Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник)
Шрифт:
– Поскольку я с нашим правосудием никак не связана, могут у меня быть свои узко меркантильные интересы?
– Могут. Дальше.
– А дальше, раз уж она все равно настроена меня покупать, Елена Викторовна начинает со мной ласково разговаривать и предлагает мне безвозмездно определенную сумму денег, разумеется, в деревянных.
– Дальше.
– Естественно, я, как человек принципиальный и честный, от такой пошлой взятки отказываюсь. Но тут же предлагаю ей купить у меня оригинал записи. И, опять же, естественно, не за рубли, а за
– Зато я не понимаю, – сказал Витя. – Ну согласится она у тебя эту пленку выкупить, нам-то что с этого?
– Видишь ли, Витя, она дама расчетливая, всю жизнь при финансах. И покупать меня она собирается, я думаю, не слишком дорого. Ну сколько она рассчитывает на это дело потратить? Тысячу долларов? Пять тысяч? Десять? – Я выдержала театральную паузу и оглядела ребят.
– А что, десять тысяч – это сумма, – прикинул Витя. – Долларов, конечно.
– А я стою гораздо дороже.
– Интересно, сколько же ты стоишь, Танька? – непонятно чему обрадовался Мельников. – Мне это непременно надо знать.
– Сто тысяч долларов! Нет, лучше двести, вернее будет. Одним словом, пятьсот тысяч долларов.
– Ого! – присвистнул Андрей. – Ты же ее разоришь начисто. Не согласится она на такие деньги.
– Вот и я думаю, что не согласится. Тем более что, судя по записи, у них с деньгами сейчас вообще напряженка. С бандитами рассчитаться не могут.
– Подожди, а зачем тебе тогда с ней торговаться, если ты знаешь, что она тебе все равно заплатить не может? – До Самойлова сегодня что-то туго доходило. Но он ведь последние несколько суток почти не спал. А Мельников сразу усек. Он на своей больничной коечке за два дня, кажется, отоспался за прошлых два месяца да за два месяца вперед.
– Ну-ну, – поддержал он меня. – Давай, разворачивай дальше. Предположим, она тут же побежит в милицию. Запись сделана незаконно и вообще – классический шантаж. Что ты тогда делать станешь? И как тебя тогда выручать? Витя, ты не помнишь, сколько там в Уголовном кодексе за шантаж?
– В милицию она не побежит, – возразил Витя. – Запись хоть и незаконная, но если милиция у тебя ее конфискует, то, прежде чем вернуть хозяйке, прослушает. А это Косачевой ни к чему.
– И что тогда наша мадам Косачева делает, – торжественно спросила я, – если перепугана, как Мельников элегантно выразился, до икоты?
– Пообещает принести тебе деньги, – решил Мельников. – Назначит встречу в темной подворотне поздно ночью и там либо всовывает тебе ножик под ребро, либо буравит десяток дырок при помощи того же самого автомата, из которого в меня палили. Возможно, продолжая непрерывно икать от ужаса. С ума сошла, Танька?
– Ну, во-первых, сама она меня убивать не станет, не ее специальность. А если вдруг расхрабрится, то уж с ней-то я в темной подворотне да один на один справлюсь, как нечего делать.
– Действительно, что-то тебя не в ту сторону
– Ты погоди, слушай дальше. Сама она скорее всего со мной связываться побоится, наймет специалистов.
– Еще лучше, на тебя натравливают специалистов! Танька, тебя лечить надо! Если ты не заметила, сообщаю: эта дамочка и так твоей крови жаждет, убрать тебя с дороги в ее жизненной программе идет первым пунктом!
– И очень хорошо, быстрее созреет. Ты скажи мне лучше, кто те специалисты, к которым она обратится?
– Ах вот ты о чем… – моя идея не стала нравиться Андрею больше, но он хотя бы понял, что разумное зерно в ней есть. – Значит, организуем плотную слежку. В идеале Косачева выводит нас на бандитов при первой же попытке связаться с ними…
– Это в идеале, – Витя выглядел не слишком радостно. – И в любом случае так же плотно надо пасти Иванову. Людей не хватит.
– А зато как хорошо все получается, – влезла в их разговор я. – Бандитов берем с поличным, с оружием в руках…
Мельников и Самойлов одновременно взглянули на меня так, что я тут же отъехала назад:
– Да я разве чего… Я просто говорю, что если все хорошо организовать…
– Интересно, в этой больнице психиатр есть? – задумчиво перебил меня Мельников.
– Должен быть, я сбегаю, – предложил Самойлов.
– Да бросьте вы дурака валять, – рассердилась я. – Я же говорю, что если все хорошо организовать, то риска никакого и всех повяжем. Раз эти бандиты такие нервные, значит, они своих нанимателей покрывать не станут, заложат как миленьких…
Из моей сумки раздалось переливчатое пикание сотового телефона. Все замолчали. Я достала телефон, включила:
– Иванова слушает.
– Танечка? Это Николай Георгиевич. Вы уж извините, так все нехорошо получилось… Не сердитесь, пожалуйста, на Елену Викторовну, понимаете, она женщина очень нервная, эмоциональная, а тут столько всего навалилось… Взрыв этот кошмарный, милиция каждый день. А она ведь с Павлом Артемьевичем давно знакома, они, можно сказать, дружили семьями…
– Я понимаю, Николай Георгиевич, – четко сказала я, – не переживайте, все нормально. При моей работе и не такое бывает.
Поняв, с кем я разговариваю, мужики тут же подобрались и уставились на меня большими глазами.
– Ах да, ваша работа, – слегка поскучнел Лемешев и тут же снова оживился, зажурчал ласково. – Танечка, нам же и не удалось поговорить совсем, может, встретимся сегодня? У вас, наверное, есть вопросы, так я буду счастлив… Надеюсь, не будет большой бестактностью с моей стороны пригласить вас поужинать? Часиков в восемь, в ресторане? Мне бы так хотелось загладить неловкую сцену, которая произошла сегодня утром. А я знаю одно очень достойное заведение, ресторан «Калинка». Очень приличное место, и кухня неплохая. Вы согласны?