать, — сказал Продюсер, увидев, что Секс-символ обернулась. — Он ведь хорошо тогда снял «Командировку стервы». И любовная линия была неплоха, — и Продюсер назвал фамилию режиссера.
Когда Секс-символ, Продюсер и Поскребыш поступили в Институт, только что закончив школу, Сценарист и Режиссер институт заканчивали. Но Сценарист и Режиссер были уже другим поколением. На сценарный и режиссерский факультеты тогда не принимали школьников, требовался производственный стаж. Считалось, что для творческих профессий это необходимо. И Режиссер, и Сценарист отслужили в армии. Режиссер поступил в институт через пять лет после окончания школы, а Сценарист через семь, потому что дважды проваливался на экзаменах. Секс-символ и Поскребыш были еще молодыми женщинами, а у Сценариста и Режиссера дочери вот-вот могли выйти замуж и сделать их дедами.
— Не старый? — спросила Секс-символ.
— Не очень, — ответил Продюсер.
— В резерв, — сказала Секс-символ и подумала, что, вероятно, сейчас где-то вычисляют, каких актрис приглашать на пробы, и, возможно, при упоминании ее имени кто-то так же спрашивает:
— Не старая?
— Не очень… — отвечают ему.
— В резерв!
Сценарист
Когда Сценариста спрашивали: «Где живешь?», — он отвечал: «На выселках».
Еще несколько лет назад человек, который жил на улице Горького, на Патриарших или Чистых прудах, на Солянке, на Ордынке, считался центровым. Это были те, кому квартиры достались от родителей или были получены за особые заслуги в тех особых домах, что принадлежали Управлениям Совета министров и ЦК КПСС. Сейчас все поняли, что жить надо в спальных районах, а еще лучше — в отдельных загородных домах. У Сценариста все три жены были с московских окраин, и сам он, живя в Москве четверть века, оставался жителем окраин, провинциалом, как если бы жил в Калуге, Рязани или Владимире. Чтобы добраться до киностудии, он тратил на дорогу полтора часа. Из Рязани он бы добирался только на сорок минут дольше.
Сценарист вспомнил Секс-символа. Она по-прежнему была прекрасна. Секс-символ никогда не видела в Сценаристе мужчину, хотя и знала, что он в нее влюблен. Сценарист ее любил и страдал. Однажды он увидел женщину, очень похожую на Секс-символа, и с теми же пропорциями фигуры. И блондинка, и голубоглазая, только кожа обветренная и темная, она проверяла билеты при входе на Выставку достижений. Зная, что к ней пристают по сто раз за день, он не стал пытаться, а, проходя, всегда произносил только одну фразу:
— Хороша Маша, но не наша.
Имя он узнал от ее сменщицы. Он ходил на выставку каждый день.
Она сама с ним заговорила. Потом он провожал ее в Малаховку, где она жила. И однажды, в будний день, когда ее родители были на работе, она расстелила родительскую постель, потому что спала на узком диванчике, и он поимел копию Секс-символа. Он давно понял, что все женщины разделяются на несколько видов, в зависимости от полноты бедер, округлости попки, кривизны ног. Видя женщину, которая была похожа на ту, с которой он уже спал, он мог предсказать, как она поведет себя в постели. Конечно, были более страстные, но многие имитировали страсть, и он почти всегда отличал истинный темперамент от изображаемого.
Переспав с билетершей, похожей на Секс-символа, он успокоился, поняв, что Секс-символ вполне заменяема, и перестал оказывать ей внимание. Секс-символ пыталась понять, что с ним случилось, но так и не поняла, потому что он никому не рассказывал о своей теории похожести типов женщин, он не был болтливым.
Сценарист позвонил нескольким знакомым женщинам, но у большинства вечер был уже занят, и, получив очередной отказ, поехал за продуктами в супермаркет, зная, что следующая неделя у него будет занята.
В метро он рассматривал сидящих напротив женщин. Он готов был переспать с каждой из них и, в очередной раз пожалев, что люди, научившись летать и передавать мысли на расстояния, так и не придумали системы знаков, которыми обменивались бы мужчины и женщины. И чтобы мужчина, посмотрев на женщину и приложив палец, предположим, к виску, этим жестом мог сообщить, что женщина ему нравится, а если два пальца — он готов на материальные затраты. И чтобы женщина также жестом могла ответить: не сегодня. Или: можем попробовать. Или: не можем.
Сценарист решил, что если ему этого хочется, то хочется и другим, более робким мужчинам. Он достал записную книжку и сделал пометки, чтобы вечером переписать эту мысль в большую записную книгу. Сценарий вряд ли получится, но попытаться написать рассказ очень даже можно. Обычно он наговаривал на цифровой магнитофон, но в вагоне метро его бормотание привлекло бы внимание пассажиров.
В понедельник с утра до полудня он работал над сериалом. Это была почти приятная механическая работа, вроде мытья посуды. Он намечал, о чем будут спорить постоянные герои. В прошлой серии у него поругались мать и дочь, и дочь ушла из дома. В следующей серии, естественно, мать будет искать дочь.