Взвод
Шрифт:
– Ублюдок!.. – Падая, старшина умудрился пнуть скорчившегося на полу лифта Чужого.
Жуть накатила и тут же отхлынула, словно звонкий, рассыпчатый грохот прошибаемого металла, глухой перестук падающих гильз и разлетающаяся в стороны пластиковая щепа подействовали на разум, как ледяной душ…
Первыми в себя пришли Паша и Андрей – они находились всего в двух шагах от стрелявших, и крик Логинова воздействовал на них, словно удар спускового механизма…
Испытание судьбой.
Тест на человечность.
Пули летели поверх голов десантников – стрелки из насильно
Иван не успел ничего приказать – Багиров и Долматов, не сговариваясь, резко вскочили под пулями и, не сделав ни одного ответного выстрела, заработали прикладами, оглушая, отбрасывая в сторону преградивших дорогу людей.
Логинов и Зотов бросились следом, вырвавшись из тесной кабины под визгливый аккомпанемент рикошетящих пуль, – автоматы били снизу, сквозь пол решетчатого балкона, опоясывавшего весь периметр центрального зала управления.
Последними из лифта выскочили лейтенант со старшиной.
У Ивана на миг помутилось в глазах, когда он увидел Багирова. Тот сидел у стены, зажимая рукой входное пулевое отверстие, его броня превратилась в исковерканное, опаленное кевларовое рубище…
Реальность дробилась перед глазами, распадаясь на тягучие секунды…
… Долматов стрелял, поставив автомат на одиночный огонь. С пальцев Андрея капала кровь, а в напряженной позе угадывалась нечеловеческая боль, которую испытывал в эти мгновенья взводный снайпер…
… Логинов уже добежал до лестницы и работал прикладом, расчищая путь.
… Сержант Зотов, прихрамывая, боком двигался по балкону, посылая вниз частые одиночные выстрелы…
Секунды… – самые прихотливые, капризные отрезки субъективного времени, они то растягиваются в гулкую вечность, то вновь срываются в бешеный темп мимолетных мгновений…
– Бить по ногам! – выкрикнул Лозин. – Долматов, назад! Старшина, займись ранеными!
– Я справлюсь… – прохрипел Багиров, зубами вскрывая зажатый в окровавленной руке индивидуальный пакет. – Идите…
Иван метнулся вперед по узкому решетчатому балкону. Пули гнались за ним, били в стену, оставляя на ней уродливые выщербины, одна с силой ударила в плечо, едва не сбив лейтенанта с ног; он покачнулся, и в этот миг его взгляд внезапно охватил всю панораму простирающегося внизу огромного помещения.
Главный операторский зал центра управления полетами был исполнен в форме амфитеатра, и там, между концентрическими рядами пультов, повсюду, вперемешку с ксенобианами, находились люди…
В коммуникаторе боевого шлема резко щелкнула статика, и вслед раздался далекий, приглушенный помехами голос Решетова:
– Командир, «Земля» докладывает об обнаружении ксенобианских кораблей. БМК только что произвели ракетный запуск!..
– Передай Насте и Джону – спускаться вниз! Компьютеры боевых машин в автоматический режим! Путь расчищен… Повторяю, путь расчищен! Шахта лифта расположена в начале второго уровня. Осторожно, в кабине
– Понял. Мы встретим их и доставим вниз. Что делать с входом?
– Заблокировать! – Лозин отдавал приказы, уже подбегая к ведущей вниз лестнице.
– Принято. Исполняю.
Иван остановился, резко присел, инстинктивно уклоняясь от пуль, и понял: еще несколько минут, и весь тщательно разработанный план полетит насмарку. Он не ожидал встретить тут зависимых от ксенобиан шунтированных людей, но даже в горячке внезапно вспыхнувшего бессистемного боя лейтенант понимал – здесь нет профессиональных солдат, и все, кто сейчас стрелял в них, – незаменимые в своем роде специалисты, разумом которых безжалостно манипулировала чужая воля.
Секунда отчаяния вдруг стала мигом прозрения.
Чужая воля…
Он вскинул автомат и выдохнул в коммуникатор, одновременно с выстрелом:
– Не трогать людей! Бить по разумным ксенобианам, на поражение!
По сути, это был смертельный приказ, ведь снизу, не стихая, по ним били автоматы, и при такой плотности огня даже неумелые стрелки могли перебить шестерых бойцов за считаные минуты, но иного шанса вырвать ситуацию из-под контроля Чужих попросту не существовало.
Логинов и Зотов уже спустились вниз, и теперь им пришлось вновь расчищать себе путь назад, к лестнице, – царящий внизу хаос не давал возможности для ведения избирательного снайперского огня, но Булганин и Долматов, все еще остававшиеся на балконе, мгновенно восприняли приказ: два автомата на миг умолкли, а затем заработали вновь, отплевываясь одиночными выстрелами, к ним внезапно присоединился третий, и Иван, на миг оглянувшись, увидел, что это Багиров подтянулся к краю балкона и стреляет, лежа на перепачканных кровью металлических прутьях решетки…
Пули нещадно били снизу, высекая искры из металла, казалось, что по балкону и лестнице хлещет раскаленный дождь. Лозин несколько раз сменил позицию, но тщетно – пули рикошетом задевали его, и тело под прочной, эластичной броней, сплетенной из кевларовых нитей, уже не ощущало боли от частых ударов…
Он стрелял, стиснув зубы, выискивая среди людей фигуры ксенобиан, а время уже потеряло физический смысл, оно стало иным, тягучим и не подвластным рассудку…
Мимо промелькнула фигура Логинова, сбоку раздался вскрик – это Зотов упал на промежуточной площадке между двумя металлическими лестничными маршами, и Иван резко повел стволом, вынужденно выстрелив в ногу пожилому мужчине, который с тупым выражением лица перезаряжал автомат, чтобы добить упавшего сержанта…
Зотов все же встал.
Иван еще контролировал его, когда снизу хлестнула прицельная очередь. Пули наискось ударили в плечо и голову Лозина с такой силой, что лейтенанта отбросило от перил, на миг погасив его сознание…
Короткий провал небытия сменился кровавым туманом, застилавшим глаза. В горячке Иван вскочил, машинально срывая с головы изуродованный пулями шлем вместе с разбитым коммуникатором и порванной дыхательной маской.
В нос тут же ударил густой неприятный запах, наполняющий зал застойной вонью.