Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник)

Серова Марина Сергеевна

– Не знаю, не знаю, надо будет поспрашивать кое-кого. Но учти: среди них есть и такие, кто не берет.

– Скажи лучше – такие, кому не дают. Хорошо, разузнай, на что она клюет. Купим мы эту дрянь с потрохами. Она еще и служить нам будет.

– Вот это было бы лучше всего, – согласился бывший супруг. – Тихо-мирно купить ее, и все в ажуре.

– Так и сделаем, – приняла окончательное решение Косачева по поводу моей дальнейшей судьбы. – Только мне вот что интересно: почему она к нам в «Орбиту» заявилась?

– Не

знаю. Сначала она в казино побывала, но там недолго копалась. А потом уже за «Орбиту» взялась. Я что думаю: она, по разговорам, каждый день к этому своему дружку в больницу бегает. Может, это он ее навел?

– Вообще-то этот мент вроде не дурак. Довольно милый, между прочим, даже жалко, что его так… Но все равно странно, как он додумался, что искать надо у нас? Нет, никак он не мог нас вычислить, с Барином все чисто было сделано, к нам эта история никакого отношения не имеет.

– Да, покушение на Кондратова у них мертво висело, я точно знаю, от ответственных людей. К нам у него никаких подходов нет, потому как он еще не вышел на этих идиотов, что вы наняли. Только я не знаю, Леля, просто не представляю, как от них теперь избавляться!

– Расплатимся окончательно, они сами исчезнут. Им около нас крутиться тоже интереса нет.

– А если они опять какую-нибудь стрельбу устроят?

– Да ладно тебе, объяснили же они, что когда увидели его у входа, то растерялись, запаниковали. Он их знает, брал уже. И немалый срок им тогда припаяли. Вот придурки и подумали, что снова попались.

– Вот-вот, растерялись, запаниковали… А ты еще говоришь – профессионалы. Нечего было в казино соваться, если профессионалы! И вообще, Леля, как у них автомат в машине оказался, они ведь не на разбой ехали, а в казино?

– Так они же самые настоящие бандиты. Этот дебил, который все время хихикает, с автоматом не расстается. Он, наверно, и спит с ним. А второй все время нож с собой таскает. Здоровенный такой ножище, человека насквозь проткнуть можно.

– Дернул тебя черт с убийцами связаться!

– А с кем, по-твоему, мне надо было связываться, с гимназистами? Да и поздно теперь об этом говорить. И вообще, если ты такой умный, убирал бы Барина сам.

– Еще раз тебе говорю: я с самого начала был против!

– Ладно, Косачев, – в голосе Елены Викторовны послышалась явная усталость. – Это в конце концов тоже дела минувшие. Возвращаемся к тому же вопросу – что теперь делать будем?

– А что нам делать? Не дергаться, жить по-прежнему. Даже если менты что-то подозревают, доказать-то никто ничего не может.

– А Иванова?

– Что Иванова? Кто такая Иванова? Имела ты полное право выгнать ее из офиса? Имела. Здесь все в порядке. Киллерам этим недоделанным запретили на улице показываться? Обеспечить их водкой, закуской, и пусть дома сидят, идиоты. Не сегодня-завтра получаем деньги и расплачиваемся. Они тут же исчезают – и все! Ничего и не было,

так, кошмарный сон привиделся.

– Господи, как не вовремя эти твои банковские заморочки. Если бы деньги не задержались…

– Леля, я тебя прошу! Не пытайся меня обвинить во всех глупостях, которые делают другие. Если бы они сидели тихо, а не таскались по казино, то тогда действительно никаких проблем не было бы!

– Хорошо, хорошо, ты прав. А эту Иванову, значит, покупаем?

– Самое разумное – купить. А вот если она не возьмет, тогда дело хуже.

– Если она такая идиотка, что не возьмет, то я ее и близко к офису не подпущу.

– И поступишь очень даже неразумно. Я бы предложил не только пускать, а быть очень любезной, старательно отвечать на вопросы, изо всех сил помогать следствию и, может быть, даже подружиться с ней… Но ты ведь так не сумеешь?

– Нет, не сумею, – судя по голосу, предложение подружиться со мной вызвало у нее глубокое отвращение. – Купить запросто, а подружиться не смогу.

– А вот я ей понравился, – вклинившись, гадким голосом прокомментировал запись Андрей. – Хороший вкус у женщины, сразу видно.

– Жаль, конечно, – Косачев иллюзий в отношении бывшей супруги не питал, – могла бы быть в курсе всех дел. Но что уж теперь, тебя не переделаешь.

– Я могу от другой стороны все узнавать, – оживилась Елена Викторовна.

– От какой другой стороны?

– Пойду в больницу к этому, как его фамилия? Простая какая-то, на букву «В», кажется?

– Кажется. Мельников он, Андрей Николаевич.

– Ну вот, к этому Андрею Николаевичу и пойду. Скажу, что услышала об этом ужасном происшествии, подружусь с ним. С ним-то я смогу подружиться, я же могу быть обаятельной. Он ранен, так я буду ему нежной сестрой и вообще «родной матерью»… Он мне все и расскажет.

– Расскажешь, Мельников? – теперь вклинилась я, усмехаясь.

– А как же! – расплылся он в ответ.

– Ну что ж, пожалуй, годится, – сомнений в способности Елены Викторовны подружиться с Мельниковым у Косачева не было.

– Ты узнай, что он любит. Персики там или, может, апельсины? – развивала свою гениальную идею мадам Косачева. – Буду его закармливать, чтобы добрее стал и разговорчивее.

– Хорошо, узнаю.

Тут я даже пленку остановила. Такое я пропустить не могла.

– Слышал, Мельников, какие возможности перед тобой открываюся? Смотри не продешеви, – и я улыбнулась насколько могла ехидно.

– Не сомневайся, задешево я не дамся, – этого верзилу твердокаменного разве проймешь ехидной улыбкой. – Ты давай запись включай, может быть, она обо мне еще что-нибудь хорошее скажет.

Я снова включила запись.

– А Иванову, – продолжал Косачев, – если даже не купишь, всячески ублажай, но к документации не подпускай.

– Если не купим, то, по-моему, лучше от нее просто избавиться.